Куба далеко? Куба рядом! 1978
Шрифт:
— Кого их? Не понимаю…
— Тех, кого нужно добавить в сценарий твоего, гм, точнее будет сказать: нашего «Хищника», — расставил всё по местам второй секретарь МГК.
— Ах, Вы об этом, — облегчённо вздохнул я, боясь, что он хочет что-то или кого-то добавить в короткометражку. — Ну, это другое дело. И кого Вы хотите предложить в тот будущий киношедевр?
— Троюродного племянника товарища Гришина, бывшую жену третьего секретаря Новосибирского горкома и двоюродную сестру моего помощника — товарища Горячева. Кроме того, я надеюсь, что моя дочь, которую ты сейчас снимаешь в этой картине, тоже получит в будущем фильме одну из главных ролей.
— Э-э… Ш-Ш-Што-о-о-о-о?!?!?!?!
* * *
Глава 35
Не успели мы, после отъезда одного начальника, приступить к работе, как дверь вновь распахнулась и на этот раз в её проёме возник, запыхавшийся и раскрасневшийся с холода, другой не менее масштабный человек, который, как и первый, разумеется, тоже был в окружении свиты и директора киностудии.
— Я выйду, — тут же произнёс Лёва, быстро всё поняв и, поздоровавшись с вошедшими, проскользнул в коридор.
Директор киностудии посмотрел на замминистра и все поняв без слов, как и в прошлый раз, предложил новой свите пройти в курительную комнату.
— Васин, это катастрофа! — громко крикнул товарищ Мячиков, как только дверь за последним сопровождающим закрылась. — Что ты натворил?! Это же был прямой эфир!
Цокнул зубом и, посмотрев на «тестя», недовольно буркнул:
— Во-первых, здрасте. А во-вторых, Вы нам помешали домонтировать второй эпизод.
— К чёрту твой эпизод! — тяжело дыша, произнёс он и поморщился: — Чёртовы лифтёры лифт ремонтируют. Пришлось пешком идти.
— Зачем поднимались? Вы ж после инфаркта. Позвонили б, я бы спустился. Или вообще, к Вам бы мог подъехать.
— До тебя не дозвонишься, — поморщился незваный гость и я, видя, что он совсем задыхается, взял из купленного мной ящика одну бутылку. Открыл металлическую крышку ключами от квартиры и протянул лимонад «Буратино» страждущему.
Тот в благодарность кивнул и за пару глотков опустошил её до дна. Вытер рукавом коричневой дублёнки рот и, вновь, кивнул.
— Да не за что, — примирительно сказал я, стараясь перевести ожидаемый разговор в доброжелательное русло.
Но не прокатило…
— Так вот что я тебя спрашиваю: почему ты не приехал? Почему прогулял конкурс?! Там были все передовые советские ансамбли и исполнители. Все, кроме тебя! — придя в себя начал предъявлять Мячиков.
— Зуб болел, — прикололся Саша, мило улыбнувшись.
— Прекрати паясничать! Ты прогулял дело государственной важности!
— И что же там государственного? Если честно, то подстава такого уровня государство как раз совершенно не красит!
— Какая ещё подстава? Ты о чём говоришь?
— А Вы, типа, не знаете?! Вы дурачком прикидываетесь, или как? — усмехнулся я, не принимая его буффонаду.
— А ну не медленно прекрати мне хамить! — одёрнул зарвавшегося юнца замминистра. — Скажи чётко и конкретно: что произошло?
Я посмотрел на него как на инопланетянина и, увидев не поддельное непонимание в его глазах, спросил:
— Вы не прикалываетесь сейчас? Правда, не знаете?
— Нет! Не прикалываюсь! И что это вообще за слово такое — «прикалываюсь»?! — уже злясь, произнёс Мячиков и, повысив тон, потребовал: — Ну, говори уже!!
Видя, что замминистра, по всей видимости, действительно, не в курсе, аккуратно произнёс:
— Ну, песня…
— Что песня? Что ты мямлишь?!
— Гм… Я просто не хотел дискредитировать себя той песней, что вы меня хотели заставить петь!
— А что тебе в ней не нравится? Хорошая песня — утверждённая.
— Не нравится? Да нет, она мне симпатична. Вот только для того конкурса она не подходит.
— Почему? По-моему, вполне не плохая композиция с интересным и запоминающимся припевом.
— Ну да — не спорю. Припев хорош и под него неплохо можно позажигать, — согласился я.
— Тогда в чём дело? Почему всех подвёл и не спел? — продолжил выпытывать Мячиков.
— Да потому что, как Вы это себе представляете? Все песни поют на русском, и лишь я ору: «Рутс блади рутс»? Да это же фарс чистой воды!
— Что ты орёшь?
— Roots, bloody roots! Что ж ещё?!
— А зачем? — не понял замминистра.
— Что зачем? — не понял я.
— Зачем ты всё это орёшь? Я имею в виду — про кровь…
— Это там припев такой.
— Гм… Да? — удивился Мячиков и, сморщив лоб, на секунду задумался, а потом, помотав головой, произнёс: — Нет. Нет там такого припева. Там другой припев. Про белые…
— Розы, — закончил за него я и, нервно хохотнув, отрезал: — Нет никаких роз. Ни белых, ни красных. Мне их запретили петь!
— Кто запретил?! — изумлённо поморгал замминистра.
— Как это кто? Вы! Вы и запретили! — сказал я, не совсем понимая, что за цирк тут собирается устроить «тесть».
— С чего ты это взял?! Никто тебе ничего не запрещал! Мы ждали тебя и надеялись, что ты исполнишь песню, за которую проголосовала вся страна!
— Что за бред Вы несёте?! Что значит, ждали, что я спою про розы? А зачем тогда ко мне Лебедева с Минаевым подошли?
— А причём тут они? — вновь удивился замминистра.
— А я не знаю, зачем Вы их ко мне на банкете подсылали! — честно ответил я.
— Ты что, Саша? Никого мы к тебе не подсылали! Тем более на банкете, — ошарашил меня Мячиков. — Что они сказали тебе конкретно?