Кубанские сказы
Шрифт:
И все больше и больше колей ступают по следам Иванова скакуна.
Вечер махнул синим крылом, когда почуяли казацкие кони сладкую кубанскую воду. Впереди на берегу забелели шатры турецкого войска.
– Не отдохнуть ли перед боем, Иван? – спросил один из казаков. – Коли шли целый день и устали!
– Нет! Кони чуют кубанскую воду и рвутся вперед!
– Не отдохнуть ли нам, Иван? – спросил другой. – Притомились казаки, ведь целый день под солнцем ехали!
– Нет! Прохладный ветер кубанский освежит нас!
– Не остановиться ли мам, Иван? Темнеет уже! – сказал третий.
– Нет! Скоро месяц взойдет, и Кубань, как зеркало, его лучи на берег отразит!
Загудели трубы в турецком лагере. Выбежали янычары, вскочили в седла делибаши, замелькали факелы. Но не видны им были в сумрачной степи казаки, только топот копыт слышался. А Кубань своими волнами, как серебряной чешуей, отразила лучи молодого месяца и осветила турецкий лагерь. Свежий ветер примчался с реки и сырым туманом до костей пронизал турок.
Грозой налетела казачья лава.
– Чегода-паша! – закричали турки, увидев переднего всадника, и сабли начали падать у них из рук.
Напрасно турецкий паша пытался грозными окриками воодушевить своих воинов. Напрасно с визгом бросались на казаков разъяренные делибаши. Ничто не могло остановить казаков. Молниями сверкали их сабли, гремели ружья, все теснее сжималось казачье кольцо вокруг турецкого лагеря.
– Вперед! С нами аллах! – вскричал турецкий паша и с отборными воинами ринулся на казаков.
Казалось, еще один момент – и прорвет паша смертоносное кольцо казачьих сабель. Но вдруг вырос на его пути хмурый всадник с обнаженной шашкой.
– Вперед, казаки! С нами Родина! – громким голосом крикнул всадник, и турок узнал в нем Ивана Чегоду.
– Вот тебе, гяур! – взвизгнул паша и опустил кривую саблю.
Но Чегода ловко отвел удар, размахнулся и срубил турецкому паше голову.
Завыли турки от отчаяния, повернули назад и стали бросаться в Кубань…
В ту ночь тысячи их навсегда полегли на кубанской земле, а остальные потонули в бурных водах реки.
После боя усталые казаки сладко уснули на зеленой траве, у родной Кубани.
А утром, когда горячее солнце начало лить росу и умылось в холодной реке, они проснулись от жаркого медвяного запаха. Тысячи кустиков невысокой травки с мягкими листиками и красноватыми мелкими цветочками расцвели вокруг них, слали свой нежный аромат и ласковый шорох.
С тех пор, отправляясь в поход, всегда берут с собой казаки сухие пахучие веточки родного чабреца.
Лебяжий остров
Молодой казак Петро Сероштан первый раз шел в разведку. Утром заметили девчата турецкий челн в плавнях, сообщили атаману, а тот велел Сероштану высмотреть врага. Жутко и радостно стало молодому казаку, когда камыши желтой стеной окружили его, а товарищи, приготовив длинные ружья, притаились сзади на холме. Петро саблей раздвигал камыши и осторожно продвигался вперед к протоке. Длинный пистолет он небрежно держал в правой руке, чтобы не стряхнуть пороховую затравку.
– Берегись, – шептали камыши.
– Не ходи, – чавкала под ногами земля. Впереди, у протоки, тревожно хлопая
крыльями, вспорхнули утки. Они быстро поднялись вверх и улетели. «Там враги!» – решил Петро. Дальше можно было не идти. Птицы выдали турецкую засаду. Если ленивые утки быстро взлетают в высоту и уносятся вдаль, значит, в плавнях неспокойно.
«А что, если подкрасться да захватить языка?! – подумал Петро. – Казаки сразу уважать начнут… И для родной земли нужное дело сделаю!»
Тихо раздвигая камыши, он двинулся вперед. Вот уже скоро и протока будет.
– Берегис-с-сь! – шептали камыши.
Вдруг что-то тяжелое обрушилось на голову казака. От удара яркие вспышки блеснули перед глазами, а потом черная стена мрака скрыла и яркое небо, и солнце, и камыши.
– …Ну что, казак! Скажешь, где ваши залоги?! Расскажешь – получишь много золота. Будешь молчать – останешься висеть на дереве и тебя съедят комары!
Толстый важный турок сидел на коврике, играл костяной рукояткой пистолета и смотрел на казака зелеными злыми глазами. Петро Сероштан висел перед ним, прикрученный арканом к вербе.
Молча смотрел молодой казак на врага. Тоска и презрение горели в его синих очах. Он знал, что не миновать ему лютой смерти. Но даже и мысли у него не было, чтобы покориться туркам, предать товарищей-казаков. Когда требует Родина, становятся русские сердца тверже стали булатной и никакие муки не могут размягчить их.
Взглянул казак вдаль, туда, где опускалось в лиман багровое солнце. Где-то в той стороне была родная станица. Там сейчас стоят на страже браты-казаки, оберегающие родную землю. Там, в маленькой хатке, – старик отец и седоволосая мать. Там ясноглазая дивчина Маруся, краше которой нет никого на свете… Там – все близкое, родное, что дороже любого золота. Там – Родина. Разве можно показать врагу дорогу в родной край, который вскормил и вскохал тебя!
– Кто может идти против воли аллаха, – вкрадчиво заговорил турок. – Аллах отдал тебя в наши руки, и ты должен покориться! Если б я видел, что аллах хочет твоей победы – я не стал бы противиться ему!
Турок достал из-за широкого пояса кожаный мешочек и высыпал на руку десяток золотых монет.
– Вот, смотри! Эти деньги будут твоими, если ты скажешь, где стоят ваши залоги… А с деньгами ты сразу из простых казаков станешь важным пашой…
Турок подбросил монеты на ладони, и они зазвенели.