Кубанский шлях
Шрифт:
Истекая кровью, Андрей как будто совершенно не чувствовал боли. Отрешённый от неё, как заведённый он нажимал на курок, заряжал и снова нажимал. Но действия его становились всё медленнее.
Стрелки спешили к нему из восьмисаженного рва на помощь, но немногие забирались наверх. Сухой, как всегда, был рядом и пикой поддерживал своего ученика, не подпуская врагов близко.
В какой-то миг Барятинский увидел, что вахмистр упал, из его горла хлынула кровь.... Князь понял - это смертельный выстрел, и он, вероятно, был предназначен ему, Андрею.
К этому
Соседняя, первая колонна генерал-майора Львова задержалась перед сильно укреплённым каменным редутом Табии. Солдатам удалось перелезть через палисад и захватить дунайские батареи. Но из редута вылетели на них турки и ударили в сабли. Их вылазка была отражена штыками, и, обойдя редут, колонна двинулась к Бросским воротам.
Одновременно с первыми двумя достигла крепостного рва шестая колонна на левом крыле. Ею руководил храбрый генерал-майор Михаил Илларионович Кутузов. Отряд форсировал ров под страшным огнём. Солдатам удалось взойти на вал по лестницам, но здесь их встретили превосходящие силы турок. Дважды оттеснял неприятеля Михаил Кутузов и дважды отступал к самому валу под их неисчислимой массой. Колонна остановилась.
Генерал-аншеф с кургана зорко следил за ходом сражения, рассылая с распоряжениями ординарцев. Но в предрассветной мгле лишь сменявшие друг друга крики "алла!" и "ура!" говорили ему о том, на чью сторону склоняется победа. Кутузов известил своего командующего о невозможности идти далее.
– Скажи Кутузову, что я послал в Петербург известие о покорении крепости!
– передал с ординарцем Суворов.
Кутузов взял из резерва Херсонский полк, атаковал в третий раз скопившихся турок, опрокинул их и окончательно занял бастион .
Александр Петрович Залесский появился на валу вместе с херсонцами. С большим трудом добравшись до вершины, потому что было очень сыро и скользко, что вынудило его опираться на штыки солдат, он неведомой силой был сброшен вниз, но со второй попытки всё же попал на стену и твёрдо стал на её каменную кладку.
Приходилось вертеться волчком. Ещё не вытащил штык из трупа, а краем глаза уже поймал следующего неприятеля. И как показалось ему, длилось это бесконечно долго.
Рядом сражались и падали солдаты и офицеры.... Смерть не различает званий.
После часа жаркой битвы количество турок стало уменьшаться. Теперь ему самому приходилось искать противника.
Когда вал и бастион были очищены от неприятеля, по лестнице, опасливо озираясь, поднялся Потап Петрухин. Не увидев врагов, он уверенно ступил на стену и лицом к лицу столкнулся с... барином. Тот сразу узнал своего цирюльника.
О! Сколько раз он представлял эту встречу! Сколько раз обдумывал способы казни подлого холопа, виновника всех его бед!
Лицо Залесского покраснело, глаза налились кровью и яростью. У Авдея при виде его от страха всё тело окуталось холодом. Он, кажется, не может пошевелить даже пальцем.
Однако мысль о неминуемой смерти всё же промелькнула в его затуманенном сознании. Он преодолел свою слабость и первым, молча, накинулся на барина.
Вцепившись руками в его горло, он подталкивал Залесского к тому краю бастиона, у которого бомбовым ударом был снесён палисад. Но силы были не равны. Субтильному Авдею не хватало мочи пересилить Александра Петровича: тому удалось ослабить хватку слуги и выскользнуть из его цепких рук. И они, господин и холоп, тесно сплелись, словно в объятиях, н говоря ни слова, только возбуждённо мыча, двигали друг друга к смертельному краю.
Противники падали и поднимались, то один, то другой оказывались наверху. Один ещё рывок ополоумевшего Залесского, и они вместе полетели вниз, на мечи янычар ...
Огромные трудности выпали на долю четвертой и пятой колонн, с которыми шли закурганцы. Составленные из плохо вооружённых и недостаточно обученных казаков колонны несли наибольшие потери.
Когда часть четвертой колонны во главе с бригадиром из донских казаков и георгиевским кавалером. Василием Орловым взошла на вал, соседние Бендерские ворота вдруг отворились, и турки, спустившись в ров, ударили им во фланг. Пики оказались бесполезными - янычары рубили казаков, и они десятками гибли под саблями турок. На какой-то миг донцы дрогнули - как вдруг среди них появился полковой священник. Высоко держа крест над головой и творя молитву, он возвысился на валу. Закурганцам даже показалось, что это Отец Агафон. Но нет, этот держал крест двумя руками.
Огромная фигура священника и крест притягивали к себе, звали за собой. И казаки, с утроенной силой заработали пиками и штыками в круговой обороне, пока не соединились с подошедшей помощью.
Степан действовал привычно, как на работе (вилами поддевай больше сена и кидай наверх), так и здесь, в штыковом бою (бей штыком и бросай супостата через плечо, а сам высматривай следующего).
Фрол дрался более изобретательно, с упоением: пропорет турчина штыком, его товарища застрелит, другого - пикой пригвоздит, и бесстрашно идёт один на дюжину врагов, в самую гущу. И, кажется ему, что когда-то, в прошлой жизни, он уже испытывал это упоение битвой.
Похоже, оторвался от товарищей?! Да, рядом одни враги. Но это его не страшит.
– Не робей, воробей!
– воскликнул Фрол и с ещё большим воодушевлением ринулся в гущу врагов.
– Ура-а! Ура-а! - раздалось вокруг.
"Силы перевесились, наши начали давить", - только мелькнула удовлетворённая мысль, как сабельный удар прервал его короткую жизнь.
Пятая колонна, которой командовал генерал-майор Безбородко, перейдя наполненный водой ров, стала взбираться на вал, но тут заколебалась и мгновенно была свергнута назад в ров. Безбородко получил тяжёлое ранение в руку и сдал командование Матвею Платову.