Кубок Нерона
Шрифт:
Я осторожно открыл дверь, выглянул в пустой коридор. В дальнем конце стояли несколько медсестер, о чем–то разговаривали. Слышался смех. По–видимому, в «Скорой помощи» все было спокойно. Ни дорожных аварий, ни катастроф.
Я медленно двинулся в противоположную сторону, наугад там и сям открывая двери. В одной палате на скамейке сидела старая дама, а медсестра бинтовала ей колено, и я поспешно закрыл дверь. В другой комнате двое врачей пили кофе из белых пластмассовых кружек — минутная передышка среди напряженного рабочего дня. Оба вопросительно посмотрели на меня. Я улыбнулся и затворил дверь. Куда интереснее оказалось третье
Я торопливо сдернул с себя куртку и штаны, натянул брюки, которые пришлись впору, хотя и были коротковаты. Но привередничать недосуг. Блейзер сидел хорошо, башмаки тоже более или менее, так мне ведь в конце концов не кросс бежать. Нынешней тренировки на несколько лет вперед хватит. Свои вещи я повесил на плечики, прилепил к внутренней стороне дверки пять стофранковых купюр и крупными буквами написал «Sorry» на листочке, который взял на письменном столе, там же, где и клейкую ленту.
Невелико утешение для бедняги хозяина, когда вечером он зайдет переодеться, но он хотя бы поймет, что у меня честные намерения. Если это понятие приложимо к человеку, который не только заиграл взятую напрокат одежду, но и выкрал из больницы вещи ни в чем не повинного врача, да и в больницу–то пробрался обманом. Я опять фыркнул, на сей раз без утайки. Когда эта история закончится, я свяжусь и с больницей, и с прокатной конторой и все им объясню. Только бедняге врачу, которому придется ехать домой босиком, в красном лыжном костюме, это не поможет.
ГЛАВА XVIII
Я быстро дошел до конца длинного коридора, открыл дверь с надписью «Sortie» [57] и очутился в помещении, где стояли мягкие кресла и стол, а в углу за стеклянной перегородкой сидела дама. Очевидно, это был приемный покой отделения «Скорой помощи». Дама подняла глаза, я кивнул, она ответила улыбкой и опять уткнулась в свою газету.
В больничном дворе было пусто и уныло. Вереница машин на стоянке, несколько фонарей на высоких столбах. Холодный ветер гулял по заснеженной мостовой. Без пальто я сразу почувствовал ледяную хватку мороза. И затосковал по теплому лыжному костюму, которому любой ветер нипочем. Но костюм висел на плечиках в шкафу моего неведомого благодетеля.
57
«Выход» (фр.).
Так вот я стоял, одинокий в густеющих декабрьских сумерках, на автостоянке при больнице в горах Швейцарии. В краденой одежде, без пальто. Двое жестоних убийц гнались за мной. А в тени, возможно, затаились другие. Вернуться к Джейн, к машине — несбыточная мечта. Мой номер в гостинице наверняка тоже под наблюдением.
Неожиданно во двор въехала машина, подрулила к краснокирпичному зданию больницы и остановилась у главного входа. Из нее вышла женщина, огляделась по сторонам. Это была Джейн Фрайден.
— Джейн! — крикнул я и бросился к ней.— Джейн, подожди!
Она посмотрела на
— Я все понимаю,— сказал я, с трудом переводя дух.— Красное снаряжение там, в больнице. У меня не было другого выхода. Подробности расскажу в машине. Надо удирать, пока они нас не сцапали.
— Я страшно беспокоилась за тебя,— сказала она, когда мы уже ехали по двору.— Думала, что–то случилось, ведь ты так и не появился, хотя я долго ждала в конце трассы. А когда я спросила, мне сказали, что наверху вертолет подобрал двоих — с переломом и с инфарктом, вот я в конце концов и поехала в больницу разыскивать тебя.
— Погоди,— сказал я, застегивая ремень.— Сейчас все узнаешь.
Когда я кончил, она не произнесла ни слова, сосредоточенно глядя вперед, на шоссе. И лишь через некоторое время, обгоняя маршрутный грузовик, сказала:
— Ничего не понимаю. Мы катаемся наверху на лыжах, и вдруг являются какие–то два типа и норовят столкнуть тебя с обрыва. Почему?
Настал мой черед молчать. Сколько я могу рассказать ей? А ну как она остановит машину и высадит меня, когда услышит, что меня подозревают в двух убийствах и что за мной гоняются разные группировки, которым невтерпеж добраться до исчезнувших миллионов генерала Гонсалеса?
— Это долгая история,— наконец проговорил я.— Я расскажу тебе. Но не сейчас. Слишком уж все сложно.
— Вижу,— сухо заметила она. — Угрозы убийства, краденая одежда. Сердечный приступ. Кстати, кто уладит насчет лыж?
— Я сам все сделаю. Главное — вернуться в Стокгольм и поговорить с полицией.
— С полицией? — Она сбавила скорость, взглянула на меня. А они тут при чем? Ты что, хочешь заявить на этих двух злоумышленников? Но ведь в таком случае надо обратиться в швейцарскую полицию, а?
Я нс ответил, не хотелось мне вовлекать ее в историю, о которой ей стоит знать как можно меньше. Не то чтобы я боялся, что она тоже позарится на миллионы в банковском сейфе, но чем меньше ей известно, тем лучше для нее. Мои преследователи знают, что мы вместе, и, не поймав меня, могут взяться за нее. Вот почему она должна остаться в стороне. Цена и так уже слишком высока — три человеческие жизни. Два убийства в Нью–Йорке и одно в Стокгольме.
— Ладно,— сердито сказала она.— Не хочешь рассказывать, не надо. Я не обижусь.
Мы замолчали. Стемнело, пошел снег. По ветровому стеклу скользили дворники, в машине было тепло и уютно, из радиоприемника приглушенно лилась музыка, добротная старомодная музыка — «Гленн Миллер для тех, кто тоскует по дому», так называлась программа, в самый раз для меня. Под мягкие, сентиментальные звуки я задремал, потом заснул, а проснулся, когда мы уже въехали в Женеву.
— Высади меня за квартал от гостиницы,— попросил я Джейн.
— Зачем? На улице снег, а ты без пальто.
— Надо проверить, не ждет ли меня там приемная комиссия.
— А тебе не кажется, что те, кто потерял тебя на лыжне, до сих пор там ищут?
— Может быть, но я не хочу рисковать. Поднимись к себе и жди меня там. Я попробую войти через заднюю дверь, тогда администратор не увидит, что я вернулся. Если за моим номером наблюдают, спрячусь у тебя. Вдобавок ты и живешь на другом этаже.
— Alright. Зря ты так мудришь, честное слово, но, в общем, тебе виднее.
— Будем надеяться,— тихо сказал я.— Правда будем надеяться.— Но у меня вовсе не было твердой уверенности в благополучном исходе.