Кукла на качелях
Шрифт:
«Он ездит сюда регулярно… — поняла Алена. — Вот уже несколько месяцев…»
Когда она вышла на улицу, машины Андрея уже не было. Алена стояла в нерешительности у входа в академию, мешая входящим и выходящим, не зная, куда ей идти, что делать…
— Провалилась? — снова оказался рядом с ней студент-собачник. — Не расстраивайся… А хочешь, я побуду с тобой? А то, как бы чего не случилось…
— Даже если случится, у нас, кошек, девять жизней…
— Тебе далеко?
— Пока не знаю…
— Тогда, может быть, в Летний сад, прогуляться?
«Только не это», — воскликнула она про себя, а вслух сказала:
— Я на «Чернышевскую».
Молодой
— Игнат?! — переспросила Алена.
«Это уже попахивает мистикой. Игната я выдумала, когда рассказывала Андрею про свой московско-воронежский роман…»
— Зачем тебе театр? — спросила Алена. — Больших денег все равно театром не заработаешь. Промурыжиться статистом, а там и помирать время.
— А тебе зачем театр?
— Я первая спросила.
— Вот ты говорила про девять кошачьих жизней… А я хочу, чтобы их у меня было девятьсот девяносто девять…
Они вышли к Литейному, и на перекрестке, на том самом, где Алена случайно встретилась с Хохлачевым, Игнат вдруг предложил:
— Зайдем в кафе? Там все наши частенько посиживают. У меня есть последние… и я хочу угостить тебя шампанским…
— Так девушек в кафе не приглашают, — сказала Алена. — Извини, я вспомнила, что меня ждут.
Она остановила проезжавшие мимо белые «Жигули», поторговалась с водителем и поехала к Андрею домой.
— Если что, ты знаешь, где меня найти, — сказал на прощание Игнат. — Мы, собаки, умеем ждать.
Она открыла дверь своим ключом, который дал ей Хохлачев. Ответный жест — передачу ключей от теткиной квартиры — она делать не стала. Да Андрей и не настаивал. И даже не заострил на этом внимание.
Не переобуваясь, Алена прошла в комнату, села на стул и просидела так почти час…
Из оцепенения ее вывел телефонный звонок.
— Ты у меня… — услышала она голос Андрея. — Светлана сказала, ты звонила, а я как раз был на мероприятии…
Слово «мероприятие» прозвучало для нее праздничным салютом. Он не отрицал, что был где-то! Значит, вечером последуют подробности! Нужно только набраться терпения.
— Это все, что вы имеете мне сказать? — наигранно капризным голосом спросила она.
— Нет, не все… — перешел он на шепот. — Я хочу сказать, что скучаю по тебе. Мне не хватает твоих глаз, твоих рук, твоих губ. Я пропадаю без вкуса твоих сосков, запаха твоих волос. Мне нужен зной, который ты вселяешь в мое сердце, и влага, которой ты остужаешь мое тело. Мне нужны твои янтарные ушки, в них так приятно нашептывать слова любви. Нужны твои изящные ножки, которые так хорошо знают дорогу в мой дом. Ты нужна мне вся, от ресничек до родимого пятнышка на мизинце, потому что ничего дороже у меня нет…
У Алены закружилась голова…
— Еще… — прошептала она.
— При встрече — непременно, — сказал Андрей уже будничным голосом. — Может быть, сходим куда-нибудь вечером? Поужинаем?
— Давай поужинаем дома. Я чего-нибудь сготовлю… Ты не знаешь, а я ведь прилично готовлю.
— Холодильник пустой.
— Я схожу в магазин, — воодушевленно сказала она. — Во сколько ты приедешь?
— А во сколько надо?
— В шесть!
Алена отыскала в шкафу спортивную сумку и побежала в магазин. Она даже представить себе не могла, какое это счастье покупать продукты для мужчины, которого любишь. У нее не было под рукой тетради, в которую она записывала понравившиеся ей рецепты, — тетрадь
Алена обежала несколько магазинов, чтобы купить все необходимое: куриную тушку, свиные шницели, огурцы, яйца, чеснок, петрушку, укроп, простоквашу, оливковое масло, белое вино, уксус, перец, сыр, лавровый лист и, конечно же, фрукты.
Труднее всего пришлось с веточками розмарина. В конце концов она купила их у жалкой старушки и заплатила столько, сколько должен был стоит вагон этих веточек.
Алена прибежала домой и взялась за стряпню.
Фартука она не нашла. Ей пришлось повязать на талии простое полотенце. Она порхала по кухне, как фея, везде поспевая, то и дело бросая в зеркало быстрый взгляд и каждый раз встречая там ответное сияние своих счастливых глаз.
Андрей, как и обещал, приехал ровно в шесть.
Она тут же заставила его помыть руки, усадила за стол, накрытый в комнате — плотно зашторенные окна, две зажженные свечи — и стала кормить.
За столом они провели не больше двух часов, обмениваясь ничего не значащими фразами, каждая из которых была наполнена особым, сокровенным смыслом. Тем же сокровенным смыслом были наполнены их взгляды. Какая разница, о чем говорить, если смотреть вот так!..
Они не торопились, ждали момента, когда уже не будет возможности сопротивляться силе, неотвратимо притягивающей их тела и души. И момент этот настал. Опять, не помня себя, они оказались в объятиях друг друга. И опять, словно так и должно было быть, потеряли свою родную планету, долго плутали по мирам, состоящим лишь из одной субстанции — наслаждения, — и ни за что не хотели возвращаться.
Было далеко за полночь, когда силы их иссякли полностью и опять одновременно.
Он лежал на животе, повернув голову в ее сторону. Она сидела, поджав под себя ноги, лицом к нему, скользя взглядом по его спине, ягодицам, ногам. Алена никак не могла решиться задать вопрос, который все еще волновал ее — правда, сейчас уже не так остро: к кому Андрей сегодня приезжал на Моховую?
Хохлачеву были видны ее ноги, направленные коленками в его сторону. Была видна таинственная тень там, куда уходили ноги, и куда свет сейчас проникнуть не мог. Были видны ее небольшие груди, форма которых даже сейчас, опустошенного, волновала его. Было видно ее лицо, немного осунувшееся, но такое дорогое… Он видел ее глаза, истомленные, но все еще тлеющие угольками страсти. Она ласкала его взглядом и от этого ему было покойно, как бывает только до рождения и после смерти. Он нежился под этим взглядом и гнал от себя навязчивую мысль, что когда-нибудь все это должно кончиться… Уж слишком хорошо им было вместе.
— Твой взгляд как прикосновение, — сказал он.
— Я знаю. Ты это уже говорил.
— Тогда будь добра, почеши под лопаткой.
— Шрам?
— Да, шрам.
— Я заметила его еще тогда… Откуда он у тебя?
— Долгая история…
— А ты расскажи покороче.
Он перевернулся на спину, она устроилась на его груди. Его рука нырнула в ее волосы.
— Часть истории ты уже знаешь… Помнишь, я рассказывал о Пите?
— Пите?..
— Я тебе говорил — он из Петербурга.