Шрифт:
Annotation
Есть ли средство от одиночества и где его искать? Старший лейтенант Виктор Лихачев пытается это понять и разобраться в себе. События происходят до перестройки, во времена генсека Черненко.
Олег Красин
Часть I. Лагерный аэродром, 20 км от г. Нижняя Калитва
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Часть II. Азовск, основной аэродром
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
«Кукла в волнах»
Часть I. Лагерный аэродром, 20 км от г. Нижняя Калитва
Глава 1
«Одиночество не имеет границ. В толпе можно быть таким же одиноким, как и в пустыне, и это состояние зависит только от нас самих. Да, глубокая мысль!» — с иронией подумал я, лежа на солдатской койке, и затягиваясь сигаретой.
Койка была ничем не примечательной — панцирная сетка и железные спинки, окрашенные в салатный цвет. Этот цвет с давних пор стал неизменным спутником моей военной жизни. На кровати лежали подушка, матрац, сверху синее шерстяное одеяло, всё заправленное постельным бельем.
Мы жили в комнате, специально отведенной нам в бараке солдатской казармы, втроем: я, заместитель командира автороты по технической части Серега Терновой и химик батальона прапорщик Вова Приходько. Серега сладко дремал на соседней койке, а Вова Приходько, лежа на спине, читал газету «Красная звезда». Тихо шелестели переворачиваемые страницы. Прапорщик периодически задрёмывал и тогда шелест прекращался — с его стороны до меня долетало мерное сопение. Потом громкий звук, неосторожные стуки в казарме или чей-то голос за окном будил его, и чтение начиналось снова, причем, как я подозревал, с первой страницы.
«В армии одиночество имеет свою особенность, — продолжил, между тем, лениво размышлять я, — оно никогда не будет полным. Армия похожа на муравейник, где трудно представить одинокого муравья — они всегда что-то делают вместе. Тащат тростинку или гусеницу. В армии мы тоже служим вместе — тянем лямку службы и зависим друг от друга. Здесь выбирать не приходится!»
Жаркое июльское солнце, словно огнем сковородку, накалило черепичную крышу нашего барака, как впрочем, и других бараков военного городка. Лагерный аэродром, где мы «тащили» службу, затерялся в степи, примерно в двадцати километрах от города Нижняя Калитва в Приазовье. В лагере было пять фанерных бараков с казармами для солдат, техников летчиков, штабное помещение, библиотека, столовая. Отдельно располагалась караулка. Ближе к аэродрому находился автопарк с авиационной техникой и склад горюче-смазочных материалов.
Горячая крыша, тонкие фанерные стены, степной воздух — жаром веяло отовсюду. Серые бетонные плиты аэродрома, прогретые насквозь слепящим солнечным светом, плавили воздух, слоями стелящийся над ними. Он струился вверх как в пустыне, своими колебаниями создавая ощущение миража.
Я вытер несвежим полотенцем мокрое от пота лицо.
— Витек, пива не осталось? — нарушил тишину Сергей. Он лежал все также, не открывая глаз. В окно билась назойливая муха.
— Утром все выпили, — лениво ответил я.
Терновой потянулся, затем достал сигарету и закурил. На лице его блуждала довольная улыбка. Только два обстоятельства, известных мне, могли послужить причиной его хорошего настроения. Во-первых, он недавно вернулся из отпуска, который проводил в Челябинске и приятные воспоминания еще не стерлись нудными армейскими буднями. Во-вторых, он женился и молодую жену привез с собой, поселил в Нижней Калитве на съемной квартире. Там она ожидала его по вечерам после полетов.
— Представляешь, — сказал Сергей, — захожу на челябинском вокзале в туалет, а перед этим, выпил два пузыря пива, и стало прямо невмоготу. Встал, делаю свое дело. А тут, рядом какой-то мужичок вертится. С одного бока заходит, с другого, что-то бормочет.
— Чего он хотел? — поинтересовался я.
— А вот слушай! Мужичок ходил, ходил, а потом говорит: «какое богатство!» Подходит ко мне сзади и хвать руками за член. Оказался педик!
— Ну а ты что?
— Что, что? Двинул по морде!
— А я думал, получил удовольствие, — подключился Вова Приходько, и его физиономия проявила неподдельный интерес. Он поправил очки, отложил газету в сторону. — А что у тебя действительно такой большой член?
— Ну, — Сергей на какое-то мгновение задумался — мне хватает, Вова. Сантиметров, наверное, двадцать будет.
Приходько ехидно прищурился.
— Давай-ка уточним, в каком виде? В стоячем положении или нет. А то, знаешь, это большая разница. Спорим, если двадцать сантиметров в спокойном положении, гадом буду, пробегу вокруг казармы без трусов.
— Что я тебе, замерял что ли? — несколько смутился Сергей.
— Так мы сейчас и замерим!
Приходько взял с солдатской тумбочки, на которой лежали ручки и тетрадки для политзанятий, деревянную линейку и потянулся к ширинке зампотеха. Но Терновой не спешил расстегивать штаны. Он засмеялся и стал отталкивать руку прапорщика.
Я с улыбкой смотрел на их дурачества — это было хоть какое-то развлечение от скуки, однако замер гениталий зампотеха произвести не удалось. В комнату заглянул командир аэродромной роты капитан Косых. Его высокая фигура застыла в проеме двери, впуская раскаленный уличный воздух. Командиру было лет под сорок, но лицо от чрезмерного употребления спиртного обрюзгло, тело приобрело некую грузность, характерную для любителей крепко выпить и закусить.
— Чем это вы тут занимаетесь? — недоуменно поинтересовался он, оглядывая наше пристанище мутным, неясным взглядом, — делать нечего что ли?