Кукла
Шрифт:
Под звонкое хлопанье бича (на этот раз Охоцкому сопутствовала удача) коляска проехала по мраморному мостику и подкатила к дому, лишь одним колесом примяв газон. Путешественники высадились, только Охоцкий не захотел отдать вожжи и сам доставил экипаж к конюшне.
— Не забудьте же, в час завтрак! — крикнула вслед ему панна Фелиция.
К барону подошел старый слуга в черном сюртуке.
— Ее милость сейчас в кладовой, — сказал он. — Может быть, господам угодно пройти к себе?
И, проводив их к
Вокульский выглянул в окно. Перед ним по газону раскинулись купами старые ели, лиственницы и липы, за которыми, где-то вдалеке, синели лесистые холмы. Под самым окном рос куст сирени, и в нем было гнездо, над которым порхали воробьи. Теплый сентябрьский ветер поминутно вливался в комнату, принося неуловимые ароматы.
Вокульский глядел на облака, казалось, касавшиеся верхушек деревьев, на снопы света, прорывавшиеся меж темных еловых ветвей, и ему было хорошо. Он не думал о панне Изабелле. Образ ее, сжигавший ему душу, развеялся перед безыскусственной прелестью природы; наболевшее сердце замолкло и впервые за долгое время исполнилось тишины и покоя.
Однако он вспомнил, что приехал сюда в гости, и поспешил переодеться. Едва он сменил костюм, как в дверь тихонько постучали и старый слуга доложил:
— Пани просит к столу.
Вокульский отправился вслед за ним. Пройдя коридор, он очутился в просторной столовой, стены которой до половины были обшиты панелью темного дерева. Панна Фелиция разговаривала у окна с Охоцким, а за столом, между Вонсовской и бароном, в кресле с высокими подлокотниками сидела председательша.
Завидев гостя, она встала и сделала несколько шагов ему навстречу.
— Здравствуй, пан Станислав, — сказала она, — спасибо тебе, что исполнил мою просьбу.
А когда Вокульский склонился к ее руке, она поцеловала его в лоб, что произвело определенное впечатление на присутствующих.
— Садись же сюда, возле Кази. А ты, пожалуйста, позаботься о нем.
— Пан Вокульский заслужил это, — отвечала вдова. — Если бы не его самообладание, пан Охоцкий переломал бы нам кости.
— Что же случилось?
— Он и с парной упряжкой не справляется, а берется править четверкой. Уж лучше было, когда он по целым дням удил рыбу.
— Боже! Какое счастье, что я не женюсь на этой женщине, — воскликнул Охоцкий, сердечно приветствуя Вокульского.
— Ну, сударь! — воскликнула Вонсовская. — Если вы все еще питаете надежду жениться на мне, так уж лучше оставайтесь возницей.
— Вечно они ссорятся! — засмеялась председательша.
В столовую вошла Эвелина Яноцкая, а минуту спустя из других дверей — Старский.
Они поздоровались с председательшей, которая отвечала им приветливо, но без улыбки.
Подали завтрак.
— У нас, пан Станислав, — сказала хозяйка, — такой обычай: сходимся мы обязательно все вместе только к столу. А остальное время каждый проводит, как ему вздумается. Советую тебе, если не хочешь скучать, не отходи от Кази Вонсовской.
— А я сразу беру пана Вокульского в плен, — отвечала вдова.
— Ох! — вздохнула председательша, незаметно взглянув на гостя.
Панна Фелиция покраснела, трудно сказать, в который уже раз за сегодняшний день, и велела Охоцкому налить ей вина.
— То есть нет… воды, — поправилась она.
Охоцкий покачал головой и в отчаянии развел руками, однако исполнил просьбу.
После завтрака, за которым панна Эвелина разговаривала только с бароном, а Старский ухаживал за черноглазой вдовой, гости попрощались с хозяйкой и разошлись. Охоцкий отправился на чердак, где в каморке, наскоро пристроенной для этой цели, он оборудовал метеорологический наблюдательный пункт. Барон с невестой отправился в парк прогуляться; Вокульского председательша удержала при себе.
— Скажи мне, — начала она, — ведь первые впечатления бывают самые верные, — как тебе понравилась Вонсовская?
— Кажется, женщина предприимчивая и веселая.
— Ты прав. А барон?
— Я его мало знаю. Он уже стар.
— О да, стар, очень стар, — вздохнула председательша, — и все-таки собирается жениться. А что ты скажешь о его невесте?
— Я ее совсем не знаю; но меня удивляет, как она могла выбрать барона, хотя он, вероятно, и благороднейший человек.
— Да, это странная девушка, — продолжала председательша. — И скажу тебе, я уже не испытываю к ней прежней привязанности. Ее замужеству я не мешаю, потому что не одна барышня позавидует ей и все вокруг твердят, что для нее это блестящая партия. Но ее доля наследства перейдет к другим. Кому достанется богатство барона, тот не нуждается в моих двадцати тысячах.
В голосе старушки слышалось раздражение.
Она отпустила Вокульского и посоветовала ему пройтись по парку.
Вокульский вышел во двор и, обогнув левый флигель, где помещалась кухня, свернул в парк.
Позже ему не раз вспоминались первые два наблюдения, сделанные им в Заславеке.
Прежде всего он увидел неподалеку от кухни конуру, а перед нею, на цепи, собаку, которая, приметив чужого, начала лаять, выть и метаться, как бешеная. Разглядев, что глаза у собаки при этом веселые и она виляет хвостом, Вокульский погладил ее; это сразу расположило свирепую зверюгу к гостю, и она уже не хотела отпускать его от себя. Она взвизгивала, хватала его за полы, опрокидывалась на спину, как бы добиваясь, чтобы ее приласкали или хотя бы побыли с нею.