Куклы Сатила. Разработка сержанта М

Черняк Виктор

Через час Сатил сгонял в Старый город, бросил машину у магазинчика пряностей «Пемба» и, минуя закусочную «Семья Маруцци», свернул в проулок, где с месяц назад размещалась лавочка кукол исчезнувшего Паллиса. Сатил сразу смекнул, лишь взглянув на витрину с золотыми вензелями, что Сток попал в подвальное помещение с сообщающимися ходами, давно известное полиции и доставляющее немало хлопот, когда приходилось разбираться с простофилями, решившими прикупить пяток пакетиков с дурью: их вводили в дверь с золотыми вензелями, спускали в подвал, а далее преступник, обобрав дурачков, уходил через магазинчик на противоположной стороне,

бросив жертву в темном подвале. Со Стоком проделали нечто подобное…

Сатил быстро разыскал коротышку с бакенбардами, говорить пришлось через стойку, заляпанную подтеками кофе и пива.

— Привет, Паллис! — Сатил потрепал обвисшую щеку коротышки.

— Не понял, — прошипел коротышка, и кадык его заплясал, как теннисный мячик, брошенный на мраморный пол.

— Брось трепаться! — Сатил опустился на потертое кожаное сиденье стула-гриба. — Вартанян, мы ж давно знаем друг друга…

Паллис кивнул, расплылся:

— В чем дело?

— Говорят, ты занялся торговлей куклами?

— Я? Куклами?.. Стукачи совсем охамели, что угодно припишут приличному человеку.

Сатил знал: Вартанян работает тайным агентом одного из его коллег, но делал вид, что ему и в голову не приходит, будто коротышка стучит.

Вартанян придвинул Сатилу кружку пива, лейтенант отхлебнул, поморщился: приходится возиться с дерьмом, вроде ему и не по чину, но привык не передоверять другим свои дела.

— Слушай, — Сатил обтер рот салфеткой, отодвинул вторую кружку слишком резко, пиво перелилось через край, замочило живот Вартаняна. — Вы тут облапошили одного мужика, но…

Вартанян ковырял в ухе, счищая серу с пальца о край стойки:

— Но… ничего доказать нельзя. Так?

Сатил улыбнулся — само радушие:

— Так, старина! Никто и не собирается доказывать. Ваш клиент пришил красотку, пропорол горлышко, обернутое бархатной кожей, тут доказывать нечего, взят прямехонько у трупика, благо доброхот неизвестный отзвонил в полицию.

Вартанян молчал, в темных глазах читалось осуждение: есть же негодяи, сотрудничают с полицией! Сатил обожал наблюдать, когда нерасшифрованные, по их мнению, стукачи корчат целомудрие.

— Я полагаю, некто Эмери запутался с бабенкой, дамой, надо признать, экстра-класса, и решил, чтобы дружок, то есть Сток, подсобил ему избавиться от обузы. (Вартанян напоминал безмолвием каменную глыбу.) Видишь, я в тонюсенькой рубашке — жара! И брюки в облипку. Магнитофон спрятать негде, разве что в ноздрю засунуть. — Сатил снова потрепал обвисшую щеку. — Выпусти пар! Никто тебя вязать не собирается. Если мой рассказ правдоподобен, только кивни. — Сатил хотел пугнуть Вартаняна, благо было чем, но решил: вдруг пережмет, понадеялся на благоразумие продувной бестии. — Итак, Эмери прознал про кукол, выполнил копию своей красотки, нанял пуэрториканку в доме Стока, чтобы та пускала мужиков в квартиру, прогревая Стока для решительных действий… и наконец, Стока довели до белого каления, в тот вечер, когда Сток отправился пьянствовать, за ним следили, а в его спальню подложили вместо куклы опоенную снотворным подружку Эмери. Сток под парами вернулся и… попортил красотке облицовку, располосовав глотку. Так… или примерно так? Детали неважны.

Вартанян швырнул порожнюю пивную кружку в мойку. Бархатные глаза южанина ощупали Сатила сверху донизу, лже-Паллис поморщился и… кивнул.

Еще через час в полиции Сатил потребовал, чтобы доставили

Стока. Лейтенант снова извлек бумажку с номером домашнего телефона Эмери, по которому поддерживала связь с Патриком Хуанита.

— Сток, — лейтенант перевернул бумажку цифрами вверх, — взгляните!

Сток нехотя потянул бумажку к себе — бледность разлилась по напряженному лицу: номер Патрика Эмери!

— Обычная история. — Сатил кивнул мисс Рэмптон: — Дайте ему воды.

Сток пил жадно. Лейтенант терпеливо ждал. Мисс Рэмптон любовалась загорелыми ногами, то и дело дотрагиваясь до тугих икр. Сатил изредка тыкался взглядом в округлые колени мисс Рэмптон: есть женщины, один вид которых заставляет мужчин забывать о сложностях жизни. Сатил перевернул пластиковый стаканчик дном вверх, прицелился и щелчком отправил стакан в зев урны.

— Вот что, Сток… — Сатил пересказал слово в слово то, что поведал Паллису, особенно подчеркнул ценность кивка коротышки: коллега Сатила уверял, что информация Вартаняна не нуждается в перепроверке. Сатил уважал коллегу.

Стоку тоже все время лезли в глаза ноги мисс Рэмптон, но, в отличие от Сатила, он не восторгался: между этими ногами и вообще любыми женскими ногами и Стоком теперь пролегали годы несвободы.

Сатилу не нравилось, что Сток, не считая бледности, держится более-менее:

— Слушайте, старина, давно хотел спросить, у вас фамилия завершается одним «к» или двумя?

Сток [1] думал недолго:

— Судя по рассказу и кивку коротышки, двумя «к».

Сатил с любопытством всматривался в лицо преступника:

1

Stoc — место, жилище, дом, скит, небольшой монастырь (англ.), stocc — пень, столб, бревно (англ.).

— Зачем Эмери знать, что вы разобрались? Пусть не сомневается, что облапошил дурачка. Пень он и есть пень. Засадить Эмери целое дело. Улик нет, показаний свидетелей нет, все сплошь догадки, мои фантазии штука зыбкая, а кивок Вартаняна к делу не приобщишь. Начнем копать — только спугнем Эмери, еще вывернется и… даст ноги. А если не спешить, отсидите этак… — пожал плечами, — не слишком долго, скостят за вашу выдержку, вообще за приличность непременно. Я бумаги составлю так, чтоб у присяжных свербило: мол, засадили невинного. Выйдете на свободу и… посчитаетесь с обидчиком. Заедете за дружком, пригласите сгонять к озеру Слезы Марии купнуться, позагорать, а там безлюдье, ни души… туда вдвоем, обратно в одиночку. Или что другое на ваш вкус…

Сток не протестовал, лишь слабо сопротивлялся:

— Вы?.. Предлагаете такое?

Сатил умел создавать задел, собственными руками лепить будущие шумные дела, в которых он как рыба в воде:

— Мерзавцев надо наказывать!

— А закон? — не утерпел Сток.

Сатил помрачнел:

— Закон, говорите?.. По закону божьему — вы правы! А захотите подставить щеку — воля ваша, можете простить… время подумать будет.

Из тюрьмы Сток послал Эмери к дню рождения куклу в три фута с шелковыми бантами и васильковыми глазищами под пепельными локонами. К груди дара булавкой приколол записку на кремовой бумаге: «Спасибо за все. Обязательно вернусь! Жди!»