Куклы
Шрифт:
Он ничего не отвечал. Смотрел на нее, полускрытый тенью. Как неполная луна. Не двигался. И на миг стало как-то неприятно. Словно не чарующий юноша был перед Марией, а одна из тех статуй, над которыми она работала в Академии…
Этот сумрак, тонущие в нем неказистые предметы скудной обстановки (он, прекрасный, неповторимый, разве он может жить в таком… гнезде?), почему-то бросили в душу зерно непонятного страха… и Мария поспешила сотворить огонек на ладони. Зеленый. А потом – золотистый. Их свечение игриво слилось, веселые искры озарили лицо юноши… тонкие черты, удлиненный разрез ярких глаз, в которых не было тени… И она сама шагнула
– Мария… - Элиот как будто пропел ее имя.
– Ты ведь потом пожалеешь?
– Никогда!
– Почему ты со мной сейчас?
– Потому что ревную тебя к твоим звездам…
Золотисто-зеленый праздничный свет расшалившихся огоньков все еще заливал лицо Элиота, а Марии казалось, что все звезды собрались здесь сейчас и ласкают прохладными лучами его воздушные волосы...
А еще здесь было их взволнованное дыхание. И запах розы… Той самой розы, приколотой к лифу платья, что он бросил ей в кафе…
– Ты сохранила мой цветок, - сказал Эмиран.
– Конечно…
– Прошу, верни мне его.
– Но зачем?
– Затем, - ответил он, приближаясь к ней уже почти вплотную, - что роза теперь пропитана тобой… твоими чувствами… волнением… и я хочу с ней забрать и часть тебя…
– Но ведь я… - почти робко попыталась Мария возразить, но Элиот не дал ей ответить. Отколов розу от платья, он в то же время закрыл девушке рот поцелуем.
Этой ночью Алекс смотрел с балкона на темный город. Большая белая луна шла на убыль, уступая место маленькой лиловой, а это значило, что наступает темное время месяца. В сумраке главная башня города с великими часами стройно, величаво и в то же время – одиноко – возносилась над столицей и казалась такой загадочной, словно и сама была создана из переплетения белого лунного света и ночных теней. Словно в ее часах – самых больших и точных на всех восьми островах – поселился интереснейший сон… Вот только его надо разбудить.
Разбудить сон? Алекс усмехнулся. Ему вдруг захотелось стать птицей – большой черной птицей и, раскинув крылья, полететь в это темное небо, полететь на башню, чтобы заглянуть внутрь старинных часов и найти там этот темный вековой таинственный сон. Посмотреть в его… глаза? Холодный ветер, порывистый и не склонный к чувствительности, схватил Алекса за длинные, сейчас распущенные волосы и бросил ему их на лицо. Как будто не хотел, чтобы человек смотрел на башню, которой он, ветер, может касаться без труда, словно ревновал и злился…
Отводя назад спутанные пряди, Алекс подумал: какой же все-таки странный, странный этот ночной город.
В этом городе сейчас видят сны его друзья. А может быть – и нет. Может быть, сейчас они так же, как и он, отдаются каждый своему безумству. Сардо, забыв о целом мире – и о Розе, ведь так? – сочиняет новую песню… Мария, не в силах уснуть, мечтает о своем звездочете… о, этот звездочет уж точно не спит! Серж – тот парень из леса, слушает ночных птиц и упорно думает… о чем? Роза… А Роза?.. У каждого – своя… если не любовь, то страсть. Все одержимы, все пойдут на что угодно ради того, что кипит в душе и обжигает порой невыносимо.
– Все мы, - прошептал Алекс, обращаясь, наверное, к ветру, - все мы – куклы. Но где же наш хозяин? Почему он позволяет нам так безумствовать? Впрочем… если бы он нам этого не позволил – мы бы обиделись еще сильнее.
Без сожаления развернувшись спиной к башне, оставляя ее наедине с ветром, Алекс ушел с балкона. В своей маленькой гостиной он зачем-то
Юная красавица кружит в печальном танце в невесомости среди ночной пустоты…
Глава 10. Дневник Альсени
– Скажи-ка, Летти, а какие песни пела твоя хозяйка?
– Я не могу их повторить.
Странно, кукла произнесла эти слова так серьезно, как… взрослая?
Летти сидела за столом, на удобном стуле для гостей, на коленях у нее была жестяная тарелочка с земляникой. Она не ела, просто иногда брала ягоды тонкими пальчиками, подносила ко рту и к носу – и клала обратно. Это было очень похоже на то, как «кормят» девочки своих кукол. Так вот и сестрица Таня делала в детстве – сажала куклу… конечно, самую обычную, за стол, накладывала ей в игрушечную тарелку конфет и ягод… Серж покачал головой. Теперь вот и он в куколки играет. Но светлая идея «завтракать, обедать и ужинать вместе» пришла в кудрявую голову Летти. «Чтобы мы были как семья».
Сержу почему-то не хотелось вести подсчет, сколько дней живет это дитя в его доме. Совсем недолго, но он уже ощущал странное чувство привязанности. Будто у него появился ребенок, или что-то в этом роде… Летти освоилась в лесном домике, словно раньше жила здесь и просто уезжала погостить. Она гуляла возле сторожки, собирала землянику. А вчера неожиданно притащила птицу, повредившую крыло, и они вместе ее лечили.
Сейчас Серж смотрел на Летти, а думал об Альсени. Понравилось бы юной хозяйке этой деловитой куклы у него в сторожке? Наверное, да. Если бы можно было вернуть время вспять – он бы обязательно пригласил их обеих на чай. Если бы…
– Что ты ее все нюхаешь? – не удержался Серж от вопроса, когда куколка в очередной раз поднесла к носу землянику. – Куклы различают запахи?
– Угу. Некоторым хозяевам нравится делать для нас духи. Или когда мы хвалим их духи. Кукла Лалины часто хвалит… такие… фиалковые.
– А что нравилось Альсени?
– Сирень.
Сирень… За оградкой его дома кусты сирени бурно разрослись за долгие годы, в месяц цветения они, как свечами на праздник, украшались крупными цветочными кистями – белыми, синими, фиолетовыми. А какой от них аромат! В такие дни Серж жалел, что никто, кроме сестры и случайных гостей, не может полюбоваться этим великолепием. Теперь он уже не сомневался в том, что младшей из сестер Арабел непременно понравилось бы тут. И он забросал Летти вопросами: а какие еще цветы любила Альсени? какую музыку играла? что читала?
Поначалу кукла отвечала охотно, но потом становилась все грустней, ее движения стали вялыми, глаза потухли.
– Устала? – Серж привычно усадил Летти себе на колени.
– Да, - кивнула она. – Ты так много спрашиваешь. Я пытаюсь вспомнить… Хочу рассказать. Что еще хозяйка любила? Ну… писать. В такую толстую тетрадь. Каждый вечер. Перед сном.
– Дневник! – озарило Сержа. – Она вела дневник. Вот бы почитать…
Сейчас у него даже мысли не возникло, что чужие дневники читать нехорошо. Напротив, он был уверен, что это ключ ко всему. Откуда взялось такое чувство, Серж понятия не имел. Просто… так оно и было.