Кукольный дом
Шрифт:
– Воистину, сэр, мы привилегированная партия, - предположил старик.
– Очень немногие люди смотрели на содержимое этого контейнера.
– Ну, - отрезал Лимптон, - откройте его, давайте!
Браун поднял измученные руки.
– Я не совсем помню, как открывать крышку. Попытайтесь вы. Я только помню, что сегменты нужно нажимать в определённой последовательности.
«Какая некомпетентность!»
Лимптон пододвинул коробку к себе и произвёл полное визуальное обследование. Дерево было кленовым, тёмным и идеально лакированным; вставки, правда, были гораздо более светлые, деревянные колышки, скорее всего, сосны. Таких колышков было девять, все они были на одном уровне с поверхностью коробки. Три в верхней части, три в середине, три в нижней части. Лимптон не терпел игр и не разбирался в шифровках. Он нажал на три случайных колышка...
– Проклятие!
– крикнул он.
– Что за проблема, сэр?
– Кажется, ваш вампирский ящик заминирован!
– он показал кончик пальца, на котором выступила крошечная капля крови.
– Но, сэр, посмотрите! Вам удалось с первого раза.
«Так и есть», - сообразил Лимптон.
Он смахнул каплю крови носовым платком и с облегчением увидел, что крышка коробки открыта.
Лимптон, стуча челюстью, заглянул внутрь.
Все жильцы кукольного дома аккуратно разложились внутри. Три пласта были уложены друг на друга, и все они были сделаны из тонких пропаренных деревянных реек, имеющих круглую форму, чтобы точно поместиться внутри поддона.
При этом наблюдении Браун сказал самое странное:
– Три таких круглых поддона, сэр, на которых отдыхают заключённые. Паттен был очень очарован этим числом: три. Он говорил, что магические круги с древних времён состояли из трёх кругов, - но Браун произнёс слово «круг» как кру-у-уг.
Как бы то ни было, Лимптон почти не слышал владельца, так как он был поглощён содержимым коробки. Он осторожно снял каждый поддон и поставил их перед собой.
Здесь, как и прежде, была ситуация с прозаическим искусством, творческой композицией и элементом описания, о котором многие писатели были бы рады рассказать. Я, с другой стороны, не буду в восторге, потому что описание содержимого коробки - изображения каждой фигуры, их одежды, пола и предполагаемого занятия - не входит ни в мои навыки, ни в моё терпение.
Я только расскажу (поскольку я несу некоторую ответственность за то, что представляет себе читатель), что на каждом поддоне лежало шесть фигур, каждая статуэтка была окружена собственным большим чехлом из ваты, и с обеих сторон было немало места для безопасной транспортировки коробки. Здесь представлялась перспектива наиболее удовлетворительного коллекционного исследования. Тем не менее, такое обследование будет охватывать часы, и Лимптон осознавал, что чем дольше он будет уделять внимание дому, фигуркам и всему остальному, тем серьёзно настроенный Браун будет просить более высокую цену. Итак, с большим трудом Лимптон взял только одну фигурку для беглого осмотра.
«Боже мой! Какие детали и такой неповторимый стиль!»
Выбранная фигура представляла собой женщину (ростом не более трёх дюймов), весьма вероятно, служанку, одетую в одежду времён приятных деревенских помещиков, щедрых земельных баронов и улыбающихся батраков. Простое великолепие жизни в людях простых времён. Все наряды были тщательно расписаны вручную, вплоть до пурпурного банта на белом чепчике; красной розетке на белом фартуке; вышивке лифа. Одни только эти хитрости (не говоря уже о самом доме) были несомненным доказательством усилий не просто квалифицированного резного лезвия, а чистого технического гения ремесла. Тем не менее...
«Хм-м-м», - подумал Лимптон.
Было что-то... ну, казалось, что было во внешнем виде фигурки что-то нечеловеческое. Для меня просто слишком сложно дать читателю доступ к тому, что мне было описано. Лучшее, что я могу сказать, это фигурка, которая для большинства, вероятно, оставит неприятный, нет, дурной вкус. Дьявольский - единственное слово, которое автор может вызвать в соответствии с этим впечатлением. Или, лучше, адский.
Однако Лимптона этот вкус ещё не поразил, и гротескный стиль статуэтки он нашёл исключительно уникальным. Можно было бы предположить, что самыми странными были черты лица служанки: в то время как все остальные аспекты фигуры были выполнены с предельной детализацией, лицо представляло собой всего лишь три крошечных дырочки, две для глаз, одна для рта.
Он притворился без особого энтузиазма, готовясь вернуть фигурку в поддон, но...
«Что это?»
Теперь он увидел, что на нижнем поддоне было только пять фигур; одно отделение с ватой было пусто.
– Одна из фигур отсутствует, - укоризненно сказал он.
– Да, это возможно, сэр, - сказал Браун после кашля, - и хотя я не верю в это, я не могу доказать обратное. Видите ли, долгие годы в нашей семье ходили разговоры: восемнадцатая фигурка была изготовлена Мастером как его подобие.
Эта перспектива привела Лимптона в невероятное волнение.
– Итак, где она?
– потребовал он.
– Я могу сказать только так, как слышал: она в доме.
– В доме? Что вы имеете в виду? Я не вижу фигурки в кукольном доме и не вижу в этих деревянных поддонах.
Браун кивнул.
– Фигурка Паттена, как говорят, затеряна где-то в пределах дома, в одной из его многочисленных комнат, либо в самих оконных рамах, либо в одной из комнат вообще без окон, потому что их несколько, сэр. Говорят также, что у того, кто пытается разобрать дом, чтобы найти её, появляется сифилис...
Лимптон нахмурился ещё больше.
– И также сказано, что фигурка Паттена выйдет из своего уединения и откроется, но только нужному человеку, - и Браун произнёс «человеку» как челове-е-еку.
Лимптон понял, что это ещё одна оккультная ерунда.
– Это всего лишь деревянная кукла! Вы говорите так, как будто однажды он выйдет из кукольного дома на своих двух крошечных деревянных ножках!
Густые брови Брауна приподнялись.
– Я могу сказать только так, как я слышал, сэр.
Он произнёс «слышал» как слы-ы-ышал, и Лимптон начал уже опасаться «янки» в акценте продавца.
«Хватит этой чепухи».
Дело было в руках, и Лимптон решил, что сделка будет в его пользу.
– Если вы не можете предоставить миниатюру Паттена, я вынужден - как и любой компетентный коллекционер - сделать вывод, что она утеряна или скрывается, и мне придётся серьёзно принять это во внимание при расчёте цены...
Впервые на болезненном лице Брауна появилось что-то вроде тревоги.