Кукурузные человечки
Шрифт:
Землянин расстроился. Неужели мальчишки над кем-то издеваются, а инопланетянин это видит? Он оглянулся. Маленькие космонавты ждали его ответа.
– Но там не все плохие, - докладывал сверху Питя.- Один бегает за охотниками и, видимо, уговаривает их пожалеть животное. Он громко свистит - даже сюда слышно, - может, зовет других людей?
– Это не охота!
– с огромным облегчением закричал Славик.
– Это игра! Это футбол! Они не животное пинают, а мяч! А мяч не живой, он резиновый, у нас никто животных не пинает!
Как хорошо стало на душе! Будто гора с плеч свалилсь, будто папа пришел с работы и протянул ему неожиданный подарок!
– Игра?
– переспросил Питя.
– Я тоже хочу так играть! В футбол!
Славик был до того счастлив, что чуть не прыгал от радости.
– А что? Я принесу мяч, маленький, и будете играть. Я научу! А сам буду и тренером, и судьей. А у вас разве в футбол не играют?
– Нет, - ответил командир и крикнул вверх, Пите: - А правда, интересная игра?
Питя размахивал руками, и Славик боялся, что тот свалится с ладони.
– Лучше не видел! Ох и гоняют!.. Они и сами, как резиновые!
Командир кашлянул.
– Может, ты и меня... кха!
– туда?
– он показал на кукурузные метелки.
– Пожалуйста!
– обрадовался Славик.
– Хоть всех!
– Землянин чувствовал себя богатырем.
Подставил ладонь командиру, тот ступил на нее. Славик осторожно обхватил пальцами его ноги и поднял левую руку как можно выше.
– Фантастика!
– сказал командир через минуту.
– Как мы до сих пор не додумались до такой игры?
Скоро все семь космонавтов устроились на плечах и руках Славика и смотрели на футбол. Питя же, цепляясь за уши, перебрался на его голову. Тут же забыл, что сидит на голове, а не на какой-то кочке, и, болея, драл землянина за волосы, как драл бы траву, и колотил пятками в макушку.
Все они перекликались, забираясь на него, как на дерево, и землянин узнал имена космонавтов. На правом плече сидели Щипан и Садим, Молек и Пигорь - на левом. В левой руке он держал командира Грипу - тот сидел сейчас на ладони, как в кресле. В правой размахивал руками Вьюра. Про Питю мы уже сказали, Питя сидел на голове.
Глядя на футбол, космонавты забылись и перешли на свой язык. Славик его, разумеется, не понимал. И вы бы его тоже не поняли. Я приведу несколько фраз - тех, что Славик услышал в тот день:
– Брячит лак ботко!
– Козатри, козатри - голонит!
– Лак пучно забарил!
Но чаще всего инопланетяне выкрикивали одно слово:
– Уфтим!
Славик терпел, терпел - взмолился:
– Ребята, я вашего языка пока не понимаю - вы бы болели на нашем, а? Я ведь не вижу, как там играют.
– Хорошо, - сказал командир и первым подал пример: - Слева же свободный, - завопил он, - куда он на трех защитников прет?
Его поддержали:
– Головой, головой бей!
– Эх, мазила!..
– Причем неизвестно было, чье это слово - с другой планеты или земное.
Вот так, с огорода Полины Андреевны и с вредной козы художника Кубика, с драки Славика с тремя мальчшками, с футбола началось его знакомство с пришельцами, мальчишками с далекой планеты Кукурбита.
Эта встреча закончилась неожиданно. Во двор вышла бабушка и закричала, не видя внука, во весь голос:
– Сла-ави-ик!
Бабушка была старенькая, но голос у нее был звонкий, как у петуха.
– Сла-ави-ик!
Космонавты сразу забрались на свои кукурузины и готовы были закрыться, каждый в своем убежище.
– Я, ребята, побегу, - сказал Славик, - пообедаю. И сразу после обеда - сюда. Вам принести чего-нибудь? Там борщ будет, картошка жареная, молоко или компот...
– А я думаю, чем это так пахнет?
– опередил всех Питя.
– Ох и вкусно, наверно!
– Нам нельзя, - отрезал командир Грипа, - мы можем отравиться. Сам же знаешь, что все сначала нужно исследовать. Ты иди, Славик, мы тоже пообедаем.
– Пообедаем!
– проворчал Питя.
– Пастой из тюбиков. На первое - паста, на второе паста, на седьмое - тоже паста! Хоть молока принеси мне - никто ведь из нас от него не умер.
– Хорошо, - пообещал Славик, - принесу. Тепленького, топленого - такая вкуснятина!
День по имени...
– Друг мой, чем это вы так сильно озабочены?
– громко спросил художник Кубик у Славика, увидев его во дворе.
– Уж не открыли ли вы какой-нибудь новый овощ на огороде уважаемой Полины Андреевны?
Стоило Кубику произнести эти приветственные слова, как над забором появилась и Нинкина голова, - оба они, видно, только что пришли. С Нинкиной стороны к доскам ограды между двумя дворами был приставлен чурбак - чтобы можно было для разговора и для других дел над забором возникать.
Нинкина голова, в который уже раз заметил Славик, существует, кажется лишь для ношения двух больших, то серых, то голубых, как лесные колокольчики, глаз. Но больше, чем цвета, было в них любопытства. Она вытаращилась сейчас на Славика, который был, по наблюдению художника, озабочен. Интересно, чем он озабочен? С чего это вдруг?
– вот во что были окрашены сию минуту Нинкины глаза.
Славик поспешил нахмуриться.
– Ба, - спросил он у Полины Андреевны, стоявшей на крыльце, - ба, что сегодня на обед?
– Что на обед он прашивает!
– Нинка за забором, очевидно, всплеснула руками, потому что чуть не упала. Голова у Нинки была не только для глаз, а еще и для рта.
– Руки бы сперва помыл, - закричала она возмущенно, - а потом обедом интересовался!
– Отзынь!
– рассердился Славик.
– Хочу - мою, хочу - нет!
– Борщ на обед, - вставила в разговор вкусное слово бабушка, - зеленый. Со сметаной. И картошечка на молоке, как ты любишь.