Кулл беглец из Атлантиды
Шрифт:
Преимущество было на стороне короля, и он наслаждался им в полной мере. Подперев челюсть рукой, он смотрел на пикта, который стоял, как изваяние из бронзы, голова откинута назад, глаза непоколебимы.
По губам Кулла скользнула улыбка, которая больше походила на насмешку.
“И, значит, я должен прийти – один?” Цивилизация научила его говорить намеками, и темные глаза пикта сверкнули, хотя он ничего не ответил. “Откуда мне знать, что ты родом из Ка-ну?”
“Я сказал”, - последовал угрюмый ответ.
“И
“Я понимаю твой план, король”, - невозмутимо ответил пикт. “Ты хочешь разозлить меня. Клянусь Валкой, тебе не нужно идти дальше! Я достаточно зол. И я вызываю тебя встретиться со мной в поединке на копье, мече или кинжале, верхом или пешком. Ты король или мужчина?”
Глаза Кулла сверкнули сдержанным восхищением, которое воин должен испытывать к смелому противнику, но он не преминул воспользоваться шансом еще больше разозлить своего противника.
“Король не принимает вызов безымянного дикаря”, - усмехнулся он, - “и император Валузии не нарушает Перемирие послов. Вы можете идти. Скажи Ка-ну, что я приду один ”.
Глаза пикта убийственно сверкнули. Его буквально трясло в тисках примитивной жажды крови; затем, повернувшись спиной прямо к королю Валузии, он широкими шагами пересек Зал Собраний и исчез за большой дверью.
Снова Кулл откинулся на спинку горностаевого трона и задумался.
Итак, глава Совета пиктов пожелал, чтобы он пришел один? Но по какой причине? Предательство? Кулл мрачно коснулся рукояти своего огромного меча. Но едва ли. Пикты слишком высоко ценили союз с Валузией, чтобы разорвать его по какой-либо феодальной причине. Кулл мог быть воином Атлантиды и наследственным врагом всех пиктов, но также он был королем Валузии, самым могущественным союзником людей Запада.
Кулл долго размышлял о странном положении дел, которое сделало его союзником древних врагов и недругом древних друзей. Он встал и беспокойно прошелся по залу быстрой, бесшумной поступью льва. Цепи дружбы, племени и традиций он разорвал, чтобы удовлетворить свои амбиции. И, клянусь Валкой, богом моря и суши, он осуществил свои амбиции! Он был королем Валузии – увядающей, вырождающейся Валузии, Валузии, живущей в основном мечтами об ушедшей славе, но все еще могущественной страной и величайшей из Семи Империй. Валузия – Земля грез, так называли ее соплеменники, а иногда Куллу казалось, что он двигался во сне. Странными для него были интриги двора и дворца, армии и народа. Все было похоже на маскарад, где мужчины и женщины скрывали свои настоящие мысли под гладкой маской. И все же захват трона был легким – смелый захват возможности, стремительный взмах мечей, убийство тирана, от которого люди смертельно устали, короткий, коварный заговор с амбициозными государственными деятелями, попавшими в немилость ко двору, – и Кулл, странствующий авантюрист, изгнанник из Атлантиды, вознесся на головокружительные высоты своих мечтаний: он был повелителем Валузии, царем царей. И все же теперь казалось, что захватить было намного легче, чем удержать. Вид пикта вернул ему юношеские ассоциации, свободную, дикую дикость его детства. И теперь странное чувство смутного беспокойства, нереальности охватило его, как и в последнее время. Кем он был, прямым человеком морей и гор, чтобы править расой, странно и ужасно мудрой, с мистицизмом древности? Древней расой––
“Я Кулл!” - сказал он, откидывая голову назад, как лев откидывает гриву. “Я Кулл!”
Его соколиный взгляд окинул древний зал. Его уверенность в себе вернулась…. И в полутемном уголке зала гобелен слегка шевельнулся.
II
ТАК ГОВОРИЛИ БЕЗМОЛВНЫЕ ЗАЛЫ ВАЛУЗИИ
Луна еще не взошла, и сад был освещен факелами, горящими в серебряных креслах, когда Кулл сел на трон перед столом Ка-ну, посла западных островов. По правую руку от него сидел древний пикт, настолько непохожий на эмиссара этой свирепой расы, насколько это вообще возможно для человека. Древним был Ка-ну и мудрым в управлении государством, состарившимся в игре. В глазах, оценивающе смотревших на Кулла, не было элементарной ненависти; никакие племенные традиции не препятствовали его суждениям. Долгое общение с государственными деятелями цивилизованных наций смахнуло подобную паутину. Не "кто и что этот человек?" был ли этот вопрос когда-либо главным в голове Ка-ну, а "могу ли я использовать этого человека и как?" Племенные предрассудки он использовал только для продвижения своих собственных планов.
И Кулл наблюдал за Ка-ну, коротко отвечая на его вопросы, задаваясь вопросом, сделает ли цивилизация из него нечто подобное Пикту. Потому что Ка-ну был мягким и пузатым. Много лет пролетело по небесному краю с тех пор, как Ка-ну держал в руках меч. Верно, он был стар, но Кулл видел людей старше себя на переднем крае битвы. Пикты были расой долгожителей. Красивая девушка стояла рядом с Ка-ну, наполняя его кубок, и она была занята. Тем временем Ка-ну не переставал сыпать шутками и комментариями, и Кулл, втайне презиравший его болтливость, тем не менее не упустил ни одной частички его острого юмора.
На пиру присутствовали пиктские вожди и государственные деятели, последние были веселы и непринужденны в своих манерах, воины формально вежливы, но им явно мешала их племенная близость. И все же Кулл с оттенком зависти осознавал свободу и непринужденность этого дела в отличие от подобных дел при валузийском дворе. Такая свобода царила в грубых лагерях Атлантиды – Кулл пожал плечами.
В конце концов, несомненно, Ка-ну, который, казалось, забыл, что он пикт, насколько позволяли древние обычаи и предрассудки, был прав, и ему, Куллу, лучше было бы стать валузийцем не только по имени, но и по духу.
Наконец, когда луна достигла зенита, Ка-ну, съев и выпив столько, сколько любые трое присутствующих мужчин, откинулся на спинку своего дивана с довольным вздохом и сказал: “А теперь, уходите, друзья, ибо мы с королем хотели бы поговорить о таких вещах, которые касаются не детей. Да, ты тоже, моя прелесть; но сначала позволь мне поцеловать эти рубиновые губы – вот так; а теперь танцуй, моя цветущая роза.”
Глаза Ка-ну блеснули над его белой бородой, когда он оглядел Кулла, который сидел прямо, мрачный и бескомпромиссный.
“Ты думаешь, Кулл, ” внезапно сказал старый государственный деятель, “ что Ка-ну - бесполезный старый негодяй, ни на что не годный, кроме как пить вино и целовать девиц!”
На самом деле, это замечание настолько соответствовало его реальным мыслям и было так ясно изложено, что Кулл был несколько поражен, хотя и не подал виду.
Ка-ну булькнул, и его живот затрясся от смеха. “Вино красное, а женщины нежные”, - терпеливо заметил он. “Но–ха! ha!–думаю, старый Кану не позволит ни тому, ни другому вмешиваться в бизнес.”