Купание голышом
Шрифт:
– Наверняка сдаешь свою квартиру цыганам. Таким же психам и нелюдимам.
– Я продаю квартиру, Нелли.
Она щелкнула своими желтыми зубными протезами.
– Какому-нибудь любителю змей, верно? Может, психопату с кобрами?
– Любому, кто сможет себе позволить ее купить. Таков закон.
Двери лифта открылись, и детектив выскочил наружу. Нелли бросилась за ним.
– Ну ты и наглец! – заявила она. – Думаешь, только потому, что Рамсфельд нашелся, ты можешь с чистой совестью сбежать?
Рамсфельд, слинявший в самоволку миниатюрный пудель, был третьим животным, пропавшим
– Его нашли за «Альбертсонс» [75] , – уныло сообщила миссис Шульман. – Он спал в коробке из-под спиртного. Какой-то бродяга кормил его крекерами.
– А что слышно о Пинчоте и этом, как его – ну, сиамце? – спросил Ролвааг. Он прислонился к двери и шарил по карманам в поисках ключей. Миссис Шульман, похоже, планировала открытое противостояние.
75
«Альбертсонс» – крупная американская сеть продуктовых супермаркетов.
– Не играй передо мной дурачка, – возмутилась она. – Ее звали Пандора, и ты чертовски прекрасно знаешь, что случилось, – ты принес ее в жертву своим ужасным рептилиям! Как и бедного старого Пинчота. А моя драгоценная Петуния, возможно, следующая в меню!
– Вы предъявляете серьезные обвинения, Нелли, без каких бы то ни было доказательств.
Миссис Шульман заняла оборонительную позицию:
– Не только я, все вокруг об этом говорят. «Зачем бы еще взрослому человеку держать анаконд? – говорят они. – Что с ним такое?»
– Это питоны, а не анаконды, – уточнил Ролвааг. – И они не едят ни домашних кошек, ни шпицев. – Он надеялся, действующая вице-президент Ассоциации кондоминиума «Сограсс-Гроув» не заметит, что в его голосе маловато убежденности. – Знаете, что я думаю, Нелли? Я думаю, вы разочарованы, что не сможете меня выселить. Вас расстраивает, что я съезжаю на своих условиях. – Он наконец выудил ключ и вставил его в скважину.
Подагрические клешни миссис Шульман вцепились ему в руку:
– Ха! Ты уезжаешь из города исключительно из-за меня!
Детектив двусмысленно улыбнулся:
– Будете по мне скучать, а?
– Ахххх! – Миссис Шульман отпрянула, чуть не запутавшись в собственных шлепанцах.
Ролвааг быстро вошел в квартиру и закрыл дверь. Он загрузил компьютер и открыл страницу прогноза погоды для городов-близнецов. В Сент-Поле шестьдесят два градуса и ясное солнце – весна Среднего Запада во всей красе. Интересно, засеяла ли его жена огород – ей пришлось отказаться от этого хобби в удушливой жаре Южной Флориды.
Детектив достал из холодильника банку шипучки, сел на кухне и опустошил свой портфель. Первым в кипе бумаг лежал договор аренды зеленого «шевроле-субурбана». Поначалу менеджер из прокатного агентства отказался послать договор факсом в офис шерифа, но передумал, когда Ролвааг пообещал приехать самолично, запрыгнуть на стойку и помахать золотым значком так, чтобы увидели все клиенты.
Согласно контракту, «субурбан» был арендован
Он позвонил на станцию береговой охраны и подозвал к телефону старшину Янси.
– Помните тот тюк ямайской травы? Тот, из которого мы достали ногти?
– Да, сэр, – ответила Янси. – Лежит на складе улик, как вы и просили.
– Скажите, чтобы его сожгли. В результате оказалось, что он мне не нужен.
– Я отправлю вам отчет по факсу, сэр. – Янси помолчала. – Они так и не нашла ту женщину с круизного лайнера?
– Нет.
– Ужасно жалко.
– Необязательно, – отозвался детектив.
Повесив трубку, он немедленно начал паковать вещи для переезда в Миннесоту.
Тул провел ночь у постели Морин в лечебнице. Морин плохо спала, что-то тихо шептала – может, ей снились дурные сны, может – было больно. Позвонил злобный Ред Хаммернат, приказал Тулу вернуться в дом Чаза Перроне и не спускать глаз с этого коварного грызуна. Тул притворился, что у мобильника сел аккумулятор и он не расслышал, что говорит Ред.
Он ни за что не оставит Морин, пока ей не полегчает.
Он нашел телеканал, по которому показывали кантри-клипы, тем и убивал время. Некоторые песни наводили тоску, если внимательно прислушиваться к словам, других он совсем не понимал. Казалось, не будет конца историям о мужчинах, которые не в силах долго оставаться на одном месте, и о любящих женщинах, которых эти мужчины покинули. «В сельском хозяйстве одно хорошо, – думал Тул, – у тя есть дом и ты точно знаешь, где он».
К утру копчик так разболелся от браконьерской пули, что Тулу пришлось встать и немного прогуляться. Когда он вернулся в палату, Морин уже не спала. Она взглянула на него и слабо улыбнулась. Косые солнечные лучи проникали сквозь жалюзи и яркими полосами ложились на постель, но синие глаза Морин, когда-то сиявшие звездами, были тусклыми и серыми, как свинец. Тул заметил, что она жмет на кнопку вызова, и спросил, в чем дело. Она указала на опустевший пакет капельницы.
– Надо наполнить, – прошептала она.
– Где болит?
– Они меня три дня не обмывали. Это так раздражает.
– Дай я. – Он забрал у нее кнопку и несколько раз надавил большим пальцем. Они ждали и ждали, но никто не пришел.
– По утрам у них не хватает народа, – сказала Морин. – Иногда приходится ждать.
– Разберемся.
– Куда ты собрался?
Тул схватил первую же девушку, одетую как медсестра, и затолкал ее в палату Морин. Женщина перепугалась и была явно сбита с толку.