Купец из будущего. Часть 2
Шрифт:
– Владыка, – склонил голову Хотислав. – Давно поговорить хотел.
– Говори, – кивнул Само.
– Позволь дела передать кому-нибудь, а я пойду и спокойно удавлюсь. А? – в глазах сурового мужика читалась тоска и робкая надежда. – Ну, не могу я так больше. Я же не баба, с детьми возиться.
– Рассказывай, – вздохнул князь и сел на чурбак. Разговор будет долгим, он уже это понял.
Старый римский город Диводурум был разрушен гуннами почти двести лет назад. Не так уж много от того города и осталось. Из каменных строений уцелели бани, в которых теперь расположился собор святого Петра, да неработающий гигантский акведук, что поражал воображение всех, кто впервые подходил к этому
Его величество Хлотарь потерял от оспы брата, но его самого она не тронула. Он был на редкость красив, это даже отметили хронисты. Роскошные рыжеватые волосы были расчесаны на две стороны и заплетены в косы, которые спускались ниже пояса. Белозубая улыбка плавила сердца женщин и помогала втираться в доверие к мужчинам. Внешностью и умом король пошел в свою мать Фредегонду. Она при жизни стала легендой. Красавица-служанка, в которую без памяти влюбился свирепый и крайне недалекий король Нейстрии Хильперик, оказалась на редкость умна, хитра и беспощадна. Именно поэтому она и смогла выжить в той бесконечной мясорубке, когда один за другим гибли короли франков, потомки великого Хлодвига. Именно ее наука спасла самого Хлотаря, который поначалу правил ничтожным огрызком, оставшимся от королевства отца, но сумел перебить своих родственников и объединить огромную страну, подарив ей прочный мир. Ценой этого мира стали уступки могущественным аристократам. Вот и сейчас буйная знать Австразии, возглавляемая Пипином из Ландена и Арнульфом, епископом Меца, требовала себе отдельного короля. И прямо сейчас пятнадцатилетний Дагоберт, который станет последним великим правителем из рода Меровингов, получал прощальные наставления отца:
– Никому не верь, сын мой, ни единому человеку. Майордома Хуго смени. Он вор и взяточник, он один из тех, кто лишил нас дани от лангобардов. Придется поставить Пипина. Он тоже негодяй изрядный, но решит все вопросы со знатью. И я наблюдал за ним много лет, с оглядкой ему можно доверять. Все остальные герцоги Австразии – жадный, лживый и буйный сброд. Это первое!
– Теперь второе. Саксы! Держи их в узде. Они поклялись платить дань, и пусть они ее платят. Пятьсот коров в год, и ни коровой меньше! Если снова восстанут, утопи эту землю в крови. Не давай им поднять голову, иначе они нас сметут. Уж очень их много.
– Третье! Бавария. Этот хитрый лис Гарибальд притворяется нашим другом и подданным, но он – ни одно, ни другое. Воевать с ним не слишком хочется, вроде бы и незачем лезть в его леса. Но меня не оставляет странное чувство. Мои чиновники из Бургундии докладывают, что в его земли уходит караван за караваном с оружием, железом и людьми. Тут что-то не так, сын мой. И последнее!
Король выложил на стол монету из соли.
– Здесь ровно римский фунт. Кто-то делает из соли деньги, и они уже ходят в наших землях. А ведь соль – это и есть деньги, и у кого-то их становится слишком много. А мне не нравится, когда кто-то богатеет без моего разрешения. Такие люди становятся очень опасны. Разберись со всем этим, сын. Я хочу знать об этом человеке все!
Глава 4
Новый год, который тут в январе никто не праздновал, перелистнул страничку несуществующего календаря. Год тридцать восьмой царствования короля Хлотаря, или шестьсот двадцать второй в нашем исчислении. Год, когда император Ираклий отбросит персов почти до Евфрата. Год, когда великий Пророк Мухаммед уведет своих последователей из Мекки в Медину. Год, который и стал первым годом Хиджры, открыв собой новую эпоху. Последний год безраздельного могущества аварского кагана на просторах Восточной Европы. Скрипучее колесо истории уже крутилось с надрывом, и должно было вот-вот развалиться от непомерного груза. Скоро, очень скоро все изменится… Два молодых, сильных и воинственных народа вот-вот выйдут из своих лесов и пустынь, чтобы сдавить империю клещами со всех сторон.
– А я все равно немного хромаю, владыка! – Деметрий ходил уже целый день и не мог остановиться. Два месяца лежать – то еще испытание. – Нет, конечно, никакого сравнения с тем, что было. У меня словно крылья выросли.
– Ну-ка, ложись на спину! – Самослав, все медицинские познания которого были основаны на двух ранениях, после одного из которых ему ломали неправильно сросшуюся кость, и на рассказах жены, задумался. Секрет оказался прост. Левая нога после того, как сросся перелом, все равно была чуть короче, буквально на сантиметр. – Вырежи кусок кожи и к подошве рыбьим клеем приделай. Хромать не будешь. И вообще, я не волшебник, я только учусь.
– Вы учитесь на волшебника, владыка? – глаза Деметрия приняли совершенно неприличный размер. Он, видимо, тоже плохо понимал идиомы.
– Забудь, – махнул рукой Само. – Любаву считать быстро научил?
– Быстро? – воскликнул Деметрий. – Да она через час уже считала. Я таких понятливых девок и не видел никогда. Хотя… Я и парней таких понятливых не видел.
– Будем из нее бухгалтера делать. Позови-ка мне Любаву, – сказал Самослав служанке. Та поклонилась и выбежала на двор.
Девчонка вошла, опустив глаза в пол. Она явно не знала, куда деть руки. Не красавица, подумал князь, и даже не слишком мила. Невысокая, щуплая, с широким курносым лицом, усыпанным веснушками, она стояла, сцепив добела пальцы, явно робея перед лицом высокого начальства. Тут-то ей и объяснил Самослав, что такое умножение, и даже зачитал таблицу от двух до пяти.
– Поняла что-нибудь? – участливо спросил князь, видя напряженную работу мысли на ее лице.
– Да, княже, – несмело сказала девчонка. У нее был приятный голос, не слишком вязавшийся с неказистой внешностью. – Поняла и запомнила.
– Запомнила? – удивился Самослав. – Ну-ка, повтори.
Любава оттарабанила таблицу умножения, сбившись пару раз. Но тут она поправилась сама и, сложив цифры, вышла на верный ответ. После этого снова опустила глаза.
– О-хре-неть! – только и смог сказать Само. – Да ты уникум! Ключницей пойдешь?
Та отчаянно замотала головой отказываясь.
– Почему? – удивился Самослав.
– Не хочу холопкой быть, – в глазах девчонки блеснули слезы. Князь мало обращал внимания на такие мелочи, но по местным обычаям тот, кто соглашался на эту должность, считался рабом. Также, как и тот, кто брался работать без ряда, то есть договора. Работаешь бесплатно – значит, раб.
– Хорошо, не будешь холопкой, – сказал князь. – Ряд заключим, жалование тебе положу. Согласна?
– Согласна! – блеснула мокрыми глазами Любава и упала ему в ноги, обняв их. – Спасибо, княже, век не забуду! Всех богов за тебя молить буду!
– Латыни ее обучи, – сказал Деметрию Само. – Ей потом чтение и письмо нужно будет освоить.
– Да я уже начал, владыка, – признался тагматарх. – Я же за два месяца от скуки чуть с ума не сошел. А девчонка умная на редкость, все на лету схватывает.
– Кстати, Деметрий, а ты подумал над тем, что я тебя просил? Как нам пехотой аварскую конницу победить? – вспомнил вдруг Самослав.
– Подумал, владыка, – с готовностью кивнул тагматарх. – Все два месяца только об этом и думал.