Купец. Поморский авантюрист
Шрифт:
— У Царя, значит, были, — задумчиво произнес Агафон вслух. Разумеется, он тотчас отослал своих людей проверить слова Митьки. Агафон слушал внимательно, но нахмурился, когда заслышал о лампах и об интересе к оным со стороны Ивановского сто. Еще больше он нахмурился, когда узнал, что Семён ждет благословения Царя для открытия в Новгороде совместной с англичанами компании. Митька, который не знал о родственных связях Агафона с новгородскими купцами, не придал этому значения. — Так и о чем договорились?
— Десять тысяч ламп будем торговать, — разумеется, Митька изо всех сил старался сохранить образ англичанина,
— Через новгородско-английскую компанию? Семён эти лампы у Царя покупает, так? — уточнил Агафон.
— Так.
— Все десять тысяч?
— Все.
От этих слов купец даже закашлялся. Он, видно, знал что-то, чего Митька не ведал.
— А торг без мыта пойдет… — прошептал Агафон скорее для себя, чем для Митьки. У купца сжались кулаки, что не ушло от внимания.
Рыбачок понял, что сболтнул лишнего. Но ведь и так бы все об оной сделке с Государем узнали. Все же по виду Агафону было ясно, что купец крайне недоволен услышанным. Наверное, самым правильным было закончить разговор, поблагодарить за спасение купца и его людей и откланяться, пока сюда не явились люди Царя. Давать каких-либо объяснений у Митьки не было совершенно никакого желания. При Агафоне же сослаться на свою «немоту» уже не получится.
Тем более что сам Агафон, похоже, не намеревался продолжать разговор, он переваривал все услышанное, погрузившись в думы.
— Мне пора, — сообщил Митька, поднимаясь со скамьи. Наверное, не надо было объяснять, что его заждались, что Семён и остальные купцы беспокоятся из-за его отсутствия, волосы на голове рвут. — Спасибо еще раз за помощь.
— Подожди, — мягко сказал купец.
— Нет, я пойду, — попытался настоять Митька, разворачиваясь к дверям.
— Мы не договорили.
Митька не мог видеть, как купец подал своим наемничкам сигнал, но прекрасно видел, как те плотно затворили двери, став двумя каменными изваяниями подле порога. Уйти не получится. Как раз в этот момент вернулись и те, кого купец посылал слова рыбачка проверить. Агафон выслушал, побледнел, вернулся к Митьке.
— Присаживайся, — распорядился купец.
Рыбачок-таки уселся обратно на скамью. Приглашение выглядело недвусмысленным.
— Теперь выкладывай, кто ты есть таков? — спросил Агафон.
— Сэр Уиллоби, капитан английской экспедиции, направленной королевой Англии Марией к вашему Царю, — отчеканил заученные слова Митька.
— То бишь немец из Англии.
— То бишь да…
От напряжения рыбачок забарабанил пальцами по столу, это помогло не отвести взгляд. Агафон чуть подался вперед и сказал что-то, что Митька разобрать не смог, потому как говорил купец на латыни. Закончив, купец скрестил руки на груди. Прежде чем продолжить, он приказал своим наемничкам выйти, оставив их с Митькой наедине.
— Не понял ведь ни хрена? Вот и я говорю: чтобы немцы из тех, с кем я дело имел, да толковать по-русски так бойко могли? Не встречал таких, — мягко проговорил он, снова возвращаясь на русскую речь.
Митька осунулся. Матушки… раскрыли. Вот так сразу, достаточно было рыбачку заговорить. Купец, похоже, имел дело с немцами и раскусил обман на пороге. В отличие от новгородцев, которые, как Митька теперь уже понимал, вывели «англичан» на чистую воду в первый же день, у Агафона в деле с ним не было никакого интереса, и он прямо заявил, что никакой Митька не немец. Что делать-то теперь? Быть беде.
— Не боись, — продолжил Агафон, дав Митьке струхнуть по полной и, так сказать, насладиться моментом. — Не мое это дело.
— Спасибо, благодарю… — нашелся рыбачок, акцент мигом исчез. Он понимал, что нет смысла отнекиваться, пудрить купцу голову. Агафон вскрыл его с той же легкостью, как нож вскрывает консервную банку.
— Нос в чужие дела не привык совать, — пояснил свою позицию купец. — Если немцем представляешься, значит, так надо, а вот Семён со своими купцами, похоже, наглеет, кусок побольше захапать хочет. Нехорошо получается. Говоришь, что Ивановское сто без мыта будет торговать?
— Английско-новгородскую компанию откроют, чтобы англичане могли без мыта торговать, — поправил Митька, но тут же осекся. Все вдруг встало на свои места. О какой английско-новгородской компании могла идти речь, если рыбачки были на Руси единственными англичанами, на имя которых и хотели открыть компанию в Новгороде.
— Угу, — улыбнулся Агафон, видя, что Митька задумался. — Ты сам понимаешь, что английско-новгородская компания будет липовая. Не так ли?
Митька понимал. Он теперь отчетливо понял, почему новгородцы подвели к тому, чтобы запросить у Царя быть посыльными к Марии. Рыбачков в Лондон никто не собирался брать. Мария… Да бог с ней, английской Королевой, любой первый же попавшийся на пути новгородского посольства англичанин раскусит обман в ту же минуту. В Лондоне всяко не по-русски придется говорить. А вот как сделать так, чтобы посольство состоялось без главных действующих лиц, — в этом у новгородцев опыт уже был. Обвели же вокруг пальца русского Царя Иоанна Васильевича, когда на приеме в Кремле сэр Уиллоби не сказал ни слова. Так отчего бы трюк не повторить в Лондоне, во дворце английской королевы? Грамотка на посольство у новгородцев, считай, была в кармане, а на вопрос, куда подевался сэр Уиллоби, ответ всяко найдется.
Рыбачок думал, что Агафон станет задавать вопросы, выпытывать и расспрашивать о том, кто есть Митька на самом деле, а потом сдаст преступника царским людям. Но, похоже, купцу было более чем достаточно услышанного.
— Торговать, значит, думаешь? — спросил купец.
— Ну так… — Митька пожал плечами. — Думаю, раз купцом назвался.
— Бойко ты.
— А по-другому можно?
Агафон по всему его виду хотел добавить что-то еще, но промолчал, махнул рукой.
— Иди, Гуго, не имею права тебя задерживать, — вдруг сказал он, когда первые лучи солнца уже вовсю светили ему в лицо. Агафон приподнялся и, не обращая внимания, что на руках Митьки все еще засохший навоз, протянул руку. — Рад был познакомиться.
Митька пожал руку, на этот раз крепко, набравшись смелости — Агафон вроде угрозы не представляет. Что, если попытаться воспользоваться этим… Неспроста же купец так о Семёне и делах Ивановского сто интересовался, может, какой свой интерес есть? Неплохо было бы попытаться заиметь себе такого союзника, а в том, что Агафон был купец знатный, Митька не сомневался. Рыбак кашлянул в кулак да и скажи:
— Агафон, а Агафон, может, я тебе полезен чем буду, раз уж о торге договариваться?
Купец немало удивился. Пощурился, по губам скользнула улыбка, явно одобряющая.