Купид: Бесконечная ночь
Шрифт:
От боли у меня наворачиваются слёзы, но я не смею всхлипывать. Я стискиваю зубы и вот уже всё закончилось. Женщина — я не помню её лица, только длинные, острые ногти — одевает на меня рубашку. Её прикосновение оставляет на моей коже кровавую царапину. Мои ноги подкашиваются, и меня поднимают и снова садят в машину. По дороге мимо меня проносятся тёмные каменные стены. Я скучаю по солнцу, оно уже давно должно было взойти. Казалось бы, целую вечность мы едем через лабиринт из стен, гнили и камней, пока…
Удар грома сотрясает землю, сопровождаемый шипением молнии. Я вздрагиваю и слышу, как тяжело дышу, как будто прошла пешком много километров.
— Джо…, - произносит Скиннер лишь моё имя, и я киваю.
— Детский дом и школа созерцателей… они связаны с исследовательским центром Ли. В подземелье под Лондоном, там нам поставили чип!
Глава 22
Я передаю управление Скиннеру. Его рука покоится на джойстике, в то время, как машина Конроя мчится по извилистой дороге обратно по направлению к центру. Я незаметно ослабляю ремни, которые придают форму моему платью, и сползаю в кресле в более удобное положение. Уже очень долго ничто так не утомляло меня, как проблески воспоминаний, нахлынувшие на меня в нашем укрытии. Я смотрю на эту маленькую девочку как на незнакомку, а не ту, кем я когда-то была. И, может быть, где-то внутри всё еще есть.
Мысль о том, что у меня есть прошлое, о котором я ничего не знаю, лежащем где-то в бесконечной темноте, пугает меня. С одной стороны, я хочу узнать больше, с другой, не хочу этого ни в коем случае. Просто желаю остаться Джо, которой я была много лет, потому что мне кажется, что нет ничего более пугающего, чем не знать себя должным образом. Но если сравнивать мою судьбу с судьбой целителя в башне, что в ней таково? Я вижу перед собой его бледное, лишенное надежды лицо. Очередная потерянная жизнь на счету Дариана Джеда Ли. Интересно, как Ли может спать по ночам? Как он может вставать по утрам и смотреть в зеркало всё с той же неотразимой улыбкой?
— Надо было взять Сильвера с собой, — бормочу я.
Скиннер кривит губы и бросает на меня взгляд.
— Столько сострадания к незнакомцу? Прошу, не забывай кодекс созерцателей.
Я смотрю в окно. Обочина обсажена карликовым буком, низкими растениями с переплетенными ветвями, которые разрастаются во всех направлениях. Некоторые из них выглядят как искалеченные живые существа, вытягивающие слишком длинные пальцы в нашу сторону.
— Я уже стала предательницей кодекса Созерцателей, не забывай об этом.
Скиннер делает вдох, чтобы ответить, но потом молчит. Лишь в редких случаях он не может придумать подходящего ответа на то, что я говорю — настолько редких, что это озадачивает меня. Я выпрямляюсь, отвожу взгляд от искривленных деревьев и смотрю на дорогу, но ничего не вижу — только серый асфальт, который однообразно тянется по направлению к центру города.
— Всё в порядке? — спрашиваю я.
— Нет, — отвечает Скиннер замогильным голосом. — Впереди что-то не так, — он ощупывает дверь со своей стороны. — Почему нельзя открыть окно?
— Мера предосторожности.
Я протягиваю руку и нажимаю пару кнопок на дисплее, находящимся перед нами в центре приборной панели. Я могу выбирать между «весенним бризом», «арктическим штормом», «приятным ветерком» и бесчисленными другими вариациями воздуха. Когда я уже почти отчаялась, я нахожу-таки вариант «внешний мир» и нажимаю на него.
— Вы выбрали программу кондиционирования воздуха «внешний мир», — сообщает нежный, женский голос из громкоговорителей. — Наслаждайтесь.
В машине тут же меняется атмосфера, хотя и незначительно. Я больше не чувствую себя изолированной, ощущаю мшистый запах окружающего нас ландшафта. А вот Скиннер явно чует что-то другое. Он делает глубокий вдох, и его взгляд становится хмурым.
— Что там? — с тревогой спрашиваю я. — Ты что-то узнал? Или кого-то?
— Собрание людей.
Я снова смотрю на дорогу. Всё ещё никого не видно.
— Может пробка? Или поезд?
— Нет.
Он слегка отодвигает джойстик, замедляя темп. Автомобиль сразу начинает ехать более тихо, почти размеренно. Я возвращаюсь к дисплею и вызываю карту местности. Мне не нравится то, что я вижу, потому что этому маршруту нет альтернативы. Башня была построена далеко за городом, а дорога, видимо, протянута специально к ней. Разветвленная дорожная сеть центра города находится еще далеко впереди.
— Поворачиваем назад? — спрашивает Скиннер?
Я взвешиваю его предложение. Мы с Пейшенс порознь уже в течение 50 часов. Чуть дольше, чем на пути в Лиссабон. Скоро они с Саем приземлятся в парке Севенокс и будут ждать нас. Я автоматически касаюсь руны созерцателя, тонкого рубца над моим сердцем, под которым прячется чип.
— Нет, — наконец говорю я. — Давай подъедем поближе. Может нам повезет, и окажется, что просто сломался бедламский поезд. А это не причина для беспокойства.
Перед нами дорога делает поворот. Там, где наши фары освещают ночь, она блестит, мокрая от дождя, принесенного бурей.
— Это за поворотом, — спокойно говорит Скиннер. — Я чую их сейчас отчетливо.
Он засовывает свободную руку во внутренний карман пиджака и достает нож, затем кладет его на сиденье рядом с собой.
Лезвие инстинктивно оказывается у меня в руке, хотя я все еще боюсь причинить вред человеку. Я напряжено смотрю вперёд, когда машина поворачивает. Меня слегка наклоняет в сторону, затем становится видно, что скрывается за поворотом. Меньше, чем в 500 метров дорогу преграждают автомобили дружинников. Ещё две машины стоят на обочине, а пассажиры — великолепно одетые промышленники со своими водителями — вышли на улицу. Дружинники имеют при себе мобильные сканеры и проверяют чипы всех пассажиров.
— Черт! — Скиннер явно подавляет импульс отодвинуть джойстик, чтобы совсем остановить машину. — Контрольный пункт!
— Спокойно, — тихо говорю я. — Просто поверни машину, пока они заняты.
— Так нас совершенно точно заметят, Джо.
— А что ещё ты хочешь сделать? Позволить им просканировать и поймать нас?
Не дожидаясь его ответа, я хватаюсь за пульт управления и сама разворачиваю машину. Нет никаких резких толчков, никакой качки. Машина Конроя безупречно остаётся в колее, как будто и была создана для таких манёвров.