Купид: Бесконечная ночь
Шрифт:
Скиннер напротив считает то, что я сделала совершенно нормальным и даже правильным. Быть с ним вместе становится час от часу все труднее и утомительнее. С Саем у нас, по крайней мере, были одинаковые принципы, мы пережили одно и тоже и научились одному и тому же. У нас были твердые, непоколебимые правила, у Скиннера были свои собственные. Тем не менее я не сержусь на него и когда происходит очередной удар током, позволяю ему подхватить меня. Это был самый жесткий удар из всех. Короткая охота за преследователем до такой степени ослабила меня, что на этот раз я прикладываю все силы, чтобы не упасть в обморок.
Из-за того, что я нетвердо стою на ногах, мы продвигаемся очень медленно, поэтому я соглашаюсь с предложением Скиннера пронести меня на руках. Он по колено шлепает в канализационной воде, а я держусь за его плечи.
— Ты здесь жил? — тихо спрашиваю я. — До того, как стал преследовать нас?
— Кто же станет жить в канализации, среди крыс и экскрементов? — Скиннер тоже понизил голос. Теплый, влажный воздух, узкие сводчатые стены вокруг превращают нас обоих в параноиков.
— Ты, — отвечаю я. Я хочу открыть глаза, хочу увидеть, как он отреагирует на мое утверждение, но последствия электрического взрыва внутри меня все еще делают меня вялой.
— Тебе не обязательно знать обо мне все.
Я перестаю выпытывать, а просто радуюсь тому, что начинаю наконец постепенно приходить в себя. Когда туман в голове рассеивается, а в ногах и руках появляется сила, я прошу Скиннера спустить меня на землю. Он опускает, мои сапоги также оказываются в воде, и за несколько секунд наполняются ею. Голой кожей под платьем я ощущаю слизистую, грязную жижу.
— Не могу утверждать, что мне этого не хватало.
Скиннер смеется и ведет меня за собой.
Я бреду позади него, дышу через рот и так поверхностно, как могу. По крайней мере, на этот раз мои ранения, в которые может проникнуть загрязнённая микробами жижа, не глубокие. Место, где стрела купида пронзила мою ногу, зажило, не осталось даже следа. Огнестрельное ранение, которое сразило Сая в Ничейной Земле, тоже исчезло.
Когда наши данные будут удалены, нам придётся лучше заботиться о себе. Мы станем людьми, самыми обычными людьми. Мы сможем заболеть, будем ранимыми и начнём стареть. Сможет ли один из нас купить себе бессмертие? Я пытаюсь представить Сая, как он будет выглядеть в тридцать. Или пятьдесят. Сая с седыми волосами, Сая с морщинками у глаз. У меня не получается. Вместо этого мой разум наполняется горьким осознанием того, что как только у меня появляется несколько минут покоя, мои мысли тут же возвращаются к нему.
Опасности не дают мне о нём думать. Когда я чем-то занята, я могу вытеснить его из сознания. Но если мы победим, то в нашей жизни скоро больше не будет опасностей, а это значит, что передо мной лежат годы и десятилетия, наполненные мыслями о Сае. О том, что могло бы быть, но быть не должно. Какими мрачными мне кажутся эти перспективы на будущее.
«Ты вернёшься», предрёк мне Скиннер.
Если бы я только могла поговорить с ним, не чувствуя себя предательницей по отношению к Пейшенс и её чувствам. Если бы он знал о причинах моего побега, он бы больше не ставил его под вопрос, я в этом уверена. В конце концов, счастье его сестры для него тоже является первостепенным. Но я не могу поговорить с ним, я должна сама справиться со своими чувствами.
И, прежде всего, мне нужно побыстрее обзавестись щитом, который сейчас поможет встретиться с Саем. Как я оборонялась против него раньше, вскоре после того, как мы познакомились? Как мне удавалось противостоять его попыткам сближения и игнорировать своё собственное сердце?
Скиннер оборачивается и протягивает мне руку. Я беру её, и это помогает, даже если я не знаю, почему.
— Мы опаздываем. Они уже должны быть здесь, — тихо говорит он.
Я сглатываю и инстинктивно иду медленнее, затем беру себя в руки и заставляю ускорить шаг. Мы идём и идём, и вокруг нас нет ничего, кроме темноты и невыразимого зловония. Чтобы пересечь пустынный параллельный мир под центром города, кажется, требуется целая вечность, и с каждой секундой мне становиться всё тревожнее. Я хочу покончить с этим, хочу, чтобы Сай и Пейшенс уже благополучно были на пути к Ланди, и я смогла бы снова думать о чём-то другом. Но моё терпение подвергается тяжёлому испытанию, и когда мы, наконец, приближаемся к согласованному месту встречи, канализационному входу под парком, когда бормотание двух знакомых голосов доноситься до моих ушей, мои нервы, кажется, вот-вот взорвутся.
— А вот и они, — говорит Скиннер.
Я закрываю глаза и прислушиваюсь. Путь перед нами разделяется, голоса раздаются с правой стороны. Голос Пейшенс звучит звонко. Она говорит тихо и взволнованно. Сай что-то отвечает, его голос вызывает у меня по всему телу мурашки. Затем сестра Скиннера коротко и нервно смеётся. Я понимаю, что он заставил её смеяться и чувствую что-то внутри себя, холодное и уродливое и в то же время пугающее чувство… ревность.
Я быстро проглатываю возникшую из-за неё горечь. Связь между Пейшенс и мной сильнее, чем что-то такое детское, как ревность. Просто должна быть сильнее. Сай ухаживает за ней, и это хорошо, ведь я, в конце концов, хочу, чтобы они оба были счастливы.
Я расправляю плечи, провожу пальцами по теперь довольно взъерошенной высокой причёске. Затем мы доходим до развилки, и я отпускаю руку Скиннера. Мы по очереди ступаем в проход справа, и я заглядываю ему через плечо. И сразу же узнаю две фигуры в темноте. Пейшенс грациозная и хрупкая, как всегда. А Сай мускулистый и высокий, со спутанными волосами. Он выжидающе прислонился к стене, скрестив на груди руки.
— Вот видишь, — говорит он. — Я же говорил, что они справятся.
Пейшенс резко оборачивается к нам, волосы, словно веер, развеваются вокруг. Она начинает бежать, слева и справа в стороны брызгает вода, а потом она бросается мне на шею.
— Я так за вас боялась!
Я чувствую, как она дрожит всем телом. Мне, однако, внезапно становиться лучше. Только теперь, когда я снова рядом с ней, и неописуемые удары током закончились, я понимаю, насколько была близка к смерти. И ещё кое-что заставляет меня чувствовать себя не только здоровее, но и неожиданно прямо-таки счастливой: моя собака, которая выбегает из темноты и встречает меня радостным лаем и, невзирая на мокрые лапы, запрыгивает на ноги.
— Мали!
Я отпускаю Пейшенс, наклоняюсь вниз и целую собаку во взъерошенную голову. Прежде чем я успеваю отвернуться, её язык лижет мне щёку, и я безмерно рада тому, что Пейшенс и Сай привезли её с собой.
— Мы ждём вас уже несколько часов! — прерывает Пейшенс нашу церимонию приветствия. — Как вы выглядите! С вами что-то случилось? Вас преследовали? Ты ранена? Вам удалось стереть чипы? — она хватает меня за плечи и разглядывает с ног до головы.
Я не могу сдержать смех.
— Со мной всё хорошо, Пейшенс. Всё в порядке. Пока мы ещё не смогли стереть чипы, но у нас есть план, — я кратко излагаю события последних нескольких дней, однако решаю не рассказывать ей о произошедшем в доме Конроя, а также умалчиваю о том, что по дороге сюда, нас почти постоянно преследовали.