Купид: Бесконечная ночь
Шрифт:
— Сай, помоги мне!
Мы начинаем ощупывать экран в поисках выпуклостей или чего-то подобного. Когда Сай добирается до края, он останавливается, затем его пальцы проникают под пластик панели. Слышен щелчок, и разбитый экран просто беззвучно отодвигается в сторону.
— Ах, чтоб тебя, — говорит Скиннер. — Теперь иллюзию уничтожила ты, Джо.
Пейшенс раздражённо сжимает губы, но сдерживает замечание. Наше внимание всё ещё приковано к тому, что появляется за потайной дверью.
Это, несомненно, самый большой зал, который я когда-либо видела в своей жизни. Колонны, толщиной с метр, держат сводчатый потолок, на котором
— Там, — говорит голос за спиной, потом, вижу, как Скиннер указывает на старика. — Это он.
— Кто он? — спрашиваю я. Совершенство росписи снова поражает меня.
— Бог, — отвечает Сай вместо Скиннера. Он касается лба большим пальцем, затем трёх мест на верхней части тела.
— Всегда говорили, что эта картина была уничтожена во время великих переворотов. Раньше она была частью потолка знаменитой часовни в Риме, — голос Скиннера снова звучит слегка сердито. — Нужно было догадаться, что мой отец спрятал её здесь.
— Она потрясающая, — шепчет Пейшенс.
Она права. И прежде, чем мы снова можем сосредоточится на главном, требуются минуты. А главное — это бесчисленные ряды дисплеев, возвышающиеся перед нами и разделяющие зал на бесчисленные узкие коридоры. Можно было бы подумать, что мы заблудились в библиотеке, за исключением того, что здесь нет книжных полок. Вместо них с каждого ряда на нас смотрят бесчисленные лица. Застывшие черты, немигающие глаза.
Я осторожно вхожу в один из коридоров. С лицами что-то не так: там, где должен находиться лоб, можно заглянуть во внутрь головы. Виден мозг, он представлен в ярких цветах. Когда я подхожу ближе, я различаю, что цвета время от времени меняются. В некоторых частях они переключаются с жёлтого на зелёный или с красного на фиолетовый. Только одно место у всех голов одинаковое, и оно чёрного цвета. Я оглядываюсь по сторонам.
— Что, черт возьми, все это значит? — спрашивает Сай.
Думаю, он находит этот зал таким же жутким, как и я. Тишина. Образ Бога на потолке. Бесчисленное количество людей, лица которых запечатлели здесь. Их должно быть миллионы.
— Хотелось бы сказать, что я считаю это искусством, — тихо говорит Пейшенс. — Но учитывая то, что мы знаем о моём отце…
— Может это мёртвые, которых он хотел воскресить для своей армии, — предполагает Сай. — Может он нашёл другой способ.
— Нет, — возражаю я. — Он сказал, что использует для этого рабочих с кладбища. А они не похожи на рабочих, — я приглядываюсь к лицам более внимательно. Они все выглядят безупречно. Целыми и невредимыми. Я внимательно рассматриваю женщину. Её глаза светятся ярко-бирюзовым цветом, кожа выглядит такой гладкой, словно персик. Рядом запечатлено лицо мужчины. Оно выглядит немного неподвижным, как будто он носит маску.
— Промышленники, — шепчу я.
Позади меня Скиннер вздрагивает.
— Что с тобой? — с тревогой спрашиваю я.
Он прикладывает палец к губам, затем бесшумно исчезает в другом коридоре, проникая глубже в зал.
Сай закатывает глаза, но не предпринимает никаких шагов, чтобы помешать брату Пейшенс.
— Не будь с ним слишком строгой, — шепчу я его сестре.
— Думаю, что только это ему и поможет, — загадочно отвечает она.
Затем раздаётся
Вторая рука полукупида сжимает рот мужчины.
— Не кричи, — шипит он, — и я тебе обещаю, что с тобой ничего не случится. Но попробуй сделать одно неверное движение…
Дружинник пытается что-то сказать, но из его рта вырываются только нечленораздельные звуки.
— Скиннер, — тихо и успокаивающе говорю я. Я до сих пор не уверена, на что он способен.
— Тихо, — говорит он. Не знаю, имеет ли он в виду меня или дружинника. — Сейчас ты мне объяснишь…, - он облизывает губы, прежде чем продолжить. — Сейчас ты мне расскажешь, что всё это значит. Этот зал и все эти экраны. Понятно?
Дружинник поспешно кивает, и Скиннер убирает руку.
— Прошу, не убивайте меня, я не хочу умирать! — выдавливает он.
— Тебе не нужно умирать, — отвечает Скиннер, но его голос говорит об обратном. В нём слышится опасность, как будто он с трудом сдерживает свои смертоносные инстинкты. — Просто скажи, что я хочу знать. Что это за экраны?
— Они производят контроль и показывают активность микрочипов, вот и всё! — в панике отвечает дружинник.
— Для какой цели?
— Чтобы они… чтобы у них не появилось сострадание, — заикается мужчина. — У промышленников! Чтобы они оставались равнодушными!
Мне тут же становится холодно. Я была права. На этих панелях видны жители Лондона. Конечно, для меня не новость, что у промышленников есть чипы. На них сохранены данные, так чтобы они могли себя идентифицировать, если хотят путешествовать. Однако, как мне кажется, здесь речь идёт не просто о каких-то данных.
— Это чёрное пятно, — спрашиваю я. — Это оно имеет отношение к их состраданию?
Дружинник смотрит на меня, уголки его рта невольно дёргаются, но он мочит.
— Ответь ей! — Скиннер усиливает давление ножа, — Давай!
Дружинник спешит теперь ответить.
— Да… Оно находилось когда-то на этом месте. Чипы отключили его. Чтобы никто не имел ничего против чистки в Ничейной Земле, когда придёт время.
Слова мужчины поражают меня, словно удар в лицо. Перед моим внутренним взором план Ли всё больше приобретает форму: с помощью своей армии нечисти он действительно хочет уничтожить всю английскую Ничейную Землю и на своём пути туда не желает, чтобы ему оказывали сопротивление. Он отнял у своих собратьев человеческое тепло, а они даже не подозревают об этом. Когда придёт время, и он отправит свои войска, никто не сможет даже догадаться о страданиях, с которыми столкнуться люди перед воротами города.
— Это чудовищно, — говорит Сай. Он переводит взгляд к картине бога на потолке.
— Ты уверен? — спрашивает Скиннер дружинника.
— Да. Наша работа — контролировать чёрные пятна. Босс придаёт огромное значение тому, чтобы всё работало безупречно… Если хотя бы у одного из них появится сострадание, то всё, что он планирует, будет подвергнуто риску.
Воцаряется молчание. Пейшенс медленно поворачивается вокруг себя, глядя большими глазами на бесчисленное количество людей, контролируемых её отцом.