Купол над бедой
Шрифт:
Следующая школа гладиаторов попалась на горячем в начале июля: не то ветконтроль, не то Охотники увидели скопление машин и вызвали гвардейский патруль. Те, вспомнив инструкции досточтимых, через своего недомага пригласили усиление от Святой стражи. Офицер стражи, грузясь в автобус с подчиненными, позвал с собой знакомого криминального репортера, проходившего мимо, а тот, охренев от увиденного на месте, немедленно прицепил комм на палку и принялся снимать прямой репортаж и транслировать ВКонтакт. Через полчаса на месте событий было еще и Эльдорадио, существующее между Ютубом и собственным сайтом, а следом подъехала Комсомолка и привезла Фонтанку.Ру на хвосте. Меньше чем через сутки о гладиаторских боях и борьбе имперской администрации с современными работорговцами знали
Как и год назад, когда наместник объявил войну сутенерам, реакция общественности была очень неоднозначной. Женские организации, узнав о судьбе живых призов и активных поисках пострадавших для оказания им помощи, выразили полную солидарность с имперской администрацией и готовность принять девушек, если те решат покинуть край. К ним присоединились и активисты, занимающиеся борьбой с траффикингом и принудительным трудом и заинтересовавшиеся опытом инопланетян. Некоторые правозащитники в очередной раз потребовали прекратить внесудебные расправы над подозреваемыми в работорговле и заявили, что на самом деле многие из них занимались помощью детям, оказавшимся в трудном жизненном положении по вине империи Белого Ветра и Димитри лично. И тем более их возмутило появление на сайте администрации наместника фотографий зрителей. Святая стража вспомнила давнюю традицию своей родины - "люди должны знать" - и выложила портреты и биографии всех, кого поймала на месте проведения боев, не забыв упомянуть связанные с этими людьми бизнесы и их ближайших родственников. Для саалан, живущих в крае, невозможность сотрудничества с этими людьми была очевидна, как и необходимость предупредить всех, с кем они имеют или планируют иметь общее дело, а вот профессиональные борцы за все хорошее против всего плохого увидели в этой практике недопустимую стигматизацию и вмешательство в чужую личную жизнь.
Полина, прошерстив все данные по этой грязной истории на сайте администрации саалан и сверив их со своей базой контрагентов, хихикнула в комм Марине:
– Мариш, по странной прихоти судьбы - никого из наших не вижу. Даже нейтралов раз-два и все, а вот все остальные - или те, кто с ними работает, или контрагенты Московии. Интересно, только я вижу связь?
– Я тоже вижу, - ответила смешком Марина.
– Писать об этом будешь?
– Зачем?
– удивилась Полина.
– Если у людей есть глаза, они и так видят, а слепым текст ничем не поможет.
У Скольяна да Онгая со зрением все было в порядке. Граф и вице-мэр прекрасно понимал, что развлечения такого рода предполагают толерантность к насилию, хотя выбирал для этого другие слова. Он думал, что люди, неспособные увидеть человека в другом, потеряют на этой дороге и себя. И никакие красивые слова про местные традиции и возможность вернуться на Путь, однажды заблудившись, их уже не спасут. Особенно обидно ему было знать, что нормальная торговля в крае есть, просто она есть не для саалан. А им приходится довольствоваться общением с местным отребьем. Но последней каплей для чаши его терпения, казавшегося Вейлину безграничным и бездонным, стало явление женщины, приведшей свою пострадавшую дочь в его приемную с требованием "найти этого поганца и принудить на ней жениться, чтобы покрыть позор". Он молча снял трубку местного проводного телефона, сказал в нее: "Зайдите, четверо", - и прокомментировал гвардейцам про посетительницу с дочерью, так и не сказавшей ни слова:
– К достопочтенному. Немедленно. Пусть решает он.
Вейлин, тоже задерганный бесконечным потоком историй, каждая из которых тянула по меньшей мере на публичную порку, выслушав женщину, устало распорядился:
– Эту даму отвезите в лечебницу, она не в себе. А барышню - за звезды, в замок Золотых Лилий, там сейчас есть места. Такой родни ей, пожалуй, не нужно.
Замок Золотых Лилий был самым укрепленным и спокойным монастырем южной части Аль Ас Саалан. Через пять сааланских лет эта самая барышня покинула его стены и вступила в цех художников в одном из приморских городов. Беспроцентный кредит на взнос и оплату лицензии был предоставлен ей Академией. Но об этом ее родня и соседи никогда не узнали, как и о том, куда она исчезла. А болезнь матери списали
Разумеется, со всеми, кто был замечен на месте событий в числе зрителей, сааланцы дружно прекратили деловые отношения. Для них это было само собой разумеющимся следствием из произошедшего. Некоторые из пойманных на месте зрителей были опознаны букмекером как сделавшие ставки на бои. Этих еще и выпороли, засняв процесс наказания на видео и опубликовав ролики на портале администрации. Новости обсуждал весь город, делясь мнениями и не приходя к общим выводам.
Тем временем в край уверенно пришли белые ночи, и штаб оппозиции на Некрасова стал из обитаемого густонаселенным. Гости были в доме практически круглосуточно. Набор продуктов в холодильнике Марины Лейшиной приобретал все более сюрреалистичный вид. В тот день хозяйка достала из кухонного шкафа банку сгущенки, вылила в миску, задумчиво посолила. Поразмыслив, она достала два яйца, разбила одно в чашку, придирчиво осмотрела и вылила в ту же миску. За первым яйцом тот же путь прошло и второе. Посмотрев на желтки, плавающие в сгущенке, хозяйка вынула из шкафчика пакет с содой, зачерпнула из него кончиком ножа и стряхнула к остальному содержимому. После этого она переставила поближе банку с мукой и начала постепенно добавлять ее, методично перемешивая смесь. За ее действиями с интересом наблюдали Алена и Коля, время от времени косясь друг на друга с какими-то подчеркнуто нейтральными выражениями на лицах. Некоторое время она терпела это молча, потом сказала:
– Так, вот что. Не сидели бы вы у меня над душой. Идите конференц-зал готовьте.
Катая из теста шарики размером с лесной орех, она услышала через коридор нечто, что ей совершенно не понравилось.
– Колька, ты с ума сошел, отстань немедленно!
– Аленка, ну ты же обещала уже...
– Я все помню, но не сейчас же!
– Почему? Полчаса у нас есть точно...
– Нету у нас полчаса, я этот рецепт знаю, это печенье не пекут, а жарят, и вообще сейчас все приедут...
– Ну Алена, ну имей совесть, ты меня уже месяц кормишь завтраками...
Дослушав до этой фразы, Марина ровно и громко сказала:
– Николай! Подойди на пару слов.
Минуты через три невнятной возни в комнате он действительно появился.
– И давно ты у нее так близость вымогаешь? Месяц, я верно услышала?
– тихо спросила взбешенная Марина.
Николай пожал плечами:
– Почему вымогаю-то? Нормальный процесс.
– Этот нормальный процесс, к твоему сведению, называется "принуждение". И в моем доме я этого не потерплю, ты понял?
Марина Лейшина не была крупной или даже просто высокой. В ней не было и ста семидесяти сантиметров роста, и весила она хорошо если шестьдесят килограммов. Но в своей кухне, с деревянной лопаточкой в руках и спиной к плите она выглядела так грозно, что Коля попятился и жалобно пробормотал:
– Ну МаринВикторовна, а как иначе-то? Она и должна сопротивляться, так всегда и бывает.
– Ах, всегда?
– протянула Марина с широко раскрытыми от гнева глазами.
– Сейчас приедет Валентин Аркадьевич, вот с ним и обсудишь, как оно всегда бывает.
– Не, - ухмыльнулся Коля, еще не понимая всю серьезность своего положения, - байкерского "всегда" мне не надо. "Села - дала" не мой вариант.
Как раз в эту минуту в дверь позвонили, и Алена впустила Валентина в квартиру.
Он не спеша разулся, потом пошел мыть руки. Коля стоял замерев, пришпиленный к месту бешеным взглядом Марины. Он понимал, что если он сейчас развернется и уйдет, то в этом доме он больше не появится, и это будет еще самая меньшая из его неприятностей. Так что появлению в кухне Валентина он был почти рад.
– Валя, будь добр, возьми юношу на воспитательную беседу о приличном обращении с женщинами, - процедила Марина, не отрывая от Коли взгляд.
– Что, нашкодил?
– с интересом спросил Валентин, глядя на мизансцену.
– Или прямо напакостил?
– Нашкодил. Пока что только нашкодил.
– Мгм. Пойдем, - кивнул Валентин юноше и уточнил у Марины, направляясь в коридор.
– В кабинет можно?
– Да, конечно, общайтесь, - ответила хозяйка квартиры и вернулась к сковороде. Печенье, пожалуй, было темновато, но подгореть не успело.