Купол над бедой
Шрифт:
– Возобновить и не выйдет, знаешь сам, - пожал плечами князь.
– Если повезет, можно будет начать все заново. Но это зависит не только от меня и не только от нее.
– Любое расставание - навсегда, - покивал достопочтенный, - даже если вы всего лишь желаете друг другу добрых снов.
– Ну вот, со мной это и случилось, - философски сказал князь.
– Но славно уже и то, что ее путь обещает ей профессиональную удачу и хорошие деньги. С ней все будет хорошо.
– Тогда давай попробуем сделать так, чтобы с тобой было не хуже?
– предложил Вейлин.
– Что ты мне принес?
– с интересом спросил наместник.
– Письмо от досточтимых столичного
– То есть от старого маркиза да Шайни...
– с понимающей улыбкой сказал князь.
– И кому адресовано?
– Мне, - ответил достопочтенный, - но в нем просьба задать тебе ряд вопросов, я с ними и пришел.
Досточтимые, то есть старый маркиз Вейен да Шайни, желали знать, жив ли его внук и почему до сих пор с ним не удается встретиться. Услышав это, Димитри вздохнул.
– Хочешь посмотреть на него, Вейлин? Очередную попытку целителей привести его в себя он вроде бы уже пережил. И выглядит почти пристойно - если не шевелить, конечно.
– Хуже Медуницы, князь?
Вейлин внимательно смотрел в лицо Димитри, спрашивая, но князь грустно кивнул:
– Она хоть разговаривала...
Вейлин кивнул в ответ и ушел составлять письмо: почту отправляли следующим утром.
Двадцать пятое апреля кончилось неудачно. Можно сказать, плохо кончилось. Я опоздала из увольнительной и вернулась только совсем вечером. Подходя к двери подразделения, я услышала: "Да хрен с ним, с ужином, где ее искать теперь? Или сразу госпожу да Сиалан извещать?" - и внутри у меня все остыло. Я поняла, что вот теперь, похоже, будут бить. И кажется, по-настоящему. Тихонько вздохнула, толкнула дверь и вошла. Серг первым повернул голову и сказал:
– О, явилась.
– ...угу...
– ответила я.
И, почувствовав щекой пол, зажмурилась. Поэтому не увидела, кто поднял меня за шиворот и посадил на пол и чьи руки держали меня за плечи, не давая ни встать, ни лечь. Они на меня не орали. То есть криком это еще не было. Как не было побоями то, что они делали. Меня просто держали сидящей на полу, слегка пригнув голову, и говорили, говорили, говорили... это было так стыдно, что я даже зареветь не могла, хотя внутри было горько и холодно. Потом я услышала голос досточтимого Нуаля, священника отряда. Он резко, без малейшей доли вопроса произнес: "Что здесь происходит", - раздвинул руки, прижимающие меня к полу, поднял меня за плечи и велел идти к нему в комнату и ждать его на стуле для посетителей.
Дойдя до его дверей, я почувствовала, что по щекам течет, а садясь в кресло, уже рыдала и не могла остановиться, пока он не пришел. Он держал меня за руку, сидя в кресле напротив, и ждал, пока я успокоюсь. Потом сказал, что ужина он мне предложить не может, но есть чай и печенье, а отряд все-таки пошел в трапезную, так что за них я могу не беспокоиться, их покормят, хотя они и опоздали из-за меня. Я пила горячий чай, все еще всхлипывая, а он говорил, что видит, как я раскаиваюсь, и сожалеет, что мне так трудно соблюдать правила, но надеется на лучшее, и я должна надеяться вместе с ним. Я кивала, почти не вслушиваясь в эту чушь. На следующий день у подразделения вместо личного времени был досточтимый. А меня вызвал к себе князь.
Димитри разбудили препирательства Иджена и кого-то с полузнакомым голосом, явно пытавшегося добиться встречи прямо сейчас и поперек всех планов князя. Включая, между прочим, планы на утренний кофе. Наконец, Иджен сдался.
– Пресветлый князь, к тебе досточтимый Нуаль, опекающий третье подразделение первой полусотни Охотников.
Князь вздохнул, отложил заколки для волос, взял шнур и привычным движением собрал волосы в хвост. Как обычно, то есть пять дней из семи, времени причесаться по-человечески опять не нашлось.
– Зови. И все же сделай нам кофе.
Досточтимый выглядел удрученным. Как многие из соблюдавших обеты Академии, он не любил сообщать плохие новости и приносить проблемы, но эту проблему он должен был принести именно князю - речь шла об Алисе. Общие сетования князь пропустил, не особенно вдаваясь, потому что все знал и сам: сложности с дисциплиной, пренебрежение конфиденциями, трудности с сослуживцами, недостаточное дружелюбие и все прочее. Но когда Нуаль произнес "довела отряд до потери человеческого облика", Димитри приподнял бровь и попросил подробностей. Вздохнув, досточтимый принялся излагать. На десятой минуте его рассказа князь заметил, что забыл и про остывший кофе, и про миндальное печенье, и вообще как-то впечатлен. Прислушавшись к себе, он обнаружил зависть к этой разгильдяйке, способной собрать столько внимания такими простыми средствами. Ему в годы ученичества требовались для подобных результатов куда большие усилия. Но проблему надо было действительно как-то решать. Подразделением, в которое он определил Алису, руководил человек Асаны, клявшийся в верности ей непосредственно, но получалось, что именно это подразделение оказалось ответственным за девушку, оказавшуюся с князем в крайне сложных отношениях. Вассальной присяги она ему не приносила, но хранила и носила при себе его кольцо. В крае присутствовали ее соплеменники, которым она все еще была верна. Так что надеяться на ее лояльность имело смысл только до тех пор, пока она выполняла приказы сержанта и слушалась досточтимого. И по обеим позициям результаты выглядели не слишком убедительными.
– Хорошо, досточтимый, - сказал, наконец, князь, заметив, что Нуаль давно молчит и смотрит на него в ожидании то ли какого-то решения, то ли ответа на заданный вопрос. Вопроса князь не слышал, но предполагал, что пропустил его, погрузившись в размышления.
– Что хорошо, пресветлый князь?
– вздохнул досточтимый.
– Все, что ты сделал, - улыбнулся Димитри.
– Зная эту девушку, я могу тебе уверенно сказать, что ты принял лучшие возможные решения. Передай их сержанту, что я хочу видеть ее сегодня вечером. И... Благодарю тебя.
Нуаль сокрушенно развел руками:
– Мне все еще кажется, что были лучшие варианты.
– Не было, - обнадежил его Димитри, - точно не было. Хорошего дня тебе, мудрости и терпения.
Он отставил чашку, вздохнул и поднялся из кресла. Пора было начинать день.
Вернувшись от князя, я доложилась дневальному, но в подразделение пойти не рискнула, а отправилась в комнату отдыха, типа, прибраться там. Но там уже была Саша.
– Что, жива?
– спросила она меня.
– Ну, вроде, - ответила я неопределенно и после паузы добавила.
– А вам что было за вчерашнее?
– Не нам, а им, - пожала она плечами.
– Мы, как увидели, что происходит какая-то хрень, просто к стенке отошли, чтобы не сделать хуже. Тут ведь как: не понимаешь - не лезь, пока приказа нет. А приказа в таком быть не может. Вот нас Нуаль сегодня и выставил, как не участвовавших. И меня, и Славу, и Аньку. А вот их он шлифовал с песочком, я из-за двери слышала: что-то про человеческий облик, и чего от них ждать в следующий раз, не начнут ли кусаться и пищать, как малые существа. Я не поняла, он их с крысами сравнил, что ли?