Купол над бедой

Аусиньш Эгерт

На практике пошло полегче, но тоже было невесело. За пять лет, прожитых в безумном темпе и в условиях, в сравнении с которыми аргентинские фавелы показались бы раем, тело не то чтобы забыло навыки, но не слишком понимало, зачем их теперь вспоминать. Полина сама замечала, что постоянно теряет баланс, что ось у нее плавает и расстояние между ней и партнером никак не удается удержать. Тот, с кем она танцевала, не был даже отдаленно похож на Лелика, и Полина, сама того не замечая, все время откатывалась назад.

– Черт, я все забыла, - жалобно сказала она.

Партнер по практике только улыбнулся:

– Спокойно, я тоже ничего не помню, ты же знаешь, что не это главное.

Насколько Полина помнила, он танцевал до Вторжения лет восемь или около того, так что знал, что говорил. Его партнерша прошлой весной по-дурацки умерла от пневмонии,

наотрез отказавшись обращаться к сааланским целителям. Полина была ему не по руке, как и он ей. Да и не только у них двоих обнаружились проблемы. Было тяжко всем. Девчонки то висли на мужчинах, то шарахались от партнеров, временами не слышали ведения и откровенно тормозили и тупили. Мальчики были не лучше: вели то комкано и неточно, то сами не понимали, чего хотят. Искать причины не было смысла: в зале едва ли пятую часть лиц Полина хоть как-то знала и помнила, остальные тоже потерянно озирались. И все оставшиеся, хоть и очень давно друг друга зная и неплохо относясь, все же не видели среди собравшихся тех, с кем хочется танцевать. Выходов оставалось два. Первый очевидный - начинать учить молодежь, зная, что ребята и девочки продолжат гибнуть и на танцпол выйдет даже не половина тех, кто начал заниматься. И понимая, что потери будут не по обычным для мирных времен причинам, среди которых утрата интереса всегда оказывается ведущей, а просто потому, что начав учиться, кавалеры и дамы не доживут до своей первой милонги. Второй тоже напрашивался - срочно восстанавливать всем, кто уцелел и пришел, технику танца, и именно в этих условиях - с выжившими преподавателями и партнерами, без возможности выехать на уроки и фестивали, в крохотных помещениях и со всеми поправками на фауну и комендантские часы. То и другое требовало столько упорства и мужества, что проще было смириться с потерей и этой части жизни, но Полина помнила, как и благодаря кому она вообще оказалась на милонге, а потом и в классе. Поэтому сцепила зубы и выделила две ночи в неделю на танго. Для того, с кем больше не сможет танцевать. Ради его памяти. Единственное, о чем она попросила организаторов - дать ей поспать где-то в уголке после четырех утра, а то бизнес ошибок не прощает, и цифры любят выспавшихся, хотя бы условно. На занятия пришлось возить, кроме туфель и одежды, еще и ноутбук.

В мае на входе в клуб - разумеется, закрытый и для своих - Полине позвонили с неизвестного номера. Она предложила списаться утром через ВКонтакт, сославшись на занятость, отключила телефон и ушла танцевать. А утром, войдя в сеть, увидела сообщение трехчасовой давности.

8.05. Саша. Здравствуйте, это я вам вчера звонила, спрашивала про консультацию. Скажите, пожалуйста, как все проходит?

12.15. Полина. Здравствуйте. Я вижу, что вы служите в подразделении Охотников, и в связи с этим хочу спросить - вам не попадет за встречу с психологом? Ваши досточтимые это переживут?

12.30. Саша. Если вы не будете предлагать нарушить присягу или принести жертвы богам - переживут, раз помочь не могут. И расскажите мне о регламенте, пожалуйста.

12.32. Полина. Обычно я даю номер телефона, мы созваниваемся и уславливаемся о времени, выходим на связь или встречаемся, человек рассказывает, с чем пришел, я задаю какие-то уточняющие вопросы, чтобы понять ситуацию полнее, выясняю пожелания к финальному виду задачи, если они есть, и мы вместе приводим имеющийся вид задачи к желаемому. :) как-то так :). Предлагать вам приносить жертвы богам я не стану, что до присяги - в самом плохом случае вы выясните, что не можете выполнять свои обещания, но к этому выводу вы придете сами.

12.34 Саша. То есть, вы не можете просто выслушать и посочувствовать?

12.35. Полина. Нет, за этим вам лучше пойти к вашему досточтимому. А я могу только помочь вам сделать так, чтобы больше не приходилось горевать и грустить по этой конкретной причине.

12.36. Саша. Хм, мне, пожалуй, подходит. Когда у вас есть время?

Личный чат Полины Бауэр, 14.05.2026Полина назначила на пять вечера через три дня, в кафе у Адмиралтейства, куда приходили все, кому надо было неофициально переговорить с кем-то из саалан или "прогнувшихся", как называли в городе тех, кто работал с "гостями". Охотников так не называли, как и ветконтроль: с ними все было понятно с первого дня существования подразделений. Увидев в кафе крепкую девицу в форме Охотников, она не удивилась. Но когда за ней в кафе

зашли еще двое таких же, она подумала, что, кажется, была неправа, согласившись, но что уж теперь. Подойдя, представившись и заказав на свою компанию литровый чайник чая, троица перешла к делу.

– В общем, Полина Юрьевна, у нас в подразделении подарок. Племянница Алисы Медуницы, той самой.

Полина наклонила голову. Ни сестер, ни братьев у Алисы она не помнила никогда.

– Так. И что же у вас с ней за сложности?
– спокойно спросила она.

– Ну...
– замялся Слава.
– Они такие, бытовые в основном, но очень мешают...

– Да никакие они не бытовые, - перебила его черненькая темноглазая Аня, - вполне служебные.

– Можно подробней?
– спросила Полина. Ей совершенно не улыбалось слушать их препирательства именно в этом кафе. Им-то было удобно, а вот она предпочла бы быть в любом другом месте города.

– В общем, - сказала Саша, - она заводная, но дохлая. Делать рвется, как все, а болеет одна за все отделение.

Полина приподняла брови. Саша пояснила:

– Ну вот сейчас она бежит со всеми, а сейчас раз - и упала. И мы несем ее в медпункт, потому что она уже без сознания. Окно мыла, полетела со стремянки, тоже без звука. И лежит, хоть бы пикнула, что ей плохо. На полосе препятствий та же история. На стрельбах - отстрелялась и рухнула, даже оружие отставить не успела. Она с этого бесится, нам тяжело тоже, досточтимый не знает, что с ней делать, в санчасти ее уже по имени знают. Что ее одну вообще оставлять нельзя, кто-то должен все время следить, мы поняли. Но как ей объяснить, чтобы не рвалась? Она же так никогда в поля не выйдет...

Полина вздохнула. Сорока приносила ей на хвосте, что год назад наместник поставил на уши Военмед и Институт гриппа ради кого-то, кто у них там заболел, но только сейчас она поняла, из-за кого был весь сыр-бор. Минут двадцать она объясняла Охотникам, как влияет состояние на настроение и как по поведению определять момент, когда надо регулировать заболевающего человека извне. Потом отвечала на вопросы и рассказывала, как связаны состояние здоровья и самооценка и почему именно физически слабому и хрупкому бывает так важно победить и превозмочь. Лица у ребят становились все задумчивее.

Выдав пакет рекомендаций под запись и получив гонорар, видимо, собранный в форменный берет по всему подразделению, судя по номиналу купюр, она распрощалась и пошла пешком до Сенной. Там, пользуясь пустынностью "дурного места", позвонила Марине.

– Мариша? Я, представь, только что получила живые доказательства того, что Алиса у Охотников. Да, сейчас приду, я на Сенной.

Асана да Сиалан занималась не самым любимым ею делом - просматривала новости. Она предпочла бы получить краткую сводку от секретаря, но это каждый раз делало ее уязвимой для насмешек, на которые Дейвин не скупился. Так что приходилось читать не сами ленты, а ресурсы, из которых становился понятен смысл того или иного события. Иногда в удачных местах удавалось взять не только хорошие интерпретации, но и прогнозы будущих информационных поводов. Именно в такое удачное место Асана сейчас и зашла.

Стоило летом двадцать третьего года убрать из края Алису, как часть групп, видевших в ней свое знамя и своего лидера, вспомнили, что жизнь не заканчивается борьбой с саалан. Некоторые из них нашли свое дело в защите жителей края от оборотней и фавнов. Конечно, инструкторы Алисы не для того учили их взрывному делу, чтобы они ставили минные поля вокруг поселков и садоводств, но знания пригодились. Разумеется, заказчики получали подробные карты с информацией о площади и конфигурации заграждения, но вот с саалан саперы отказывались сотрудничать наотрез. И все равно их работа позволяла выиграть время при внезапных прорывах и как-то защищала поселения, поэтому Асана терпела это, хоть и сцепив зубы. Фавны всегда шли по минам напролом, не обращая внимания на взрывы и погибающих сородичей, оборотни были чуть более осторожны. Пыль и слизь, на которую они распадались, через сутки разлагались на безопасные составляющие, и можно было снова вызвать саперов для восстановления минных заграждений. Местные, вызывая Охотников или ветконтроль, чаще передавали карты, чем нет, но жертвы среди людей Асаны и районных баронов все равно были. Винить в этих смертях население не приходилось, ведь солдаты гибли по собственной неосторожности. И с потерями приходилось мириться, потому что минные поля давали хоть какую-то защиту от фауны.