Купол над бедой
Шрифт:
– Да кто же их разберет, - я взяла стремянку и тряпку и попыталась подняться на верхние полки, но Саша поймала меня за ремень:
– Нет уж, лучше цветы полей и опрыскай, знаю я тебя.
Я кивнула и послушно пошла приводить в порядок наши джунгли. До оранжереи, конечно, они не дотягивали, но вообще у нас было богато: от традесканций до земляники, и все кустилось, колосилось, цвело и даже плодоносило. Земляничинами, выросшими в комнате отдыха, награждали особо отличившихся в течение месяца. Сюда саалан приходили просто отдохнуть и посмотреть на зеленые листья. Чем-то это напоминало Созвездие и сады моего Дома. От этого было больно,
Некоторое время мы молча занимались каждая своим, а потом Саша, убрав стремянку, позвала меня покурить и уже в курилке высказалась:
– Вообще, я поразилась, как они с тобой вчера... Нежно прямо-таки. Никто даже не дернулся по морде выдать. Будь наши на их месте, ты бы завтракала уже в санчасти, сто пудов. Кстати, тремя днями могла и не отделаться.
– Да лучше б санчасть...
– вздохнула я.
– Не знаю, - она отвернулась выбросить окурок.
– Я так ни разу не огребала. Мне, знаешь, иногда кажется, что ты целью задалась их довести до точки кипения.
Я промолчала.
С утра на разводе была Асана. После команды "разойдись", она остановила меня, как обычно, посмотрела, с каким-то странным лицом сказала свое стандартное: "Жива? Ну и хорошо", - и отбыла.
Я пожала плечами вслед. Ну... Наверное, это и правда хорошо. Для кого-нибудь.
– Входи, Асана, я не занят.
– Димитри отвернулся от монитора, радуясь возможности дать отдых глазам. Все-таки интернет утомлял зрение не меньше, чем работа в Потоке.
– Доброго дня, мой князь. Я от Охотников.
– Присаживайся. Выпьешь со мной чая?
– Конечно. Какой у тебя?
– Фруктовый, ддайгский и местный. Местный черный, зеленый и белый.
– Дай попробовать белый, мне интересно.
– Надо только подождать промежуток, пока он заваривается. Расскажи, как Охотники?
– В основном хорошо, мой князь. Меня смущает только Алишия.
Димитри не мог не улыбнуться: получив Алису в подчинение, Асана немедленно переделала ее имя на сааланский лад, как она делала со всеми местными, оказавшимися у нее.
– Не только тебя она смущает, хоть это и слабое утешение. Но что на этот раз?
– По поведению - ничего особенного, мой князь. Но ее метка...
– Виконтесса озабоченно сдвинула брови.
– Она едва теплится, даже когда Алишия в казарме, и я боюсь, что если она заблудится или упадет на выезде, я ничем не смогу ей помочь. Предыдущие разы, когда ее искали, я могла только сказать, ищут они живого человека или мертвое тело. Я даже не видела, стоит она, идет или уже упала. Ее жизнь еле тлеет, князь, иногда вспыхивая очень ярко - и после каждой такой вспышки ко мне приходят с докладом об очередном нарушении, а я...
– Асана вздохнула, помолчала и грустно закончила.
– Я понимаю, что это нарушение - меньшая из бед, и не могу найти в себе сил наказать ее, как стоило бы.
Димитри сочувственно покивал.
– Я удивлен, как ты еще не вернула Алису мне, со всеми ее сложностями и особенностями. Когда я просил тебя подобрать ей подразделение, я понимал, что твоему человеку будет очень непросто справиться с ней, да и удержать людей от прямых объяснений, что не так, тоже. Что бы ты и твой человек ни решили, вы уже хорошо справились, ведь
С виновницей события князь говорил накануне. Ему было совершенно очевидно, что из всего случившегося Алиса понимает только то, что грубо нарушила дисциплину и ей за это влетело. В очередной раз. И бесполезно объяснять ей снова, что, мол, не надо так, нехорошо. Димитри час доносил до нее мысль о том, что подразделению она не безразлична, она для них - младший член отряда, которого все контролируют и берегут, не забывая отвешивать затрещины и проверять выполнение самых пустяковых заданий. Даже позавчерашний случай, невыносимо стыдный для саалан, показывал, насколько она стала своей. Судя по тому, что видел князь, Алисе нечем было это понять и прочувствовать, и, значит, приходилось бесконечно объяснять и показывать, раз уж она была готова слушать именно Димитри, напрочь игнорируя досточтимого Нуаля и все его попытки развернуть ее лицом к реальности.
Утром, сразу после развода меня отозвал в сторону Сержант, "поговорить". Я внутренне поежилась и решила начать первой.
– Я заслужила все, что было позавчера, - сказала я, глядя на его берцы.
– Надо лучше следить за временем и не опаздывать. Подразделению я обуза и вечный чемодан без ручки. Раз в неделю меня, как мешок, тащат в санчасть то с полосы препятствий, то кросса, то из казармы, вообще на ровном месте. Исчезать вот так из вида, как позавчера, нечестно по отношению к ребятам. Но... Обо мне никто никогда не заботился так, как здесь, даже родители меньше беспокоились и переживали. Я просто не привыкла...
Сержант вздохнул.
– Вот не удивлен, - буркнул он.
– Зная, чем известна сестра твоей матери - ни разу не удивлен.
– Сестра...
– нахмурилась было я, потом вспомнила собственную легенду.
– А, ну да. Сержант, я... В общем, для подразделения на любом боевом выезде я пока что балласт и фактор риска. Потому что кто-то должен будет все время отвлекаться на меня и проверять, бегу ли, не потерялась ли, не упала ли. И это значит, что он не сможет прикрывать остальных, и мое присутствие ослабит всю группу. Не подумай, что я трушу, но мне правда стоит оставаться в оцеплении с ветами, пока остальные добывают хвосты. И помогать зачищать и дезинфицировать территорию после Охоты.
– Хорошо, что ты это понимаешь. Хотя на ближайшие три недели это знание тебе ничем не поможет, от Охоты я тебя отстраняю.
– Я вдохнула сквозь зубы.
– За периметр базы без сопровождения не выходить. Перед увольнительной докладывать дневальному, куда собралась и где точно тебя искать. Все ясно?
– Да, - ответила я и наконец посмотрела ему в лицо.
Отстранение от Охоты меня все же задело.
Первые три попытки милонги удались весьма относительно: увидев число оставшихся, сократившееся в десятки раз, никто не мог танцевать. Все сидели, обменивались улыбками, прятали слезы и слушали музыку, которой так не хватало все эти годы. С марта эти настроения перешли и на апрель. В апреле кто-то заявил, что хватит сидеть, и если настолько страшно начать танцевать, нужно делать открытые практики. Полина не помнила, Ира это сказала, или Артем написал у себя, но решение было озвучено.