Курьер. Книга 1

Покровский Владислав Евгеньевич

— Значит, твоё безделье отныне называется "работаю"… — фыркнул саркастично Старик. — Аластор, ты погляди на это! — вдруг деланно удивился он, едва не тыча в мою сторону пальцем. — Он только что нас оскорбил весьма-весьма… Ну разве это не дикость?

— Всё может быть, Зизольдий Гурабанович, — отмолчался Грэй, глядя прямо перед собой тупым бараньим взглядом, такой взгляд он обычно делал, когда я излишне надоедал ему своими бесконечными вопросами и отвлекал тем самым от работы.

— Ай, — махнул Старик и отвернулся, глядя в окно, — ну ни о чём с вами не поговоришь. Тёмный народ пошёл… Просвещать и просвещать вас надо…

Я зевнул в ответ на его невысказанную мысль — тоже мне великий гуру нашёлся, Брахма и Вишну тебе в ученики! — уставился в окно слева и, положив подбородок на сплетённые пальцы, стал провожать взглядом уплывающие

назад кривые потаённые улочки марсианских городов, с любовью и тщанием отделанные дома, среди которых особо выделялись многоквартирные — на Марсе в большинстве городов жил народ миролюбивый и добродушный, хоть и подозрительный, а потому и любовь к искусству и к красивому оформлению зачастую находила у них широкое применение на практике — их оформляли блоками, кто как договорится с соседями, а потому некоторые выглядели весьма оригинально, хоть и аляповато. Против воли я засмотрелся, всё больше внимания уделяя мелькавшему и проплывавшему за окном, не замечая почти ничего, кроме почти бесконечной дороги, которая петляла по дворам, кружила улочками, стремилась по проспектам, выводила на площади, пока, наконец, оглушённого и разомлевшего от разномастной и разнокрасочной городской архитектуры не вышвыривала на простор центральных площадей и магистралей, где отдавала всего свободе и погружала в общий поток автомобилей, стремящихся по своим делам и встречающихся друг с другом так часто, как повелит им великий господин и насмешник Случай…

— Андрей, проснись! — раздался вдруг среди всеобщего очарования недовольный каркающий голос нашего великого "просветителя". — Просыпайся, кому говорю, — мы приехали!

— Угу, — буркнул я лениво, отрываясь от окна и открывая дверцу машины, выползая из неё неспешно и зачарованно глядя на утопающую в зелени кустов и деревьев этакую избушку лесника, в которой, словно повинуясь прихоти могучей Судьбы, жил и здравствовал наш горячо любимый (как это было указано в Уставе фирмы) Директор.

Я никогда не мог понять, почему самые главные шишки должны находиться где угодно, но только не в главном здании — управлении того, чем им доверено руководить. Не знаю, видимо, у меня устаревшие взгляды на жизнь. Нашими учёными давно доказано, что человек лучшее соображает, находясь в уютной привычной знакомой обстановке, то есть дома, там ему обеспечен наилучший психологический климат, наилучшие условия для принятия различных решений и вообще всё под боком: кровать, галавизор, садик с фонтанчиком и шезлонгом, кухня с кучей съестного, прочие журчащие радости жизни и так далее. "Зачем самому главному непосредственное участие в решении судеб подчинённых?" — думают наши лысые умники с кучей значков за выдающиеся мозговые штурмы научных проблем. Для этого есть заместители… Пусть наши Директора отдыхают лучше — у них и без того работа нервная, благо современная техника позволяет легко осуществлять детальнейший контроль за рабочими местами прямо не вылезая из-под любимого одеяла. Им можно… А мы вынуждены каждый день в любую непогоду тащиться на эту проклятую работу. Завидно, однако…

Поэтому я и не особо хотел ехать к Директору. Глядеть на этого довольного жизнью за счёт системных законов и предпочтений человека мне вовсе не улыбалось, особенно после того, с какими мучениями я утром выползал из-под одеяла и заставлял себя тащиться в ванную, а организм кричал и вырывался: "Не хочу-у-у!!!". Как можно так издеваться над самим собой?

Грэй сочувствующе похлопал меня по плечу, я очнулся от тяжких дум, встряхнулся и поглядел на Старика, тот как раз разворачивал слева от двери сенсорную голографическую панель, вызывая биг-босса, докладывая, что ведьмы явились на шабаш точно по расписанию, даже мётлы с собой принесли, даже пугало в лице Капитошкина З.Г. захватили на случай продолжительных плясок по поводу и без на Лысой горе…

Я душераздирающе зевнул, едва не порвав себе рот, потом довольно причмокнул и, решив ещё поспать — сам себя сонливостью заразил, честное слово! — уткнулся носом Грэю в грудь, чувствуя, как его лапища поглаживает меня по голове…

Примерно через полчаса мы сидели за широким столом красного дерева в комнате для гостей у Директора и прихлёбывали травяной настой, поданный рачительным хозяином вместе с какой-то разнокалиберной дребеденью, которую всем скопом можно было отнести к одной категории "Десерт". Потихоньку жуя и прихлёбывая настой, я рассматривал нашего Директора — никогда его не видел, честно! — статного темноволосого

голубоглазого мужчину, в присутствии которого даже Капитошкин держался смирненько и вёл себя соответствующе, а не задирался и не искал поводов себя проявить. Грэй… Грэй почему-то во все глаза удивлённо пялился на Директора, прямо пожирая его и проникая вглубь своим ненасытным взором, как будто не видел нашего локального Господа бога никогда. Признаться откровенно, лицо Директора располагало к себе, теперь я понимал, почему его охотно слушался даже вредный до неимоверности Старик и прочие заместители, оно не было грубо вызывающим, не было в нём и излишне мягких женственных черт, в чём-то оно было обаятельным и задерживало на себе взгляд, практически не отталкивало, в то же время по его выражению невозможно было догадаться о том, какие мысли гнездятся в голове немолодого, но и далеко не стареющего Мужчины с большой буквы; не упрямо поджатые и не доверчиво глупо оттопыренные губы, черты правильные, хотя и не кричащие о породе — лицо было приятным, не скрою, но я давно привык не доверять первым впечатлениям, потому был настороже и бдительно поглядывал по сторонам украдкой.

— Я в курсе всего того, что сейчас происходит на фирме, можешь особо в подробности не вдаваться, Зизольдий, — произнёс Директор, поставив чашку с недопитым настоем на стол, и внимательно посмотрел на меня. — Это и есть Андрей Преображенский, один из твоих доверенных курьеров?

— Да, Альберт Станиславович, это он, — кивнул Капитошкин, бросив на меня быстрый взгляд.

— Ну что ж, приятно познакомиться, Андрей, — Директор вонзил в меня свой пронзительный буравящий взгляд, и я почувствовал себя как под лазерным прицелом крупнокалиберной дальнобойной винтовки.

— Взаимно, Альберт Станиславович, — выдавил я, едва не подавившись настоем, и поспешно поставил чашку на стол, быстренько проглотив кусочек печенья.

— С господином Аластором я уже знаком, — Директор перевёл взгляд на Грэя и забарабанил пальцами по столу, а я незаметно с облегчением вздохнул — ну и взгляд у мужика, смотрит, что до молекул сканирует. На моей памяти у меня был только один такой знакомый — заведующий кассой в Первом объединённом театре Федерации, посмотрит своим тяжёлым взглядом и сразу видит, сколько ты спёр и сколько уже успел пропить, и ни единого микро от этого въедливого и дотошного не спрячешь…

— Ну что ж, раз уж все друг другу представлены, — Директор вздохнул и закрыл глаза, откидываясь на спинку кресла, — давай поговорим, Зизольдий, о наших проблемах и о том, почему за последнее время участились случаи гибели курьеров. Расскажешь своё мнение?

— Альберт Станиславович, вы уже имели возможность ознакомиться с моим мнением по поводу возникших проблем и чрезвычайных происшествий…

— Да, это так, — кивнул Директор. — Но разве ты не хочешь поделиться своими соображениями со своими подчинёнными? Ибо если нет, то в таком случае зачем ты их привёл с собой?

— Хорошо, Альберт Станиславович, как скажете, — покорно вздохнул Капитошкин и негромко откашлялся, прочищая горло. — Я считаю, что данные проблемы, то есть смертельные случаи среди курьеров, начавшие происходить всё чаще, связаны с тем, о чём мне доложили аналитики Цента: кто-то на фирме работает на две стороны, активно перехватывая информацию и переправляя её заинтересованным лицам, а те в свою очередь делают всё возможное, чтобы наши курьеры до клиента не добрались. Я считаю это объяснение единственным устраивающим и объясняющим большинство нюансов, которые возникают при тщательном изучении некрологов, статистики заказов и… — Капитошкин помялся, — в отдельных случаях снимков памяти. Моя версия о том, что на фирме работает "крот", кажется мне наиболее удобной, объясняющей большую часть вопросов, впрочем, от других версий я не откажусь и внимательно их выслушаю, если они смогут объяснить хотя бы половину случаев гибели курьеров.

— Возможно, чуть погодя мы рассмотрим варианты, — задумчиво произнёс Директор. — Версия о "кроте" кажется мне самому правдоподобной, если бы не одно "но"…

— И это "но", — подхватил Капитошкин, — заключается в том, что я, какие бы усилия ни прикладывал, так и не смог отыскать ни малейших зацепок, которые могли бы подтолкнуть меня в нужном направлении. Либо "крот" работает идеально чисто, настолько безукоризненно, что даже не оставляет никаких следов, либо, как ни прискорбно мне это признавать, "крота" как такового вовсе не существует, но тогда вся вышеизложенная версия катится псу под хвост.