Курорт на краю Галактики
Шрифт:
– Рад видеть вас, господа! – судя по выражению на синей бородавчатой физиономии, станционный судья действительно обрадовался, когда вместо двух инопланетных хулиганов, расколотивших выставочный аквариум, полный редких рыб, обнаружил старых знакомых. – Решили сменить репертуар?
Поскольку на этот раз истцом выступал не какой-нибудь приблудный инопланетный турист, а родное государство, старый жабин был особенно рад. Если не вдумываться в смысл его оживленных переговоров с нашим вечным адвокатом, он походил на болельщика, команда которого выигрывает в финале. Лесли же воспринял известие о новом конфузе своих подопечных со стоицизмом древнего христианина, которому предстоит быть сваренным в кипящем масле за свои идеалы.
– Право, не стоило вам, ваша светлость, есть златохвостую изумрудницу, – грустно покачал он головой, ероша курчавые волосы над длиннющим свитком претензий, выставленных нам от лица правительства. – Она занесена не только в местную Красную Книгу, но и в Галактическую. К тому же, является тотемным животным ялатнских лагунников…
– А я разве ее съел? Не заметил… – округлил глаза хвостатый прохиндей, ханжески выплевывая на пол зеленую чешуйку. – Прошу высокий суд учесть то обстоятельство, что я находился в состоянии аффекта! Я тонул!
В мокром виде вальяжный обычно маркиз разительно напоминал того самого тощего черта, рыжего и мерзкого, которого уже много лет подряд малюют на церковных фресках православные живописцы.
– Целиком и полностью подтверждаю! – вклинилась я, безуспешно пытаясь отжать мокрый подол, не выказывая при этом неуважения высокому суду в форме стриптиза. – Он действительно тонул…
Зараза рыжая! Даже взглядом не удостоил!
– Эх, Даздравора Александровна… – вздохнул чернокожий, бросая на меня печальный взгляд. – А вас-то кто просил вмешиваться? Ту тонул бы и тонул… Вы же оба застрахованы. Теперь Адагрух был бы нам должен, а не наоборот…
Кот, забыв про сушку шерсти взирал на «адвоката» с открытым ртом и только минуту спустя обрел дар речи:
– НАМ??? Вам и госпоже Прямогоровой? А мне? Это ведь я тонул!..
– И вам, – хладнокровно глянул на него Лесли. – И даже больше, чем остальным. Но посмертно.
Мур Маав окончательно онемел от возмущения и мог издавать только какие-то сугубо кошачьи звуки. Мне снова стало его жалко.
– Но ведь это бесчеловечно, мистер Джонс! Да я… Да мы… Да мне медаль за спасение утопающего положена! Вот! – выпалила я наконец.
– А за искалеченную лагнуллу плоскожаберную – орден? – съязвил негр, прижимая ногтем нужный пункт в списке. – И за отломленную носоиглу шаробренеха Токса, разорванный плавник берко…
– А чего он этой самой носоиглой в меня тыкал? Между прочим – очень больно тыкал. А плоскожаберная эта… как бишь ее?..
– Лагнулла, – буркнул кот, выплевывая еще одну чешуйку, на этот раз бесцветную.
– Вот-вот! Лагнулла эта пыталась меня укусить за… за… неважно за что, но она пыталась меня укусить! Прошу зафиксировать в протоколе!
Перепалку нашу прервал судья.
– Вы готовы выслушать решение суда господа?.. Хорошо. Итак, вы, Даздравора Александровна Прямогорова, гражданка Российской Федерации, планета Земля, и Ррмиус мур Маав, гражданин Катсланда, планета Пусикэт…
11
Пролетела вторая неделя моего затворничества на проклятой станции…
Вернее, проклятой она как-то перестала быть, став практически родным домом. Уже не казались бессмысленным переплетением металлических труб километры коридоров, исхоженные вдоль и поперек, образовалось привычное местечко на «пляже» под незаходящим изумрудным светилом, появились знакомые, хорошие и не очень, друзья и неприятели среди отдыхающих… Порой мне казалось, что живу я внутри металлической емкости, обращающейся по стационарной орбите вокруг голубой планеты, целую вечность…
Страсти по поводу затянувшегося карантина как-то сами собой улеглись и большинство туристов, приняли, легко, с трудом или с боем, непреложную истину, что, если тебя имеют, нужно расслабиться и попытаться получить максимум удовольствия. Представители десятков самых разных планет жарились на солнышке, купались в бассейнах, наедали килограммы в ресторанах или, наоборот, сбрасывали их в тренажерных залах и на теннисных кортах, словно пребывали на самом обычном курорте, а не висели в двух с лишним сотнях километрах над оным.
Я за это время успела поприсутствовать на парочке свадеб, гораздо большем количестве помолвок и даже одном разводе, обставленном едва ли не пышнее свадьбы, ведь, отдыхающие – такие душки – везде приглашали меня, вероятно сраженные наповал моей красотой и интеллектом. А что, вы имеете какие-то возражения?
К маркизу мур Мааву я, не то притерпелась, приняв его за неизбежное зло, не он просто-напросто стал реже попадаться мне на глаза, пропадая где-то целыми днями, а иногда и ночами, по своим кошачьим делам… Вы будете смеяться, но я даже ревновала немного, представляя, как ветреный пуссикэтский дворянин резвится с какой-нибудь пушистой красоткой с бантиком на шее ночи напролет. Не считайте меня законченным параноиком, но это действительно было так.
Несколько отдалился и Лесли. Не знаю уж, обидела ли его я своими пьяными откровениями (молчать, господа гусары!), расстроила насилием над ни в чем не повинными рыбами или служба не давала ему ни минуты продыху, но встречала я его самое большее раз или два, да и то мельком, причем он показался мне осунувшимся и похудевшим… Переживает бедняжка, да-а…
Трупов в своей постели я больше, слава Всевышнему не находила, музеи не посещала, запрещенных истуканов не покупала. Кстати, отбирать уже купленных у меня так и не стали, лишь содрали какую-то незначительную пошлину «на развитие народных промыслов», больше смахивающую на взятку, и прочли полуторачасовую лекцию о местном божественном пантеоне, как действующем, так и отправленном на покой.
Как-то пару раз вечерком я расставляла все свое каменное воинство и с садистским наслаждением представляла, кому и при каких обстоятельствах подарю того или иного уродца, особенно в свете вскрывшихся обстоятельств. Наслаждение просто неземное, господа! Поверьте, я с удовольствием заплатила бы в два раза больше, знай с самого начала, кому именно покровительствует пресловутый окотопо-бекопе. Увы, нуждающихся в попечении страхолюдного божка среди моих знакомых было более, чем достаточно, а пополнить запасы оказалось невозможно: синего спекулянта не то «взяли под белы рученьки» за богохульство, не то он сам навострил лыжи, не дожидаясь последствий своих рискованных «гешефтов»… Сколько я не наведывалась в знакомый закуток, лавка неизменно оказывалась заперта без каких-либо пояснений и большинству неудавшихся последовательниц окотопо-бекопе, видимо, долго еще придется надеяться на свои силы…