Курс на Арктур
Шрифт:
– Это какая-то игра? – спросил я немного разочарованно. В компьютерных играх мне нравились «стрелялки» и «бродилки» с красочным дизайном, а эта была похожа на что-то совсем уж примитивное вроде «тетриса» для дошкольников.
– Так и есть, развивающая игра, – подтвердил отец, и мой интерес к этой штуковине совсем угас. Но ненадолго.
– А что надо делать? – спросил я лишь для вида, чтобы не расстраивать отца своим безразличием.
– Попробуй разъединить шары.
– Ладно. А где кнопки? Куда нажимать?
– Все кнопки в твоей голове, – ответил он с загадочной улыбкой.
– Как это? – Я в недоумении уставился в экран. Синие шарики слегка подрагивали и искрились,
– Разъединяй их мысленно. Просто вообрази, что они покатились в разные углы, например.
– Э-э, так неинтересно. Ты шутишь! – возмутился я. – Предметы перемещаются взглядом только в кино!
– Пробуй, не бойся.
– Да пробую я! Никуда они не двигаются!
И под мой сердитый возглас шарики разлетелись в стороны и заметались по всему экрану. На миг показалось, что они вот-вот соскочат с него и покатятся по траве.
– Ух, ты, как же круто! Пацаны узнают – от зависти лопнут! – воскликнул я, окрыленный успехом, но отец тут же меня осадил:
– Ты уже забыл, что обещал хранить всё в тайне?
– Ох, точно! – спохватился я и приуныл: такую тайну держать в себе будет очень трудно. От такой тайны можно вообще лопнуть! И я спросил с надеждой переубедить отца: – Но почему нельзя рассказать об этом? Люди обрадуются, когда узнают о таких возможностях! Ты только покажи эту штуковину каким-нибудь учёным, и сразу прославишься на весь мир!
– Эта штуковина называется устройством, усиливающим мысль, коротко: УУМ, и нужна мне здесь не для славы. – Отец задумчиво сдвинул брови. – Я хотел тайно создать на Земле школу защитников. Их всегда не хватает.
– Каких защитников?
– Как бы тебе объяснить… – Отец потёр переносицу, обдумывая слова. – Пожалуй, объясню чуть позже. Вначале расскажу, почему так важно сохранять тайну. В общем, поделился я однажды с одним коллегой, таким же учителем физики, показал ему УУМ, признался в своём арктурианском происхождении. Он загорелся вначале, идею о создании школы поддержал, но попросил меня взять его с собой в космический полёт. Я ответил, что мне будет не под силу поднять его в космос. Ох, он и разозлился! А потом заявил, что я сумасшедший и разнёс мою тайну по всей школе. Дошло до родителей, те подняли шум, возмутились, пошли к директору, кричали там: мало ли, что у психа на уме, заразит ещё детей своими бредовыми идеями. Директор потребовал, чтобы я прошел психиатрическое обследование. Пришлось подчиниться. И, хотя я принёс ему справку о том, что не дурак, слух по школе до сих пор идёт, а многие ученики перешли в параллельные классы, где физику преподаёт тот коллега. Грач его фамилия.
– Ох, ну ничего себе! Вот он злодей! Но… а почему ты ему отказал? Не взял с собой в полёт, как меня?
Отец покачал головой и принялся объяснять:
– Стар он для этого. Разум человека с годами теряет гибкость, деревенеет подобно крепнущему побегу, его уже не перестроить. Даже арктуриане, не освоившие науку полетов в детстве, так и остаются нелётными на всю жизнь. Когда я летаю с тобой, твоя мысль не тормозит меня, она развивается. А с ним мы могли бы упасть и разбиться. Он слишком тяжёлый, а его мысль – непреодолимый тормоз для таких полётов.
– Ясно. Но ведь директору ты и без справки мог доказать, что не сумасшедший! Мог ведь показать ему, да и этим родителям, которые тебя психом называли, как летаешь? – не унимался я. – Все бы просто обалдели, увидев, как ты превратился в облако и исчез!
– Хм… С чего ты взял, что со стороны это так выглядит?
– Ну, а как еще… – Я растерянно пожал плечами. – Ты ведь сам сказал: «тело рассеивается…»
– Всё верно, только увидеть этого нельзя. За время нашего полета на Земле не прошло и секунды. Для случайного наблюдателя мы с тобой просто сидели на холме с закрытыми глазами. Дело в том, что сила, исходящая из чёрной дыры, создает временную аномалию в космическом пространстве. Точно не знаю, как она действует, но, улетая на Арктурий, я всегда возвращался на Землю в точности в то же время, в какое стартовал с неё. И это при том, что на родной планете я находился довольно долго, иногда даже по нескольку земных лет!
– А… – вылетело у меня, и я на мгновение застыл с открытым ртом, внезапно раздумав говорить то, что собирался, но потом всё-таки выпалил: – Мама считает, что ты завел другую семью и поэтому так часто пропадаешь по ночам!
Отец невесело рассмеялся, обнял меня одной рукой и, притянув к себе, произнёс успокаивающе:
– Нашу маму я никогда ни на кого не променяю, если ты об этом. Я полюбил её с первого взгляда, да и тебя тоже, как только ты родился. Другой семьи у меня нет и не будет. А на Арктурии остались мои родители и друзья, которых я иногда навещаю. Для этого мне приходится уходить из дома по ночам, потому что для полета нужно выполнить два условия: первое – находиться на открытом месте, чтобы бетонные стены или другие конструкции не могли помешать взлёту, а второе – стартовать, глядя на Арктур, когда эта звезда появляется в вечернем небе. Ее свет служит мне путеводителем к родной планете. Поэтому я почти не вру, когда говорю маме, что по ночам ухожу смотреть на звёзды.
– А она плачет, когда ты уходишь. Лучше бы ты рассказал ей всю правду, и про полёты, и про то, что ты – арктурианин! – заявил я. Мне было жаль и отца, и маму: в последнее время они ссорились всё чаще, а может, так казалось, потому что я подрос и понял, что ссоры – это не только крики и слезы, но и колючие взгляды, упрямо сжатые губы, долгое молчание, – раньше я был ещё мелкий для подобных тонкостей.
– Насчёт правды я тебе уже объяснял. Взрослые люди её не примут, им проще поверить, что я сумасшедший. Да к тому же до мамы дошли слухи о том, что я проходил обследование в психушке… помнишь, я тебе говорил? И, хотя отклонений от нормы у меня не выявили, а клеймо психа осталось. Все решили, что я скрываю настоящий диагноз, называют «за глаза» шизофреником, и мама в том числе. Поэтому я прошу тебя, никогда и никому не выдавай мою тайну.
Отец замолчал. Я не нашёлся, что сказать на это, только прерывисто вздохнул. Какое-то время мы сидели в тишине, слушая шуршание камышей, доносящееся со стороны пруда. Арктур ярко сиял над нами, выделяясь среди звёзд крупными размерами и необычным красноватым оттенком. У меня вновь закрались сомнения в том, что можно вот так просто взять и долететь до него. И, когда отец снова заговорил, я приготовился услышать что-то вроде: «Ну, как я тебя разыграл, а? Не было никакого полёта! Тебе казалось, что ты летишь среди звёзд, потому что перед тем, как зажмуриться, ты смотрел на звёздное небо!» «А как же УУМ? Я ведь толкнул шарики взглядом! И ещё защитники. Кто они?» – не утихал мой внутренний голос, и отец, будто услышав этот немой вопрос, сказал:
– Моя миссия на Земле состоит в том, чтобы защитить людей от опасности.
– От опасности? – переспросил я встревоженно.
– Вернемся к теме чёрной дыры. Как я уже говорил, внутри неё находится так называемое Ничто, в котором заключена страшная разрушительная сила, стремящаяся уничтожить Нечто – то есть, все то, что существует. Эта сила притягивает космические тела, оказавшиеся в поле её действия. Но для Ничто этого мало. Оно хочет получить все. В том числе и Землю.
– И может это сделать? – Я вскинул на отца испуганный взгляд.