Курс на Арктур
Шрифт:
– Так далеко ему не дотянуться, но Ничто производит и распространяет хитрую заразу – паразитов, которых у нас на Арктурии называют «ничтожествами». Они разлетаются по галактикам вместе с метеоритами, падают на планеты и заражают их подобно тому, как семена злых сорняков заражают возделанные земли.
– Значит, все метеориты заразные? – поразился я.
– Не все. Только те, что были выброшены из Ничто. Их поры заполнены особенными частицами – теми самыми «ничтожествами», основная цель которых – уничтожать. Но,
– Как это? Я даже не представляю, как они выглядят! – удивился я.
– Я тоже не представляю. Зато знаю, чем отличается то, во что они превратились, от оригинала. Помнишь, как ты испугался клёнов, которых принял за чудовищ?
– Ну, ещё бы! Мне показалось, что они шевелились, как живые!
– Тебе не показалось. – Отец перехватил мой изумлённый взгляд и кивнул. – Да, я тоже видел это. Позже я вернулся в то место, нашел паразитов и нейтрализовал их. Для этого у меня есть особое оружие, и однажды я покажу тебе его, если хочешь.
– Ещё как хочу! – воскликнул я, радуясь, что оружие против инопланетных вредителей все-таки есть, а значит, с ними можно бороться.
– Увидеть признаки присутствия «ничтожеств» можно только боковым зрением, которое у тебя, как и у любого арктурианина, хорошо развито, – продолжал отец.
– А при чем… – начал было я и получил ответ ещё до того, как понял, что именно хочу спросить.
– Ты же мой сын, наполовину арктурианин, и неудивительно, что у тебя такое же строение глаз, как у меня.
– Так это не астигматизм?
– Конечно, астигматизм. Любая форма глаза, отличающаяся от привычных норм, так и называется.
– И что? «Ничтожества» похожи на искорёженные ожившие клёны?
– Они могут быть похожи на что угодно – на клёны, на птиц, на человека. Но только внешне. Они создают что-то вроде миража, но, если сделать вид, что не смотришь на них, то боковым зрением можно заметить, как созданная ими картинка расплывается, а её контуры идут волнами, как бы струятся.
– Выходит, «ничтожества» уже на Земле! – выдохнул я, холодея от страха.
– Тех, что ты видел, уже нет, а новых я пока не обнаружил. Ещё в нескольких городах не так давно были случаи, но сейчас все под контролем.
– В нескольких городах? – потрясённо переспросил я, осознав, чтО это означает.
– Верно, я не единственный арктурианин, живущий на Земле. Есть и другие. За каждым защитником закреплена своя зона.
– Но почему арктуриане защищают Землю? Просто потому, что такие добрые? Ведь могли бы защищать только свою планету, и всё.
– Ну, а ты разве не защитил бы слабого, если бы мог? Ведь не все способны постоять за себя сами, – объяснил отец.
– Не все, – согласился я, чувствуя растущую внутри гордость от мысли, что я сын космического защитника и, возможно, тоже им стану.
***
Внезапно я вынырнул из воспоминаний и уставился на свою новую знакомую, о которой совершенно забыл. До меня вдруг дошло, что я выболтал ей все свои сокровенные тайны, которые, должно быть, показались ей глупой выдумкой, и, каменея, приготовился к насмешкам. Но у Кристи был такой вид, будто ей не терпелось что-то сказать. И точно, едва я замолчал, как она тут же затараторила:
– Я ведь знала твоего отца! Он преподавал старшеклассникам физику, а у нас вёл кружок астрономии! Все в школе до сих пор его помнят.
Я тут же обрадовался, подумав о том, что Кристя может рассказать мне о нём что-то новое.
– Ведь твоего отца зовут Игорь Петрович, верно? – запоздало уточнила она.
Я кивнул и спросил, не в силах скрыть растущее волнение:
– Ты не слышала, что с ним случилось?
Кристя погрустнела.
– Почему ты спрашиваешь? Разве не знаешь?
– Мама говорит, что он бросил нас и притворился дурачком, чтобы алименты не платить. Но я не верю.
– Странно, почему твоя мама так считает. На самом деле Игоря Петровича заперли в психушке после того, как в нашей школе погиб один мальчик, который спрыгнул с крыши, поверив, что может летать. Друзья этого мальчика рассказали, что он вроде как хвастался особыми способностями, позволяющими ему рассеиваться и перемещаться в космическом пространстве в виде облака из мельчайших частиц.
– Вот это да… Но как?! – закричал я изумлённо.
– Игорь Петрович утверждал, что поделился этой информацией только с другим учителем физики, и больше ни с кем. Он не смог объяснить, как всё это стало известно погибшему мальчику. Но никто ему не поверил, все решили, что твой отец внушал ученикам такие мысли, и поэтому тот мальчик погиб по его вине. Игоря Петровича хотели даже посадить в тюрьму, но потом признали невменяемым и перевели в психушку.
Я почувствовал боль в большом пальце правой руки и обнаружил, что стиснул его зубами. На коже отпечатались полукружия синеватых ямок.
– Ты знаешь, в какой он больнице? – спросил я, спохватываясь.
Кристя отрицательно мотнула головой. Рыжие хвостики скользнули по её веснушчатым щекам.
– Мы пытались выяснить, звонили везде, но нам отвечали, что это личная информация, которую сообщают только близким родственникам.
– Я – близкий! – Во мне вспыхнула надежда на встречу с отцом, но слова Кристи погасили ее:
– Близкие родственники должны быть ещё и совершеннолетними.
– Чёрт! – вырвалось у меня.