Курс русской истории (Лекции XXXIII—LXI)
Шрифт:
Происхождение соборов
Земский собор XVI в. был не народным представительством, а расширением центрального правительства. Это расширение достигалось тем, что в состав боярской думы, т.е. государственного совета, в особо важных случаях вводился элемент, по происхождению не правительственный, а общественный, но с правительственным назначением: это были верхи местных обществ, служилых и промышленных, стянутые в столицу. На соборе они не составляли особого собрания или совещания, становившегося или действовавшего отдельно от центрального правительства, а входили прямо в его состав и лишь при подаче мнений образовали несколько групп, параллельных правительственным, подававших голоса наряду с Освященным собором, боярами и приказными людьми. Земский собор XVI в. — это боярская дума, т.е. правительство с участием людей из высших классов земли или общества. Такое пополнение правительства было потребностью времени. Царь Иван вынес из боярской опеки до боли удрученное чувство негодности системы правительственных кормлений: в ней он видел источник всех внешних и внутренних бедствий народа, и ему уже грезилась гибель государства. Тогда он стал думать не о замене родовитых кормленщиков новым правительственным классом, а только о постановке всего управления на новые основания и об освежении правительства новыми силами, взятыми снизу, из управляемого общества. В 1550 г. он говорил А. Адашеву, назначая его начальником Челобитного приказа: «Взял я тебя из самых малых людей, слыша о твоих добрых делах, и приблизил к себе, и не тебя одного, но и других таких же, кто бы печаль мою утолил и на людей, врученных мне богом, призрел; приноси к нам истину, избери судий правдивых из бояр и вельмож. В послании к Стоглавому собору он также умолял духовенство и «любимых своих князей и вельмож», воинов и все православное христианство: «Помогайте мне и пособствуйте все единодушно». Мы уже знаем, как это воззвание было осуществлено в реформе местного управления: дела, отнесенные в ведомство местных учреждений, должны были вести правительственные органы из среды местных же обществ по их выбору и под двойной ответственностью, личной — самих выборных и круговой — всех избирателей. В центре дело строилось несколько сложнее. Здесь в помощь боярскому и приказному управлению прибрано было из местных обществ два штата исполнительных органов — военно-административный и казенно-финансовый. Рассылаемые из центра, они действовали на местах с помощью местных выборных,
Их значение
Боюсь, как бы вы в моем взгляде на происхождение земских соборов не усмотрели желания умалить их значение. Мы часто приступаем к их изучению с большими ожиданиями. Земское представительное собрание в Москве. XVI века! Но чтобы возможно было такое собрание, надобно предположить целый ряд политических и юридических понятий — о народе и государстве, о власти и свободе, о личных и политических правах, об общем и частном интересе, о политическом представительстве и частном полномочии, — надобно предположить в тогдашних московских умах присутствие таких сложных понятий, во всем складе тогдашней русской жизни — целый запас условий, дающихся только на значительном уровне общественного развития. Как могли сложиться такие условия, откуда было вырасти таким понятиям на верхневолжском суглинке, столь скудно оборудованном природой и историей? Изучая земские соборы XVI в., не встречаем таких понятий и условий, а видим только, что собор не был постоянным учреждением, не имел ни обязательного для власти авторитета, ни определенной законом компетенции и потому не обеспечивал прав и интересов ни всего народа, ни отдельных его классов и даже выборный элемент незаметен или едва заметен в его составе. Что же это за представительное собрание, спросите вы, в котором представителями народа являлись все должностные служащие лица? Земский собор XVI в., конечно, не удовлетворял отвлеченным требованиям ни сословного, ни народного представительства. С этой догматической точки зрения вы правы, и я вслед за вами готов сказать: какое же это представительное собрание, в котором не было настоящих представителей? Но кроме догматики права, кроме общих форм и принципов государственного порядка есть еще политика — совокупность разнообразных практических средств достижения государственных целей. В этой сфере могут складываться такие формы участия общества в управлении, которые не подходят под привычные виды народного представительства. С этой стороны и наши земские соборы XVI в. находят свой политический смысл, свое историческое оправдание. В изучаемый период нашей истории у нас наблюдается нечто подобное тому, что бывало прежде и повторялось после. Известный правительственный порядок, вызванный своевременными нуждами страны, держался долго и по миновании их как анахронизм, и общественный класс, руководивший и пользовавшийся этим отжившим порядком, ложился на страну ненужным бременем, его общественное руководительство становилось злоупотреблением. С половины XV в. московские государи продолжали править объединявшейся Великороссией посредством перешедшей из удельных веков системы кормлений, к которой с образованием московских приказов присоединилось быстро размножавшееся дьячество. То и другое к половине XVI в. сомкнулось в плотный приказный строй, кормивший пеструю толпу бояр и дворян с их холопами, дьяков и подьячих из тех же дворян, а наиболее «из поповичей и простого всенародства», по выражению князя Курбского. В противовес этой приказной администрации, своими кормежными привычками совсем не отвечавшей задачам государства, и были поставлены в областном управлении выборное начало, а в центральном — правительственный набор: тем и другим средством открывался постоянный приток в состав управления местных общественных сил, на которые можно было возложить безвозмездную и ответственную административно-судебную службы. В обществе времен Грозного бродила мысль о необходимости сделать земский собор руководителем в этом деле исправления и обновления приказной администрации. В приписке к Беседе валаамских чудотворцев, памфлету, составленному тогда против монастырского землевладения, неизвестный публицист приглашает духовные власти благословить московских царей на такое доброе дело — созвать «вселенский совет» из всех городов и уездов, из людей всяких чинов и «погодно» держать его при себе, каждодневно расспрашивая хорошенько про всякое мирское дело, и тогда царь сможет удержать своих воевод и приказных людей от поминка, посула и от всякой неправды, от «многочисленных властелинных грехов», и правдою тою устроится во благоденствии царство его. На деле земский собор XVI в. не вышел ни всеземским, ни постоянным, ежегодно созываемым собранием и не взял в свои руки надзора за управлением. Однако он не прошел бесследно ни для законодательства и управления, ни даже для политического самосознания русского общества. Пересмотр Судебника и план земской реформы — дела, исполненные, как мы видели, не без участия первого собора. По смерти Грозного земский собор даже восполнил пробел в основном законе, точнее, в обычном порядке престолонаследия, т.е. получил учредительное значение. Верховная власть в Московском государстве, как известно, передавалась удельным вотчинным порядком, по завещанию. По духовной 1572 г., царь Иван назначил своим преемником старшего сына Ивана. Но смерть наследника от руки отца в 1581 г. упразднила это завещательное распоряжение, а нового завещания царь не успел составить. Так второй его сын, Федор, став старшим, остался без юридического титула, без акта, который давал бы ему право на престол. Этот недостающий акт и создан был земским собором. Русское известие говорит, что в 1584 г., по смерти царя Ивана, пришли в Москву из всех городов «именитые люди» всего государства и молили царевича, «чтоб был царем». Англичанину Горсею, жившему тогда в Москве, этот съезд именитых людей показался похожим на парламент, составленный из высшего духовенства и «всей знати, какая только была (all the nobility whatsoever)». Эти выражения говорят за то, что собор 1584 г. по составу был похож на собор 1566 г., состоявший из правительства и людей двух высших столичных классов. Так на соборе 1584 г. место личной воли вотчинника-завещателя впервые заступил государственный акт избрания, прикрытого привычной формой земского челобитья: удельный порядок престолонаследия был не отменен, а подтвержден, но под другим юридическим титулом и потому утратил свой удельный характер. Такое же учредительное значение имел и собор 1598 г. при избрании Бориса Годунова. Редкие, случайные созывы собора в XVI в. не могли не оставлять после себя и немаловажного народно-психологического впечатления. Только здесь боярско-приказное правительство становилось рядом с людьми из управляемого общества как со своею политическою ровней, чтобы изъявить государю свою мысль; только здесь оно отучалось мыслить себя всевластной кастой, и только здесь дворяне, гости и купцы, собранные в столицу из Новгорода, Смоленска, Ярославля и многих других городов, связываясь общим обязательством «добра хотеть своему государю и его землям», приучались впервые чувствовать себя единым народом в политическом смысле слова: только на соборе Великороссия могла сознать себя цельным государством.
Мысль о всеземском соборе
Наконец, мысль о привлечении общества к участию в управлении, руководившая областными реформами в царствование Ивана IV, сообщила политическое движение, исторический рост и земскому собору. Состав его с каждым созывом становился сложнее, все шире захватывал общество — знак, что уяснялась самая идея общественного представительства. На собор 1566 г. призваны были только столичные дворяне и купцы высших степеней по должности или по званию — это были фиктивные представители общества; выборных уполномоченных не заметно. Наблюдатель московских событий Смутного времени немец Буссов говорит, что и Бориса Годунова избирали государственные чины, находившиеся тогда в Москве. Но из акта 1598 г. видим, что этот собор не имел уже прежнего чисто столичного, именитого состава. Среди Освященного собора, прежде исключительно монашеского, появляются 11 московских протопопов. На соборе становится заметно присутствие выборных уполномоченных от провинциального дворянства, первого сословия, которому досталось прямое представительство на соборе. Далее, московские купеческие сотни, или гильдии, успевшие уже сложиться в корпорации, были призваны на собор не поголовно, как в 1566 г., а в лице своих выборных властей, старост. Представительство спускается в глубь общества: призывается на собор и рядовое столичное население черных сотен, также в лице своих выборных сотских. Правда, столица и на этом соборе сохранила подавляющее преобладание: от торгово-промышленного населения провинциальных городов не видим ни одного уполномоченного. Но мысль о всеземском соборе уже мелькает в умах. По крайней мере Борис Годунов, по свидетельству Маржерета, перед своим избранием требовал, хотя и притворно, созыва государственных чинов, от каждого города по 8 или по 10 человек, дабы весь народ решил единодушно, кого возвести на престол. Пресечение династии должно было ускорить движение этой мысли. Выборный царь не мог смотреть на государство взглядом наследственного, как на свою вотчину, и его власть, переставая быть собственностью, получала характер должности, возложенной на него сторонней волей, выражавшейся в соборном приговоре. Зарождалась новая идея народа — не как паствы, подлежащей воспитательному попечению правительства, а как носителя этой государственной воли, которая на соборе передавалась избранному царю. Вместе с ростом этой идеи расширялся на соборе и состав выборного представительства, первые признаки которого и встречаем по пресечении старой династии, на избирательном соборе 1598 г. Начинавшаяся смута, все шире захватывая общество, подталкивала и эту идею. Первый самозванец шел в личине наследственного царя; однако и он для суда над князьями Шуйскими, обвинявшимися в распространении слухов о его самозванстве, созвал собор, на котором, по русским известиям, ни власти, т.е. духовенство, ни бояре и никто из простых людей
Ход устроения государства
Мы изучили происхождение и ход устроения Московского государства и видели, что политический разлад государя с боярством не оказал заметного действия на ход государственного устроения. Реформы царя Ивана, так изменившие областное управление, были направлены не против боярства, а против кормленщиков, боролись не с политическими притязаниями, а с чиновничьими злоупотреблениями, с административным произволом. Наоборот, государственное устроение не оказало ли действия на политический разлад государя с боярством, не этим ли объясняется образ действий обеих ссорившихся сторон? Царь предпринимает поголовное истребление боярства, своей правой руки в управлении, но не устраняет от дел этого класса, без которого он не мог обойтись, а этот класс терпит и молчит, боязливо подумывая только о побеге в Литву. От ожесточившегося царя льется и небоярская кровь, на всю землю его именем набрасывается стая опричников, легитимизованных мундирных анархистов, возмущавших нравственное чувство христианского общества, а это общество терпит и молчит. Туга и ненависть поднялась, по словам современника, в миру на царя, роптали и огорчались, однако — ни проблеска протеста. Только митрополит заговорил было за свою паству, но скоро замолк насильственно. Как будто одна сторона утратила чувство страха и ответственности за излишества произвола, а другая, многомиллионная сторона забыла меру терпения и чувство боли, застыв в оцепенении от страха перед какой-нибудь шеститысячной толпой озорников, гнездившихся в лесной берлоге Александровской слободы. Как будто какой-то высший интерес парил над обществом, над счетами и дрязгами враждовавших общественных сил, не позволяя им окончательного разрыва, заставляя их против воли действовать дружно. Этот высший интерес — оборона государства от внешних врагов. Московское государство зарождалось в XIV в. под гнетом внешнего ига, строилось и расширялось в XV и XVI вв. среди упорной борьбы за свое существование на западе, юге и юго-востоке. Эта внешняя борьба и сдерживала внутренние вражды. Внутренние, домашние соперники мирились в виду общих внешних врагов, политические и социальные несогласия умолкали при встрече с национальными и религиозными опасностями.
Особенности его склада
Так складывалось Московское государство.. Оно складывалось медленно и тяжело. Мы теперь едва ли можем понять и еще меньше можем почувствовать, каких жертв стоил его склад народному благу, как он давил частное существование. Можно отметить три его главные особенности. Это, во-первых, боевой строй государства. Московское государство — это вооруженная Великороссия, боровшаяся на два фронта: на западе — за национальное единство, на юго-востоке — за христианскую цивилизацию, там и здесь — за свое существование. Вторую особенность составлял тягловой, неправовой характер внутреннего управления и общественного состава с резко обособлявшимися сословиями. Управление вели обязанные органы, наверху — служилые люди, внизу — ответственные сословные выборные. Сословия различались не правами, а повинностями, между ними распределенными. Каждый обязан был или оборонять государство, или работать на государство, т.е. кормить тех, кто его обороняет. Были командиры, солдаты и работники, не было граждан, т.е. гражданин превратился в солдата или работника, чтобы под руководством командира оборонять отечество или на него работать. Было сословие, которое по своему назначению могло бы просвещать и солдат и работников, и на Стоглавом соборе царь заставил его дать обещание, что оно устроит народное образование; но мы не знаем, была ли устроена после этого собора хоть одна церковноприходская школа. Третьей особенностью московского государственного порядка была верховная власть с неопределенным, т.е. неограниченным, пространством действия и с нерешенным вопросом об отношении к собственным органам, именно к главному из них, к боярской аристократии. Ход дел указывал старой династии демократический образ действий, непосредственное отношение к народу; но она строила государство вместе с боярством, привыкла действовать с помощью родословной знати. Из образа действий Грозного видно, что у нее и явились было демократические стремления, но остались аристократические привычки. Она не могла примирить этих противоположностей и погибла в борьбе с этим противоречием.
Его положение в Европе
Теперь посмотрим, какое место заняло Московское государство среди других государств Европы. Тогдашняя Западная Европа не дала бы ответа на этот вопрос, потому что слабо замечала самое существование этого государства. Это, впрочем, не мешало ему быть очень полезным для Европы. У каждого народа своя судьба и свое назначение. Судьба народа слагается из совокупности внешних условий, среди которых ему приходится жить и действовать. Назначение народа выражается в том употреблении, какое народ делает из этих условий, какое он вырабатывает из них для своей жизни и деятельности. Наш народ поставлен был судьбой у восточных ворот Европы, на страже ломившейся в них кочевой хищной Азии. Целые века истощал он свои силы, сдерживая этот напор азиатов, одних отбивал, удобряя широкие донские и волжские степи своими и ихними костями, других через двери христианской церкви мирно вводил в европейское общество. Между тем Западная Европа, освободившись от магометанского напора, обратилась за океан, в Новый Свет, где нашла широкое и благодарное поприще для своего труда и ума, эксплуатируя его нетронутые богатства. Повернувшись лицом на запад, к своим колониальным богатствам, к своей корице и гвоздике, эта Европа чувствовала, что сзади, со стороны урало-алтайского востока, ей ничто не угрожает, и плохо замечала, что там идет упорная борьба, что, переменив две главные боевые квартиры — на Днепре и Клязьме, штаб этой борьбы переместился на берега Москвы и что здесь в XVI в. образовался центр государства, которое наконец перешло от обороны в наступление на азиатские гнезда, спасая европейскую культуру от татарских ударов. Так мы очутились в арьергарде Европы, оберегали тыл европейской цивилизации. Но сторожевая служба везде неблагодарна и скоро забывается, особенно когда она исправна: чем бдительнее охрана, тем спокойнее спится охраняемым и тем менее расположены они ценить жертвы своего покоя. Таково было европейское положение Московского государства в конце XVI в.
ЛЕКЦИЯ XLI
Взгляд на IV период русской истории. Главные факты периода. Видимые противоречия в соотношении этих фактов. Влияние внешней политики на внутреннюю жизнь государства. Ход дел в IV периоде в связи с этим влиянием. Государство и политическое сознание общества. Начало Смуты. Конец династии. Царь Федор и Борис Годунов. Поводы к Смуте. Самозванство.
IV период
Мы остановились перед IV периодом нашей истории, последним периодом, доступным изучению на всем своем протяжении. Под этим периодом я разумею время с начала XVII в. до начала царствования императора Александра II (1613—1855 гг.). Моментом отправления в этом периоде можно принять год вступления на престол первого царя новой династии. Смутная эпоха самозванцев является переходным временем на рубеже двух смежных периодов, будучи связана с предшествующим своими причинами, с последующим — своими следствиями.
Этот период имеет для нас особенный интерес. Это не просто исторический период, а целая цепь эпох, сквозь которую проходит ряд важных фактов, составляющих глубокую основу современного склада нашей жизни, — основу, правда, разлагающуюся, но еще не замененную. Это, повторю, не один из периодов нашей истории: это — вся наша новая история. В понятиях и отношениях, образующихся в эти 2 1/2 столетия, замечаем ранние зародыши идей, соприкасающихся с нашим сознанием, наблюдаем завязку порядков, бывших первыми общественными впечатлениями людей моего возраста. Изучая явления этого времени, чувствуешь, что, чем дальше, тем больше входишь в область автобиографии, подступаешь к изучению самого себя, своего собственного духовного содержания, насколько оно связано с прошлым нашего отечества. Все это и напрягает внимание, и предостерегает мысль от увлечений. Обязанные во всем быть искренними искателями истины, мы всего менее можем обольщать самих себя, когда хотим измерить свой исторический рост, определить свою общественную зрелость.
Главные факты
Перехожу к перечню явлений изучаемого периода; но прежде оглянемся еще раз на изученные века нашей истории, представим себе ее ход в краткой схеме. Мы уже знаем, что возникавшие у нас до конца XVI в. формы политического быта складывались в тесной связи с географическим размещением населения. Московское государство было создано русским населением, сосредоточившимся в самой средине восточноевропейской равнины, в гидрографическом ее узле, в области верхней Волги, и образовавшим здесь великорусское племя. В этом государстве под рукой Калитина рода великорусское племя и объединилось как политическая народность. Московский государь правил объединенной Великороссией с помощью московского боярства, составившегося из старинных московских боярских родов, из бывших удельных князей и их бояр. Государственный порядок все решительнее переходил на основу тягла, принудительной разверстки специальных государственных повинностей между классами общества. Однако при этой разверстке крестьянский труд, бывший главной производительной силой страны, оставался еще по закону свободным, хотя на деле значительная часть крестьянского населения входила уже в долговую зависимость от землевладельцев, грозившую ей законной крепостной неволей.
Со второго десятилетия XVII в. в нашей истории последовательно выступает ряд новых фактов, которые заметно отличают дальнейшее время от предшествующего. Во-первых, на московском престоле садится новая династия. Далее, эта династия действует на поприще, все более расширяющемся. Государственная территория, дотоле заключенная в пределах первоначального расселения великорусского племени, теперь переходит далеко за эти пределы и постепенно вбирает в себя всю русскую равнину, распространяясь как до географических ее границ, так почти везде до пределов русского народонаселения. В состав русского государства постепенно входят Русь Малая, Белая и, наконец, Новороссия, новый русский край, образовавшийся путем колонизации в южнорусских степях. Раскинувшись от берегов морей Белого и Балтийского до Черного и Каспийского, до Уральского и Кавказского хребтов, территория государства переваливает далеко за Кавказский хребет на юге, за Урал и Каспий на востоке. Вместе с тем происходит важная перемена и во внутреннем строе государства: об руку с новой династией становится и идет новый правительственный класс. Старое боярство постепенно рассыпается, худея генеалогически и скудея экономически, а с его исчезновением падают и те политические отношения, какие прежде в силу обычая сдерживали верховную власть. На его место во главе общества становится новый класс, дворянство, составившееся из прежних столичных и провинциальных служилых людей, и в его пестрой, разнородной массе растворяется редеющее боярство. Между тем раньше заложенная основа политического строя, классовая разверстка повинностей, укрепляется, превращая общественные классы в обособленные сословия, и даже постепенно, особенно в царствование Петра Великого, расширяется, осложняя накоплявшийся запас специальных повинностей новыми тягостями, падавшими на отдельные классы. Среди этого непрерывного напряжения народных сил окончательно гибнет и свобода крестьянского труда: владельческие крестьяне попадают в крепостную неволю, и самая эта неволя становится новой специальной государственной повинностью, падающей на этот класс. Но, стесняемый политически, народный труд расширяется экономически: к прежней сельскохозяйственной эксплуатации страны теперь присоединяется и промышленная ее разработка; рядом с земледелием, остающимся главной производительной силой государства, является с возрастающим значением в народном хозяйстве и промышленность обрабатывающая, заводско-фабричная, поднимающая нетронутые дотоле естественные богатства страны.