Курсант: Назад в СССР 7
Шрифт:
Он помотал головой, поглядывая на бутылку и стакан.
— Ни разу… Так и не взглянул на него. Как закинул в сервант в ночь убийства, так больше и не доставал. Отпечатков нет, так потому что я в перчатках был. А потом прикасаться к этой ксиве было мерзко и противно. На ней засохла кровь гниды. Не то яд, не то зараза.
— Ты сказал, что тебе нельзя в тюрьму, помнишь? Там, в Дехановке. Почему?
— Этого я тебе не могу сказать, — глухо пробормотал вояка и отвел глаза.
— Тогда скажу я…
Березов поднял на меня злой и испуганный взгляд, но я спокойно его выдержал. Разговор
Глава 23
Березов нахмурился и смотрел на меня исподлобья, словно ждал приговора. Только сейчас он понял, что я его давно раскусил.
— Ты не всем еще отомстил за дочь, — сказал я. — В этой цепочке осталось последнее звено. Человека, которого ты винишь в смерти Олеси, ты пока не достал. Он был в Чехословакии.
— Ему повезло, — глухо проговорил Березов. — Укатил на весь отпуск. Но теперь уже наверняка вернулся.
— Думаешь, он заслуживает смерти?
— А почему нет? Чем он лучше других? Ведь это из-за его паршивого сынка все началось. Бывают травмы на спортивных секциях, как им там не быть? Обычное дело! Подумаешь — его отпрыску нос свернули. Не голову же. А этот урод нанял адвоката и затеял против меня войну. Сам знаешь, чем потом все обернулось.
Я положил на стол недельный выпуск областной «Правды», ткнул пальцем в строки.
— На, прочитай. Последняя страница в графе «некрологи».
С каким-то даже предвкушением Березов взял газету и впился в нее глазами, будто хотел прожечь. Пробежал по строчкам и злорадно ухмыльнулся:
— Туда ему и дорога, гори, сука, в аду… — Затем повернулся ко мне и пробормотал. — А это не п*здеж, Андрюха? Он правда откинул коньки?
— Ты думаешь, я ради твоего розыгрыша отпечатал целый фальшивый номер?
— Нет, такого ты бы не смог… Но совпадение странное, — пробормотал Александр. — Ты меня выпускаешь, а этот гад подыхает.
— Это не совпадение. Сначала он отдал Богу душу, а потом я тебя выпустил. Инсульт у партократов — дело обычное. Работа, знаешь ли, нервная, особенно если рыльце в пушку. Думаешь, я бы помог тебе сбежать, если бы не был уверен, что ты больше не наделаешь глупостей?
— Месть — это не глупость, — категорично замотал головой Березов, а потом с некоторым ехидством добавил. — И я вовсе не мстителен. Убив врага, я его прощаю. Навсегда.
— Саня, враги там, на войне. А здесь — граждане. Я не солдат, а мент. Любое убийство для меня — преступление. Пора очнуться.
Березов качнул головой, отказываясь понимать мои слова.
— Повезло, тебе, мент, что никого не убивал. Что во сне к тебе никто не приходит.
— Ошибаешься, приходил, — я вспомнил, как расправился со следователем Новоульяновской прокуратуры Гориным. — Было дело…
Были и еще случаи, из прошлой жизни. Но о них вспоминать совсем не хотелось.
— Ну, тогда ты меня понимаешь, — ухмыльнулся Березов. — Волк волку не враг.
— Я не такой, как ты, — слова военного заставили меня задуматься.
— Это только кажется, — улыбнулся Березов. — Уверен, что на моем месте ты поступил бы так же.
— Возможно… Но я не на твоем месте. Лучше давай сменим тему. Скажи, как ты узнал о разрезах на
— Есть один дикий народец. С калашами бегает по пустыне, а нравы как у пещерных людей. Приходилось сталкиваться с ними по долгу службы в своей прошлой славной жизни. Они, когда убивали врага, над мертвым совершали варварский обряд. Чтобы те в загробной жизни, якобы, не могли иметь потомство. Трупы мужчин кастрировали, а женщинам вспарывали животы. Они считали, что так уничтожают продолжение рода своих противников, и те никогда не смогут больше возродиться и вернуться на землю в обличьи своих потомков. Так вот… Год назад, когда в Зеленоярске убили первую женщину, её труп нашли в подворотне, как раз совсем недалеко от моего дома. Меня привлекли в качестве понятого. Я видел ее тело и сразу вспомнил про почерк варваров. Никто не обратил внимания в кровавом месиве на эту любопытную особенность. А у меня в мозгу сразу щелкнуло — и отложилось, что это вовсе не банальное убийство, а некий ритуал. Потом были еще жертвы. Там уж не видел тел, да и сам понимаешь, никто у нас сильно это не афишировал. Так, пару строк в газете. Но я поспорить мог, что там имеются такие же раны, ведь тот порез был совершенно не случаен. Зверь и варвар всегда убивает одинаково.
Он немного помолчал, вспоминая.
— Почерк можно отследить. Когда стал мстить, первым я убил цыгана. И решил повторить стиль Зеленоярского Потрошителя, как ты его называешь, чтобы запутать следы.
— Ясно, — я задумчиво покачал головой. — Вот только я что-то не припоминаю твою фамилию в графе «понятые». А я ведь проштудировал каждый протокол.
— Тут секрет нехитрый. Я представился другой фамилией, — ухмыльнулся Березов. — Это у меня профессиональное — скрывать личность. Когда попросили побыть понятым — паспорта не спрашивали. Просто записали анкетные данные в протокол со слов. Проще некуда.
— Ну, да… — кивнул я. — Обычно у понятых документов не требуют, им верят на слово.
— Какой план, лейтенант? — неожиданно спросил Березов. — Для чего тебе я? Не просто же так ты меня освободил.
— Есть одна мыслишка у меня, — я задумчиво забарабанил пальцами по журнальному столику. — Пока твоя задача сидеть здесь и не высовываться.
Это моему подопечному очень не понравилось.
— Сидеть? — нахмурился Березов. — Из одной клетки ты запер меня в другой?
— Так надо, Саня, поверь. Нельзя, чтобы тебя менты сцапали. Иначе мой план рухнет. Всё будет зря.
Телефон задребезжал. Я поднял трубку и не успел даже сказать «алло», как из динамика раздался встревоженный голос Горохова:
— Андрей Григорьевич, ты?
— Здравия желаю, Никита Егорович. Кто ж ещё, говорите, что случилось.
— Привет! Плохо дело! — без прелюдий выдал следователь.
— Что такое? — по спине пробежал неприятный холодок.
Никогда я не слышал, чтобы Горохов был так встревожен.
— Нашу межведомственную группу расформировали!