Курсант. Назад в СССР 12
Шрифт:
– Сам помогал, сам потом убивать начал, чтобы скинуть мэтра с пьедестала, когда он тебя от себя отодвинул, – ухмыльнулся я. – Все сходится, Сильвестр. Говори, где Приходько! Она жива?
Взамен сонному оцепенению на меня единой волной нахлынула жажда действия. Страшно хотелось схватить писателя-изгоя за грудки и хорошенько встряхнуть. Но я сдержался, и тот только хлопал глазами, словно бы не в силах меня понять.
– Кто? – переспросил он.
– Елена Петровна, администратор гостиницы «Север». Только не ври. У нас есть доказательства, что то анонимное письмо было отпечатано
– Бред какой-то! – тряс головой задержанный. – Я требую объяснений!
– Вопросы здесь теперь задаю я, товарищ писатель. В твоих же интересах сотрудничать со следствием.
– А! Я понял! – воскликнул он каким-то совсем другим голосом – примерно таким тоном он задавал вопросы тогда в библиотеке. – Вы все-таки работаете по наводке Светлицкого… У него остались связи в милиции Литейска, и…
– Вообще-то, мы из Москвы.
В это время дверь распахнулась, и Федя с Саньком втолкнули внутрь понятых. Нетрезвых, слегка пошатывающихся, но счастливых и о чем-то своем хихикающих. Это были Сема и Люська, облепленные травинками сена.
– Славик! – увидев меня, Агапова стряхнула с руки кавалера и, резво шагнув вперед, чуть ли не повисла у меня на шее. – Что здесь происходит?! Товарищи милиционеры нас арестовали! И почему Силя в кандалах?
– Вас не арестовали, а попросили побыть понятыми, – хмыкнул я.
– Понятыми? Это что? Слава, я что-то ничего не пойму!
– Это тебе не Слава, – икнув, бодро выдал Кондейкин. – Это тебе целый майор милиции Петров Андрей Григорьевич.
– Чего?! – челюсть Люськи драматически отвисла.
– Я все проверил, – Катков положил на стол Горохова листочки. – Анонимка, в которой зашифровано слово «ПРИХОДЬКО», отпечатана на пишущей машинке «Москва», которую изъяли на даче у Ковригина. Похоже, наш Ковригин – и есть тот самый Литератор.
– Он пока молчит, – вздохнул шеф, грустно постукивая карандашом по столу. – Вернее, все отрицает.
– И обувь у него сорок второго размера, по параметрам совпадает со следом под балконом квартиры Парамонова, – продолжал гнуть обвинительный уклон своих выводов криминалист.
– Да… Но этого мало…
– Но у него же есть мотив! – поддержал криминалиста Погодин. – Андрей сказал, что Ковригин ненавидит Светлицкого. Тот ему карьеру пустил под откос. Да что карьеру, всю жизнь, получается!
– Под протокол он этого не повторил, – озадаченно пробормотал следователь. – Отнекивается, мол, были разногласия с Всеволодом Харитоновичем, у кого их не бывает.
Если даже не брать в расчёт обманутые амбиции историка, действительно перемены были немаленькие. Но к делу, как говорится, этого не пришьёшь.
Вот и Никита Егорович добавил веско:
– Нам нужно его признание.
– И чтобы он показал, где держит Приходько, – добавил Федя.
– Если она, конечно, еще жива, – кивнул Горохов и постучал по столешнице. – Тьфу, тьфу, тьфу…
– А может, это не он – Литератор? – предположила Света.
– Тогда как объяснить, что анонимка отпечатана на его машинке? – Горохов откинулся в кресле, оглядывая нас, будто ища поддержки своей версии. – Ковригин пояснил, что машинка хранилась у него на даче. Уже больше года. Дом он всегда запирал, никто из посторонних без присмотра внутри не оставался… Да и мутный он какой-то… В Андрея Григорьевича стрелять хотел, чуть не отравил его… Кстати, Андрей Григорьевич, ты кровь на токсикологию сдал? Ему можно еще припаять покушение на жизнь сотрудника.
И посмотрел на меня не то грустно, не то даже сердито.
– Теперь он говорит, что не знал, что я сотрудник, – сказал я. – Настаивает на версии, что принял меня за своего убийцу. Мол, это Светлицкий – злодей, убивает всех в городе и за ним направил киллера.
– Версия интересная, – Горохов поднялся с кресла и стал прохаживаться по кабинету. – Но разбивается о факт покушения на самого Светлицкого. Если бы не Андрей Григорьевич, то Ибрагимов бы наверняка прирезал Всеволода Харитоновича. Тот, кто его послал, я думаю, и есть Литератор. Тайный Кукловод… Убивает, манипулирует, наводит интриги… Ковригин запросто может оказаться этим самым Кукловодом. На момент всех убийств – алиби у него нет. Надо дожимать его. Искать улики, доказательства его причастности. Эх… Жаль, что обыски ничего не дали. Думал, кинжал на квартире или на даче найдем, но нет…
– Если убийства подготовленные, – вмешалась Света, – а в нашем случае они все подготовленные, то убийца вряд ли будет хранить дома орудие преступления. Скорее всего, у него есть тайник, схрон или запасное убежище.
– Да! – поднял указательный палец Горохов. – Возможно, там он и держит Приходько, которую обещал в анонимке убить через две недели. Две недели истекают на днях… Сидит ведь где-то, несчастная женщина. Думайте, товарищи, думайте! Может, хоть Елену Петровну удастся спасти. Я еще раз сегодня допрошу Ковригина, но вряд ли он скажет что-то новое… А вы пока отрабатывайте другие версии… Может, права Светлана Валерьевна, не того взяли? Кстати, что насчет Рубилина?
– У него тоже нет алиби на момент убийств, – ответил я. – Но и доказательств против него особых тоже не имеется, кроме того факта, что он пытался скрыть свое присутствие на том вечере, когда убили Коровину.
– Надо бы за ним слежку установить… – наморщил лоб Горохов.
– Там Варя присматривает, это почище слежки. День и ночь с ним.
– Ну не всегда же они вместе? Рубилин на работу же ходит…
– Соловейчик сейчас в отпуске, и Рубилин тоже взял отгулы или отпуск. Он в нее так влюблен, вот и не упустил момент побыть с ней поближе, когда та стала ему благоволить.
– Молодец Соловейчик, – одобрительно кивнул Горохов.
– Она заинтересована в том, чтобы вывести на чистую воду Литератора, – пояснил я. – Ведь пятно может лечь на ее отца…
В дверь постучали.
– Входите! – гаркнул Горохов.
Вошел Лосев.
– Товарищи! – возвестил начальник милиции. – У нас в актовом зале сбор личного состава по торжественному случаю. Если не сложно, прошу вас поприсутствовать. Вы гости из Москвы, и личному составу будет приятно получать награды в вашем присутствии.