Курсантка с фермы. Имитация любви
Шрифт:
— Если скажу сейчас, вы от меня ускользнете.
По крайней мере, в этом он не лукавит.
Гоин проводил меня почти до самых скал, и, перед тем, как оставить, посоветовал:
— После любого эо-воздействия наваливается усталость и кое-что еще. Садитесь сразу в кар, постарайтесь заснуть.
— «Кое-что еще»? Может, хватит уже недомолвок? Что со мной будет?
— Не только с вами, со всеми, кто сегодня касался кристалла. Избыток энергии приведет к эйфории, потом вы почувствуете сильную усталость.
Я
— У лирианских вещичек всегда есть подвох?
— Это закон энергии, Нина, — улыбнулся альбинос. И, пока он снова не перешел в фазу упертого поклонника, я попрощалась:
— Мне пора. Помните о нашей договоренности.
— И вы помните.
Малейв направился к морю, а я зашла за скалы. Рыжий хауми, наш провожатый, подошел ко мне, сделал вид, что не заметил, что я пришла не одна, и спросил:
— Чьто вам сказал эо-ши?
— Жизнь ради Жизни.
— Жизьнь ради Жизьни, — котоид кивнул, и покосился на мой рваный китель и мятую юбку. Водитель, ожидающий нас, вернул мне ТПТ и инфо-браслет. Поблагодарив, я залезла в кар и устроилась на самом дальнем месте.
Голова начала гудеть. Я принялась массировать виски.
Судя по всему, «необычность» я унаследовала от отца. Не зря мама становилась нервной, когда упоминала о нем, и не зря так много внимания уделяли мне лирианцы из Дома Жизни: в детстве я бывала у них чаще Кеши. Почему остальным вдалбливали мысль об открытости миру и о том, что старшим нужно доверять, а мне – о том, что старшие только используют младших? В детстве я на подобное внимания не обращала, мне казалось, что мама так зла на старших, потому что отец погиб. А если нет? Она часто повторяла, что многие лирианцы предают людей и становятся слугами спящих, а центавриане – бессердечные манипуляторы, и добра от них ждать нельзя. Сколько раз она говорила: «Никогда не доверяйте старшим»…
Не зря она так говорила. Ничего ведь не бывает просто так…
— Бла-а-а-а-ага всем!
В кар влезла неуклюже Рэй. Видок у нее был похуже, чем у меня: влажные пряди волос облепили лицо и шею, форма мокрая, и сильно мятая (выжимала она ее, что ли?), рука вся исцарапана. Кажется, после эо-ши ее повело.
— А где все-е-е? — протянула она ласково.
— Опаздывают.
— Ты ка-а-ак?
— Хорошо, — ответила я. — А ты?
— Хорошо-о-о… скажи, это было здорово? Я и раньше трогала эо-ши, но никогда такого… такой… могущественной себя не чувствовала! Скажи мне… ты сможешь жить, как прежде? После такого?
— Не знаю, — осторожно сказала я.
— И я не знаю. Оказывается, мы сколького лишены…
— Не лишены. Каждый человек может развить в себе эо.
— Да, но сколько на это уйдет времени? Лирианцы и то с трудом его развивают!
— Ничего не поделаешь.
Рэй устроилась на сиденье рядом со мной и закрыла глаза. Представляю, каково ей будет утром, когда она вспомнит, что приставала к своей соседке по номеру и разгуливала в мокрой форме! Я убрала с ее лица волосы и попыталась стянуть с нее мокрый китель.
Рэй воспротивилась:
— Не
— Заболеешь ведь.
— Старшие не болеют.
Пожав плечами, я отвернулась. Рэй все еще не спала: дыхание ее было частым и неглубоким.
— У тебя было эо-ри с кем-то, а, Нина?
— Спи, Рэй.
— Бывало?
— Ну, было раз.
— Правда? — центаврианка так удивилась, что открыла глаза и одарила меня мутным взглядом черных глаз. — С кем?
— С лирианцем.
— Говорят, с лирианцами эо-ри самое лучшее…
Я слабо улыбнулась. С вечера произошло столько всего, что я уже не знала, как реагировать. Мне требовался отдых. Нет, не так – ОТДЫХ. Еще мне требовалось время. На то, чтобы хорошенько подумать, как себя вести, узнать правду… Но где взять отдых и время-на-подумать, когда в самом разгаре практика?
— Мне так хорошо … — прошептала Рэй.
— А завтра тебе станет стыдно, — усмехнулась я. Нечасто центов можно увидеть такими расслабленными.
— Пле-е-е-евать.
Постепенно начали возвращаться и другие новоиспеченные адепты. Все, как один, улыбались счастливо и несли всякую ересь. Тогда-то я поняла, что зря насмехалась над Рэй: на меня тоже накатило, и голова стала странно пустой. Как только последний адепт вернулся, рыжий хауми зашел за ним в кар, и объявил:
— Поздравляю, адепты! Сегодня спящие приобрели десять новых врагов, а Жизьнь приобрела десять новых защитников! Жизьнь ради Жизьни!
— Жизнь ради Жизни!
Обратный путь адепты делились впечатлениями, путаясь в словах и засыпая, рыжий посмеивался, глядя на нас, а я боролась со сном. Тело начало требовать сна – здесь и сейчас. К моменту, когда нас «выгрузили» у пятого корпуса, я соображала ничем не лучше, чем другие.
Встречать нас явились работники-хауми, Рис и Солд.
— Ну, как прошло? — полюбопытствовал куратор, оглядывая нас.
— Отлично, все прошли инициацию, — довольно улыбнулся рыжий.
— Все десять – это хорошо, — поддакнул Рис. — Обычно кто-то отсеивается еще до похода в Хранилище.
— Т-товарищ лейтенант, — простонал один из курсантов. — А можно завтра…
Он так и не договорил – упал. Один из работников подхватил парня, взвалил к себе на плечо и, глянув на его инфо-браслет, понес в номер.
— Пока не свалились, вникайте: завтрак – на два часа позже обычного.
— Так-тошно-товарищ-лейтнант… — вразнобой отозвались мы.
То, что тошно – вижу, — хмыкнул Солд и дал задание работникам отеля: — Разбирайте курсантов, а то прямо здесь попадают.
Одного за другим курсантов начали уводить. Я отшатнулась от одного котоида, от другого. Не то, чтобы я не люблю кошек, просто они слегка мне надоели.
— Танцуешь, Ветрова?
Солд подхватил меня на руки. Теплый мускулистый мужчина гораздо лучше любого котоида! Уронив голову лейтенанту плечо, я попыталась сказать нечто важное, но в сон меня утягивало слишком сильно. Не понимая, сплю уже, или еще нет, я пробормотала, вцепившись в воротник куратора: