Кусатель ворон
Шрифт:
Я сел к стене, к приятно прохладной батарее, понюхал каланхое, любимый цветок моей матушки, он от всего, Марина поглядела на меня и спросила:
– Витенька, а это правда, что ты можешь с ходу любому человеку кличку придумать?
– Правда, – сказал я правду. – Могу.
– А мне?
– Тебе я давно придумал. Ты – Незабудка.
На самом деле просто Будка, но лучше Марине про это не знать.
– Незабудка… – Марина мечтательно закрыла глаза. – Интересно как. А вот Сарапульцева, допустим? Ну, та, что полы в клубе
– Сарапульцева – это и так кличка.
– Да? А я и не знала… Ей подходит. Ну вот, а, допустим…
Марина оглянулась на портрет губернатора.
– Не надо впадать в крайности, – посоветовал я. – Ты знаешь, что любого человека можно прослушать через мобильный телефон? Органы начеку, все пишут.
– Какой ты скучный, Бенгарт… – зевнула Марина. – Слушай, а вот ты эти ролики интернетные делаешь, ты за них сколько денег…
Сработал интерком, непредвещающий голос Кузовлева велел мне заходить. Я зашел.
В кабинете было, как всегда, накурено, возле стены стояли пыльные сапоги главреда – Кузовлев с утра объезжал окрестности для рубрики «Вести с полей». Хотя лично я предлагал делать «Вести с полей» проще – брать позапрошлогодние вести и всего-навсего менять даты. Все равно их никто не читает. Но Кузовлев так не мог, добросовестный человек, олдскульный.
А сейчас Кузовлев сидел на своем месте, печально ел рыбу из фольги.
– Здравствуйте, – сказал я.
Кузовлев кивнул, тут же подавился костью и принялся ее доставать двумя пальцами, я пожалел, что не взял скрытую камеру, отличная быдлеска бы получилась. «Рыба Хе Хе», так бы назвал.
– Может, «Скорую»? – предложил я. – А вдруг умрете?
Но Кузовлев изловчился и постучал себя кулаком по спине, выбил кость, выплюнул на стол и сказал:
– Виктор, ты мне очень надоел.
После чего достал папку и блюкнул ее на стол. Красная прозрачная папка с пуговицей и резинкой, я ее специально заказывал по Интернету – для солидности, для стиля. В папке статья, перечеркнутая таким же красным, даже сквозь обложку видно.
– Виктор, – Кузовлев редакторски насупил брови и постучал по пластику. – Виктор, это что?
– Статья.
– Статья…
Кузовлев снял резинку с пуговицы, вынул лист, помахал им в воздухе.
– Статья, значит… «Пила-3»?
– Да.
Кузовлев почесал лоб. Трудно быть главным редактором, подумал я. Большая ответственность. Не то напишешь – и раз, уже не главный редактор, а пунктом приема клюквы заведуешь.
– Это смешно, – Кузовлев стал щелкать ручкой. – Я вполне понимаю твою иронию…
– Но она на самом деле пила, – возразил я. – Причем в третий раз за полгода. И задержали ее в третий раз, между прочим, это официальная информация, мне ее пресс-секретарь в ГИБДД предоставил.
– Она работает в казначействе, – сказал Кузовлев.
– И что? Ей можно нарушать правила? Вот у Круглова папка всего один раз косой выехал,
– У тебя студия какая? – терпеливо спросил Кузовлев.
– Какая? – не понял я. – Юношеская…
– Юношеская, верно. Ты должен писать про что?
– Про что?
Кузовлев хлопнулся в кресло. Я зевнул про себя, но лицом сделал так, как будто не понял.
– Про лагерь отдыха, – Кузовлев указал пальцем в окно. – Про конкурс молодых талантов. Про лосеферму. Про питомник хасок. Про лесной патруль. А у тебя «Пила-3».
– Про лосеферму я тоже писал.
– Ну да, как же, помню, «Лось барану не товарищ».
– Я не виноват, что они на лосеферме вместо лосей баранов втихаря разводили…
Кузовлев стукнул пальцем по столу.
– А что? – спросил я. – Это же правда, все знают…
– Я устал от твоей правды, Бенгарт. Каково население нашего города?
– Около сорока тысяч. Если верить последней переписи…
– Около сорока тысяч, – кивнул Кузовлев. – А безобразий как на Нижний Новгород. На лосиной ферме недокармливают лосей, властная элита злоупотребляет полномочиями, художники культивируют дегенеративное искусство…
– А вы были на выставке этнодадаизма? – неосторожно перебил я.
– Был! – крикнул Кузовлев. – Был. И ничего ужасного я там не увидел! Нормальное этническое творчество! Возрождение самобытной культуры…
Я промолчал. Не хотелось спорить, чего прошлое ворошить? Этнодадаисты уже успокоились, подарили мне свой альбом, и я листал его перед сном и постепенно привыкал к этим их каракулям и начинал видеть в них какой-то и смысл.
– А про отопительный сезон?! Я поручил тебе про подготовку к отопительному сезону написать, вскрыть проблемы, указать на недостатки. А ты что?
– Я вскрыл.
– Вскрыл?! «К январю сдохнем» – это, называется, вскрыл?!
– Это мне сам Лапин из «Теплоэнерго» сказал, – попробовал оправдаться я.
– Да мало ли что тебе Лапин брякнул! Ты знаешь, что мэр, как это прочитал, полдня по стенам бегал! «К январю сдохнем»! И это на официальном сайте! Хорошо, вовремя убрали!
– Но ведь это правда…
Кузовлев схватил сифон – у него старомодный сифон – нацедил себе в стакан, выпил. Еще нацедил и выпил, с удовольствием, мне тоже пить захотелось, но со мной главред, конечно, не поделился, субординация-с.
Напившись, он уселся на свое место, закурил и чуть успокоился.
– Мне нравится, как ты пишешь. – Кузовлев проникновенно погладил мою папку. – В этом есть самобытность, в этом есть воздух. Стиль у тебя тоже вполне. Но твой подход…
Кузовлев поперхнулся дымом, закурил еще.
– У тебя гиперкритический взгляд. Я, конечно, понимаю, максимализм, возраст и все такое… Но ты ведь не видишь ничего позитивного. Так нельзя. То есть совсем нельзя…
– Это потому, что моего прадедушку собаки покусали, – вставил я.