Кутузов
Шрифт:
Великим визирем сделался Мустафа Челибей. Янычарам было приказано отправиться в действующую армию. Тогда во главе заговора встал помощник великого визиря муфтий Муса-паша. Спичкой, возжегшей пожар, послужил фирман Селима, согласно которому ямаксы – солдаты, охраняющие в деревне Фанараки маяк для входа в Босфор, должны были принять форму регулярных войск. Отсюда волнения перекинулись в гарнизоны батарей, расположенных по обе стороны пролива. 18 мая 1807 года мятежники во главе со своим предводителем Кавакши-оглы пошли на Константинополь.
Повстанцы остановились в Этмейдо – районе Константинополя, где располагалась главная казарма янычар. Здесь уже находилось священное знамя – мармит, сюда приехал муфтий, принявший верховное руководство. Вместе с двумя казиаскерами – духовными судьями он вынес решение умертвить главных правителей страны.
Селим из слабости потакал мятежникам, чем только увеличивал их ярость. Во главе проскрипционного списка находился Несим Ибрагим-эфенди. Он был схвачен, увезен в Этмейдо и там растерзан на части. Хаджи Ибрагим-эфенди, самый преданный султану министр, спрятался, но был найден и убит на месте. Секретарь Селима Сиркиатиди, убегая, сорвался с крыши дворца и разбился.
Собравшиеся в Этмейдо янычары объявили, что султан много лет нарушал закон Пророка, и просили совета у муфтия. Тот дал им право свергнуть Селима. Они ворвались в сераль и 30 мая 1807 года провозгласили султаном двоюродного брата Селима Мустафу IV. Селим не оказал им никакого сопротивления и заперся в своих покоях.
Низам-джедид был отменен, регулярные войска разбегались. Преследовали сторонников Селима. Юсуф-ага, выехав из Мекки, получил приказ нового султана, приговаривающий его к смерти. Он принял эту весть со спокойствием, только попросил палачей дать ему время для омовения и последней молитвы. Кавакши-оглы был назначен смотрителем дворцов Фанараки и начальником батарей. Сам Мустафа не имел никакой власти; муфтий Муса-паша лишь возложил на него корону.
Народ вскоре почувствовал, что с отменой низам-джедида налоги не уменьшились, зато усилилась распущенность в войсках. Кавакши-оглы предавался грабежам и всяким непотребствам. Теперь уже с сожалением вспоминали о правлении Селима. Мустафа Байрактар из первого врага сделался сторонником свергнутого султана и поклялся вернуть ему трон. Он ненавидел великого визиря Челибея, но для исполнения своего замысла решил на время помириться с ним.
30 июня 1808 года во главе 40-тысячного войска он направился к столице. Часть сил Байрактар бросил на Фанараки, где был схвачен и умерщвлен Кавакши, а сама деревня сожжена. Главные силы расположились на равнине Дауд-Паша, в десяти верстах от Константинополя. Слабый, всеми презираемый султан Мустафа IV явился ему навстречу с санджиак-жерифом – священным знаменем Магомета, которое выносится только тогда, когда великий визирь идет на войну. Он предложил Байрактару занять предместье города Ейуп, а самому въехать во дворец султанши. Однако Байрактар благоразумно проводил ночь вместе с войском.
Пока великий визирь Мустафа Челибей спокойно пребывал в своей огромной деревянной резиденции Паша-Капусси, главный заговорщик шаг за шагом шел к своей цели. Байрактар сумел внушить такое доверие Мустафе, что тот назначил его генералиссимусом и предоставил неограниченные полномочия. После этого он потребовал от султана удалить муфтия и обоих казиаскеров. 4 июля 1808 года Байрактар перешел к открытым действиям.
Во главе отряда он занял дворец Паша-Капусси, собственной властью сместил великого визиря и приказал отвести его в лагерь Дауд-Паша. Всем министрам и чиновникам он повелел собраться в серале, объявив, что скоро сам прибудет туда. По дороге Байрактар кидал в толпу золотые монеты. Первые ворота сераля оказались открыты, зато вторые были на запоре. Он приказал взломать их – они отворились, и Байрактар увидел окровавленный труп Селима. Султан был казнен самым ужасным образом.
«Рассказывают, что особое изуверство в предсмертных пытках Селима проявили его жены, – вспомнилось Кутузову. – Они мстили султану за то, что он пренебрегал ими. Да, женщины столь же изобретательны в жестокости, сколь и в любви...»
Казалось, заговор был сорван, и самым простейшим способом. Байрактар проливал слезы над истерзанными останками Селима, когда один из офицеров напомнил ему: «Теперь не время плакать». Тогда он объявил о низложении Мустафы и вступлении на престол его брата Махмуда II. Трусливый и жестокий Мустафа покорно покинул трон. Серальная пушка возвестила в Константинополе, что Махмуд занял место своего брата. На другой день Селима торжественно погребли рядом с его отцом Мустафой III.
Двадцатишестилетний Махмуд был последним в династии оттоманов, так как у него не было детей. Когда за ним пришли, чтобы облечь его в знаки верховной власти, нового султана не могли найти и долго искали по сералю. Наконец кто-то отрыл его в груде ковров, куда Махмуд спрятался в полной уверенности, что его хотят убить.
По прихотливому капризу судьбы новый султан находился в отдаленном родстве с Наполеоном. Мать его, креолка, была кузиной Жозефины Богарне, первой жены Бонапарта. Когда она однажды совершала поездку с острова Мартиники во Францию, корабль был захвачен алжирскими корсарами. Бею Алжира необходимо было спешно улучшить отношения с Абдул-Гамидом I, и он подарил ему прекрасную молодую девушку. Она и родила султану Махмуда...
Великим визирем стал Мустафа Байрактар Эмик-оглы, который принялся мстить за смерть Селима. В первый же день было отрублено более ста голов и утоплены, зашитые в мешки, все женщины сераля, которые потешались над смертью Селима. Байрактар ввел честный суд, навел порядок и добился изобилия провизии в столице. Он решил упразднить янычар и подчинить себе все войска. Под предлогом более близкого знакомства султана с армией, которая готовилась к войне с русскими, Байрактар заставил Махмуда покинуть Константинополь и среди верных ему солдат издать фирман об уничтожении янычар. Для этого он приказал всем отрядам, стекавшимся из европейской и азиатской Турции, собраться около столицы.
«Как и Селим, он недооценил могущество этого своевольного и бурного корпуса», – размышлял Михаил Илларионович.
3 ноября 1808 года, в пору рамадана, мусульманского поста, который соблюдается у турок очень строго, Мустафа Байрактар посетил муфтия для свершения литфара – первой вечерней трапезы. Возвращаясь, он заметил необычное движение в народе и поспешил в Паша-Капусси. Вооруженные янычары толпами сбегались к дворцу и вскоре подожгли его. Обычная храбрость покинула Мустафу Байрактара. Он спрятался в башне и задохнулся от дыма. Вместе с ним нашли трупы одного из евнухов и любимой жены, ящики с золотом и драгоценными камнями. Ближайший друг Байрактара Мирзоян Манук-бей бежал в Рущук, завладел его деньгами и золотом и перешел на службу к русским в Бухарест.
«Меня убеждали, будто Байрактар храбро защищался, приказал задушить Мустафу, выбросить его голову осаждающим, а затем взорвал себя и врагов пороховым зарядом, – сказал себе Кутузов. – Но откуда во дворце великого визиря мог оказаться Мустафа, когда он находился в султанском серале?..»
На следующий день янычары заперли городские ворота и толпами кинулись к сералю. Охранявшие Махмуда сеймены удачно отбили несколько атак и подожгли одну из главных казарм. Казалось, султан справится с восстанием. Но известие о гибели великого визиря вселило в осажденных ужас. Капудан-паша Рамиз Абдулла, друг Мустафы Байрактара, бежал в Россию, а топчи-паша – начальник артиллерии принял сторону янычар. Махмуду пришлось вступить с повстанцами в переговоры.