Кутузов
Шрифт:
В следующем, 1810 году русская армия под начальством Каменского переправилась через Дунай у Гирсова. Действия героя недавней финляндской войны вначале были удачны. В первых числах мая русские взяли штурмом Базарджик, а затем овладели Силистрией. Однако попытка овладеть другой крепостью – Шумлой была отбита. Несчастным оказалось и сражение под Рущуком, во время которого русские потеряли свыше восьми тысяч убитыми и ранеными. Неудачи эти в какой-то степени были вознаграждены победой при Батине, где только число пленных турок насчитывало пять тысяч. Но глубокой осенью армия вынуждена была вернуться обратно за Дунай.
В итоге кампания 1810 года стоила русским тридцать шесть тысяч выбывших солдат, однако нисколько не продвинула вперед дела: неприятель не желал покориться. И чем ближе надвигалась гроза с запада, тем труднее становилось принудить турок к миру. А главное – сил сделалось вдвое меньше. Для охранения от Наполеона границ со стороны Австрии и Польши из Молдавии было выделено пять дивизий. У Кутузова оставалось теперь менее 46 тысяч солдат против 70-тысячной неприятельской армии.
О близости войны с Францией говорили все. Даже посол Наполеона граф Лористон, который навещал в Петербурге дом Екатерины Ильиничны, однажды сказал ей:
– Этот год, я надеюсь, пройдет спокойно. Но за будущий уже не отвечаю...
Превосходно понимая стеснительное положение русских, турки, поощряемые Бонапартом, готовились воспользоваться возникшим преимуществом.
Султан Махмут II сместил великого визиря Киюра Юсуфа Зию-пашу, лишил его имущества и изгнал в Демиотику, недалеко от Адрианополя, где некогда проживал бежавший из России Карл XII. Великий визирь был старый и слабый человек. На его место назначен назир Браилова Решид Ахмед-паша. Махмут надеялся, что новый великий визирь возвратит турецкому полумесяцу хотя бы немного прежнего блеска.
Ахмед-паша узнал о своем назначении в Адрианополе и тотчас, не дожидаясь, пока присланы будут к нему полагающиеся в таких случаях сабля и почетная шуба, направился в Шумлу с пятью тысячами новоизбранных войск, за которыми должны были следовать отряды, сформированные в провинциях европейской и азиатской Турции. 12 апреля 1811 года в качестве великого визиря и главного предводителя османских сил он въехал в укрепленный лагерь, где ему была вручена государственная печать. Получив сведения о слабости русской армии, Ахмед искал решительного боя.
Это мнение великого визиря всемерно старался поддержать Кутузов.
4
М. И. Кутузов – М. Б. Барклаю-де-Толли. 20 мая 1811 года.
«План войны оборонительной, поставляя меня в зависимость поступков неприятеля, согласно оным и движении мои располагать я должен; но не упущу случая, чтобы не воспользоваться всяким необдуманным шагом неприятеля...
Идти к визирю в Шумлу, атаковать его в сем сильном натурою и некоторою степенью искусства утвержденном укреплении и невозможно, и пользы никакой бы не принесло, да и приобретение такового укрепления по плану войны оборонительной совсем не нужно; но может быть, что скромным поведением моим ободрю я самого визиря выйти или выслать, по возможности, знатный корпус к Разграду или далее к Рущуку, и если таковое событие мне посчастливится, тогда, взяв весь корпус графа Ланжерона и весь корпус Эссена 3-го, кроме малого числа, который в Рущуке остаться должен, поведу я их на неприятеля; на выгодном для войск наших местоположении н-е укрепленного Разграда, конечно с Божиею помощью, разобью я его и преследовать могу по плоскости и за Разград верст до 25 без всякого риску».
Русская армия твердо стояла на Дунае.
Дунай! Судьбоносная для Кутузова река. Мысленно спускаясь по его течению, Михаил Илларионович, страница за страницей, вновь перелистывал книгу своей жизни.
Верхний Дунай – искусное отступление от Наполеона: Браунау, Линц, Ламбах, Энс, Амштеттен, Санкт-Пельтен, наконец, Кремс, где был разгромлен корпус маршала Мортье. Средний и Нижний Дунай – три кампании с турками, проведенные им на протяжении сорока лет: вверху Виддин, Калафат, ниже – Никополь, Систов, Рущук, Журжа, Туртукай, Силистрия, Слободзея, Гирсов, еще далее – Браилов, Мачин, Исакча, Тульча, Измаил...
Долгие раздумья над картой привели Михаила Илларионовича к единственно возможному выводу.
Если бы он располагал теми силами, какие имелись у Каменского, то без промедления воспользовался бы уже готовым наступательным планом, который составил еще в пору своего путешествия в Константинополь. Теперь же невозможно было не только идти за Дунай, но и удерживать весь тысячеверстный фронт. Кутузов был уверен, что на Нижнем Дунае турки ограничатся лишь демонстрациями, а главную массу своих войск бросят на Средний Дунай, чтобы овладеть столицей Валахии – Бухарестом. Поэтому он решил стянуть возможно больше сил к Рущуку, придерживаясь строго оборонительного образа действий.
Важно было усыпить великого визиря Ахмед-пашу и внушить ему мысль, что русские слабы и боятся турок.
Кутузов затеял с ним переписку и ласково именовал его «старинным другом». Оба главнокомандующих посылали друг другу приветствия, подарки и начали в Бухаресте переговоры. Через Мирзояна Манук-бея Михаил Илларионович подкупил агентов, которые в Бухаресте рассказывали «по секрету», что Кутузов пуще всего страшится встречи с турками в открытом поле. Как бы в подтверждение этих слухов, он приказал уничтожить на правом берегу Дуная крепости Никополь и Силистрию и перевел на левый берег все войска, кроме тех, что были расположены у Рущука. Боковое обеспечение справа возлагалось на отряды генерал-лейтенанта Засса в Малой Валахии и графа О'Рурка у Белграда, а слева – на бригаду Сергея Тучкова.
Так полководец сократил свой стратегический фронт, перегруппировав силы, чтобы собрать их в мощный кулак.
Более всего Кутузов опасался за свой правый фланг. Именно там, в окрестностях Виддина, турки могли свободно перейти Дунай и вторгнуться в Малую Валахию.
Правда, именно в Малой Валахии нашелся свой вождь – Владимиреско, который сумел собрать крупный добровольческий отряд пандуров – местных жителей. Имея чин поручика русской армии и орден Святого Владимира, он уповал на то, что поднимет против турок народное восстание. Но, видно, время для этого еще не приспело. Приходилось искать другие козырные карты...
В Виддине правил или, вернее, царствовал Молла-Идрис-паша. Это был богатый и страшно корыстолюбивый человек – скорее негоциант, чем воин. На его алчности сыграл еще покойный Каменский, позволив паше транзитом через Валахию торговать с Австрией хлопчатобумажными тканями и шалями. Боясь потерять источник наживы, Молла-паша не впустил в крепость чиновников из Константинополя. Между тем в Виддине имелась флотилия из четырехсот торговых судов – готовые средства переправы для целой армии. Михаил Илларионович отправил к Молла-паше Павла Бибикова с секретным поручением.