Кувыр-коллегия
Шрифт:
— Если что-то нужно будет то да. Но там не меньше трех человек. И все дюжие парни. Они шпагами махать не обучены, но палками тебя отделают так, что жив не будешь.
Мира понял, что и на этот раз она права. Развернуться в коридорах дома со шпагой он не сможет и лакеи его легко скрутят.
— Но это не лакеи твоего любовника? Разве нет?
— И что с того? Они тебя не пропустят все равно. Или ты собрался их подкупить? Бесполезно. Капитан обещал им слишком много.
— Всегда можно предложить больше, Мария.
— Предложить можно. Но предать капитана они просто побояться. Понимаешь? И потому нам придется ждать. И тебе снова придется нырнуть в шкаф. Этот гвардеец слишком опасен. Может и убить. И когда мы с ним уйдем, ты покинешь шкаф и выберешься отсюда.
— Так долго я ждать не могу. И не намерен.
— Но как ты тогда все решишь? Как выберешься отсюда?
— Страх, — прошептал Мира. — Страх может все решить.
— Что? — не поняла его Дорио. — Что ты сказал? Какой страх?
— Обычный человеческий. Мне нужно срочно упредить графа Бирена о заговоре. Дорога минута каждая.
Мира бросился к двери.
— Пьетро! Что ты задумал? — крикнула Дорио.
— Сыграть на страхе! Эти лакеи бояться твоего капитана?
— Еще как бояться!
— Но я знаю то, чего русские бояться больше!
— Ты сошел с ума. Они убьют тебя! Не смей!
Но Мира ужа стал барабанить кулаками в двери. Мария отошла в сторону. Незачем ей попадать под удар. Если Пьетро сошел с ума, то это его дело.
Двери отворились. На пороге был высокий малый, косая сажень в плечах:
— Ты кто такой? — спросил он. — Как ты здесь?
— Слово и дело! — громко закричал Мира.
Лакей осекся. Язык прилип к его гортани. Вот чего боялись русские! Леденящий крик "слово и дело" обязывал каждого повиноваться. Тот, кто кричал его, знал то, что стоило знать Тайной розыскных дел канцелярии.
— Знаю слово и дело государево! — снова закричал Мира.
В коридоре собрались, привлеченные криками, люди.
— Эй, Митроха! Он "слово и дело" кричал государево! Надобно исправнику его спровадить.
— Верно! С таким шутки плохи.
— К исправнику его.
— Но глядите чтобы не убег!
— Не убегет!
И Мире связали руки за спиной и вывели из дома. И вскоре он уже стоял перед исправником, старым полицейским лет 60 с толстым брюхом, что вылезало из под камзола. Пуговки на животе полицейского не застегивались. Имя ему было Дитрих Нейрат.
— Так ты молодец кричал "слово и дело" государево? Назовись? Как прозываешься? По роже ты видать из немцев?
— Пьетро Мира мое имя, и я слуга государыни Анны Ивановны!
— Все мы здесь слуги матушки-государыни. Ты из каких будешь, молодец? И почто "слово и дело" кричал?
— Заговор против государыни императрицы знаю. И раскрыть его спешил! Вот и закричал!
— Заговор? — исправник вскочил со стула.
— Заговор! И дело то отлагательства не терпит.
— Тогда тебя следует сопроводить до тайной канцелярии. Там пусть разбирают то дело. Я не могу в сие вмешиваться.
— Сопроводи меня во дворец к графу Эрнесту Иоганну Бирену, обер-камергеру двора её императорского величества!
— Да ты что, малый, белены объелся? К графу Бирену? Во дворец? Ты…
— Не время спорить, сударь. Вы в чинах небольших, а возраст у вас почтенный, — начал Мира. — И сейчас Фортуна дарит вам шанс подняться. Меня лично граф Бирен знает, и за раскрытие заговора вы большое награждение получите!
Нейрат задумался. Он уже слишком давно жил в России и понимал, что такое заговор. И если этот незнакомец правду говорит, то все так и будет. Но если нет? Ведь тому, кто кричал "слово и дело" без весомых оснований могли и голову снести.
— По правилам я должен того, кто знает "слово и дело" государево в тайную канцелярию переправить.
— Но в этом случае, гер Нейрат, и все награды получат господа из тайной канцелярии. Я вас понимаю. Вы боитесь влезть не в свое дело. Но иногда стоит рисковать. Риск в этой стране вознаграждается….
Год 1736, январь, 19 дня. Санкт-Петербург. Дворец.
Вскоре Мира уже был в покоях графа Бирена. К счастью там же находился и Лейба Либман. Пьетро быстро рассказал про все, что знал о заговоре.
Бирен не поверил в серьезность заявления капитана Столетова:
— Хотел покрасоваться перед любовницей и все. Не могу я поверить в серьезность такого заговора.
— А я верю, — вскричал Либман. — Я говорил тебе, Эрнест, про слова холопа Долгоруковского. А здесь Столетов, адъютант Долгорукого. Понимаешь, куда ветер дует? Это заговор. Анну также на престол как самодержавную государыню посадили. До последнего не знали получиться или нет. И здесь случай все может решить.
— И что ты предлагаешь, Лейба? Мне спрятаться под кровать?
— Зачем? Вызови сюда майора Альбрехта! Он в карауле!
Вскоре высокий немец Альбрехт был в кабинете у графа.
— Майор! — заговорил Либман. — У графа к вам ответственное поручение.
— Готов служить его светлости.
— Вы возьмете роту измайловского полка и немедленно отправитесь в казармы семеновского полка и арестуете капитана Столетова. Он обвиняется в злословии по отношению к священной особе государыни императрицы.