Кузнецов. Опальный адмирал
Шрифт:
С трепетным волнением поднимал Николай Герасимович трубку «кремлевки», чтобы доложить о ЧП. Выслушав его, Сталин сердито сказал:
— Где сейчас адмирал Платонов, на сессии? Вызовите его, вместе с ним и Головко быть у меня…
«Быть грозе!» — только и подумал Кузнецов.
— Как же это у вас такое получилось? — спросил Сталин, едва адмирал Платонов вошел в кабинет.
Комфлот в деталях доложил о ЧП, заявив, что виновен командующий эскадрой Гурин, по проекту же решения Совета Министров, заготовленному Кузнецовым, командир крейсера капитан 1-го ранга Подруцкий.
— А что, командир крейсера
— Подруцкий неплохой командир, товарищ Сталин, — горячо заговорил Платонов. — Свою вину он искупит дальнейшей честной службой. Я просил бы вас не судить его.
Сталин какое-то время молчал. Потом, взглянув на членов Президиума ЦК КПСС, сказал:
— Так, может, нам его не судить?
Все безмолвствовали. И вдруг с места встал вице-адмирал Кузнецов и заявил:
— Я прошу отдать под суд командира крейсера. На флотах низкая дисциплина, высокая аварийность. К тому же на этом примере надо учить командиров кораблей.
Сталин с досадой бросил коробок спичек и хмуро бросил:
— Ну ладно. Что еще?..
Авария кораблей произошла на Северном флоте в марте, а через три месяца, в июне, произошло событие, которое до глубины души возмутило Кузнецова. Над нейтральными водами Балтийского моря наши летчики сбили шведский самолет. У Николая Герасимовича тяжко колыхнулось сердце: не флотский ли летчик оказался воздушным пиратом? Он тут же позвонил командующему авиацией ВМС генералу Преображенскому, чтобы тот срочно позвонил в штаб флота и выяснил детали. Прошло еще несколько томительных минут. Наконец прибыл генерал Преображенский.
— Самолеты Балтфлота в этом деле участия не принимали! — доложил он главкому. — Я только что говорил с командующим ВВС Балтфлота.
А в это время в Кремле Сталин сидел за столом и читал рапорт военного министра маршала Василевского: «Сегодня, 13 июня, в 13 часов 20 минут в 100–110 километрах северо-западнее Виндавы нашим истребителем МиГ-15 сбит иностранный двухмоторный самолет при следующих обстоятельствах…» Потом он снял трубку «кремлевки».
— Товарищ Василевский, я прочел ваш рапорт, — сказал Сталин. — Мы обсудим этот вопрос на Главном военном совете. Через час прошу вас прибыть ко мне.
Кузнецова тоже вызвали в Кремль. В приемной он встретил маршала авиации Вершинина. Поздоровавшись, Николай Герасимович не без иронии в голосе произнес:
— Константин Андреевич, оказывается, у тебя есть воздушные пираты? Признаться, я удивлен. Уничтожить иностранный самолет в нейтральных водах… Нет, за это орденов не дают. Как все случилось?
— Мне не до шуток, — хмуро бросил Вершинин. — А как все произошло, сейчас узнаешь, Николай Герасимович.
В кабинете вождя было тихо. Маршал авиации Вершинин объяснил подробности воздушной атаки. Говорил он четко, без запинок, а в заключение резюмировал: — Командующий войсками Прибалтийского района воздушной обороны полковник Шинкаренко, который приказал поднять в воздух МиГ-15 и сбить чужой самолет, поступил правильно.
— Летчик блестяще выполнил боевую задачу, — добавил Вершинин.
— Кто он, этот летчик? — спросил вождь.
— Капитан Осинский. Пилот весьма опытный, командир эскадрильи. Правда, из-за плохой видимости Осинский принял самолет за американский
Кузнецов не выдержал, встал.
— Это же пиратство, товарищ Сталин! — громко сказал он. — Будь капитан Осинский летчиком Балтфлота, я бы отдал его под трибунал!
Сталин промолчал, а Булганин, сидевший рядом с ним, возмутился:
— Какое еще пиратство! Шведы не зря летают у нашей границы, они ведут разведку. И вам, Николай Герасимович, это должно быть известно.
— А что скажете вы, товарищ Василевский? — Сталин взял со стола трубку и стал набивать ее табаком.
Военный министр поднялся с места.
— Я бы не назвал этот эпизод пиратством. Ведь наши самолеты не летают над водами Швеции и воздушную разведку не ведут…
— Что ж, давайте подведем итоги. — Сталин выпустил колечки дыма. — Я считаю решение командующего полковника Шинкаренко правильным, поучительным для противника и для наших командующих. У меня только один вопрос: товарищ Вершинин, почему он полковником до сих пор ходит? Разве можно так? Объявите ему, что он генерал-майор… — Сталин взглянул на главкома ВМФ Кузнецова. — А вы недооцениваете необходимость бдительно охранять наши воздушные рубежи.
— Перед войной вы, товарищ Сталин, требовали от меня не открывать огонь по немецким самолетам, которые тогда часто нарушали нашу воздушную границу, вели явную разведку. Меня вы даже наказали.
Сталин тронул кончиками пальцев усы.
— Тогда Гитлер искал повода начать против нас войну, а это совсем другое дело, — спокойно возразил он.
— Как видишь, Николай Герасимович, у меня нет воздушных пиратов, — с улыбкой сказал маршал Вершинин, шагая рядом с Кузнецовым. — Будь я на месте Шинкаренко, тоже отдал бы такой приказ. Обнаглели господа капиталисты!
— Ты неправ, Константин Андреевич, — возразил Кузнецов. — Пиратство оно и есть пиратство, и его не следует путать с мужеством летчика.
Маршал Вершинин промолчал.
— И еще скажу тебе, что меня бесит… — Николай Герасимович посмотрел, нет ли кого-нибудь поблизости, но все машины уже разъехались, они были одни. — Твой Шинкаренко получил звание генерала за… пиратство. А меня и еще троих видных адмиралов, немало сделавших для Родины, для военного флота, судили ни за что! Меня, правда, Сталин в тюрьму не отправил, а вот они все еще сидят. Разве это справедливо? Молчишь? То-то, голубчик!..
Глава седьмая
— Товарищ вице-адмирал, вам звонят из военной прокуратуры, — доложил адъютант.
Кузнецов снял трубку. Речь шла о трех адмиралах, томившихся тюрьме. Николай Герасимович о них не забыл и едва вновь стал главкомом, написал письмо в Верховный Суд СССР с просьбой пересмотреть «дело» адмиралов, но получил отказ. Генерал из прокуратуры доверительно сказал ему:
— Вы же знаете, кто «виновник» суда над вами, поэтому мы никак не можем вам помочь.
(Реабилитировали адмиралов в мае 1953 года, после смерти вождя. Постановлением Совета Министров СССР Кузнецов был восстановлен в своем прежнем звании — адмирала флота. Вернули воинские звания и остальным адмиралам. А вот Галлер не выдержал столь сурового испытания — он заболел, его направили на лечение в Казань, там он и умер. — А.З.)