Кузница Тьмы

Эриксон Стивен

Наваленных у стены дров хватило бы на дюжину ночей у костра. Эта мысль привела ее в уныние. Набрав охапку, Кория вернулась к нетерпеливо поджидавшему Оту. Джагут поставил последнюю бутылку перед собой. Взглянув на бутылку, Кория задумала разбить ее о лысую макушку Ота... но вместо того согнулась, разгружая дрова, и пошла искать растопку.

Вскоре огонь был разожжен; девушка села, ожидая, когда накопится достаточно углей. Горшок ждал рядом, полный воды и с горстью овощей весьма сомнительной

вкусноты.

От порылся в мешке и вытащил три кубка. Почистил их платочком (Кория никогда не видела у него этого платка). Поставил в идеальный ряд.

Звук со стороны башни заставил ее обернуться. В проеме дверей стоял Джагут. Выше Ота на добрую пядь, широкоплечий и длиннорукий. Клыки его стали почти черными, лишь у вывороченных губ оставаясь янтарно-красноватыми. Старый, но жуткий на вид шрам наискось пересекал лицо. Одет он был лишь в набедренную повязку, такую узкую, что полностью не скрывала мужского достоинства. Вертикальные зрачки, узкие как щелки.

– Я убиваю незваных гостей, - сказал он.

От кивнул.
– Мы предупредим любого незваного гостя, если окажется рядом. Кория Делат, это Варандас. Я считал его мертвым.

– Уверен, даже надеялся.
– Варандас шагнул к ним.
– Отличный костер, - заметил он.
– Один взгляд, и я вижу тропу к нашей судьбине. Прекрасно освещен каждый шаг, пока не упадет внезапная тьма. Но ведь идти значит спотыкаться, а спотыкаться - падать лицом вниз. И непременно вперед. Стоит ли удивляться, что смерть взяла слишком многих?

– Но не тебя, - подчеркнул От.
– По крайней мере пока. Садись же, если уж решил нарушить мирный отдых. Наливай вина.

– Слишком молода, чтобы выпить...

– Она познала вино вместе с молоком матери.

– Выпить ее, хотел я сказать. Ты все так же неловок руками, От, чтобы открыть бутылку? Нужна помощь для столь простой задачи?

Кория фыркнула.

Варандас глянул на нее, как бы заново оценив.
– Смех женщины.

– Она Тисте, - объяснил От.
– Может, ей тысяча лет, но ты не узнаешь.

– Явно меньше.

– Да. Но я не о том. Пусть неловки мои руки, Варандас, но зато у тебя разум помутился. Вижу, привычка к глупости стала вечной.

– Я называю глупость болезнью, - согласился Варандас, - и успел написать отличный трактат в защиту своих воззрений. Разумеется, зря.

– Я не читал.

– Никто не читал. Я удовлетворяюсь мыслями о писании - это достойное желание; но мучения практических в том упражнений оставляю низшим классам, ведь живым фрагментам моего мозга есть еще чем заняться.

– Аргумент тысячи бесполезных гениев. Каждый ловок в изобретении мнений, особенно негативных, ведь отрицанием они оправдывают свой жалкий образ жизни.

– Отличная компания, все

они, - сказал Варандас, беря бутылку и осматривая ничем не примечательные глиняные бока.
– Смею судить: превосходного качества.

– Именно.

– Еще есть?

– Нет.

– Ох ты.
– Он вырвал пробку и разлил вино, наполнив бокалы до краев.

– Хочешь, чтобы мы запачкали ладони?

Варандас распрямил спину.
– Нет, хочу, чтобы вы заметили точность моей меры.

– Боюсь, Кории уже пришлось ее оценить.

– О?

– Твой подгузник слишком мал, Варандас.

– Дело мнения, От. Не стану извиняться за выдающесть моих знаменитых достоинств. Ну, оближем же липкие руки, а потом и губы. Тисте, ты первая.

– Насколько я знаю, - заметила Кория, протягивая руку за кубком, - груди моей матери не были полны вина. Отказываюсь оправдывать замечания учителя.

Варандас поглядел на нее.
– Дурное настроение, От. Как ты выдерживаешь?

– По большей части прячусь, хотя, как понимаешь, это весьма трудно. Но решение есть.

– Расскажи, о презренный.

Он вытащил глиняную трубку.
– Листья илбареи. С твоего собственного дерева, Варандас.

– Ох. Я думал, оно мертвое.

– Этого, - заметил Варандас спустя некое время, - выражения я никогда не забуду.

От нахмурился, потянулся, подбирая трубку, выпавшую из бесчувственных рук Кории. Понюхал еще вившийся из раструба дымок - и голова ого отдернулась.
– Боги мои! Это бросило бы вызов даже Тел Акаю. Долго листья зрели на лозе?

– Не могу сказать, ведь я ни разу их не обрывал. Думаю, десятки лет. Или сотни. К чему бросать столь дерзкие вопросы? Наслаждаешься, выявляя симптомы моей глупости? Смотри, я стану сердитым и склонным ко гневу.

– Гм. Надеюсь, завтра она проснется освеженной и полной сил.

– Или, может, послезавтра или послепослезавтра. Ты залил ей железный расплав в легкие. Смотри, до сих пор выдыхает белый дым. Но скажу тебе: ее дурное настроение больше нам не помеха. Вполне годный итог.

– Бутыль опустела, - заметил От, - а я уже не голоден. Что хорошо, ведь повар лежит кверху брюшком.

– Тогда нам нужно пройтись до задов башни, От.

– Если так настаиваешь.

– Есть что обсудить.

Они встали и покинули недвижное тело Кории; впрочем, От остановился, чтобы накинуть на нее одеяло.

Варандас повел его к дыре в почве. Джагуты смотрели в чернильную темноту и молчали.

Потом От хмыкнул.
– Боюсь я за Худа.

– А я боюсь прецедента, - отозвался Варандас.
– Один из Азатенаев теперь отделился, он может смело потребовать божественного статуса.