Кузница Тьмы

Эриксон Стивен

И Драконус вдруг отпрянул, словно ударенный. Эрастрас перед ним, все еще в поклоне, начал выцветать, подобно призраку. Крыша за спиной внезапно осела, рушась внутрь и поднимая тучу пыли.

Летучие мыши захлопали крыльями, хаотический вихрь опустился на окрестности. Приседая под натиском крыльев, Аратан двинулся было под защиту Бесры - но животное в испуге мотало головой, панически волоча его на узде. А вот боевая Хеллар, напротив, стояла твердо, и поводья туго натянулись, угодив поперек ее груди. Спрятавшись между двумя зверями,

Аратан прикрыл голову и низко присел.

Раздался резкий взрыв.

Миг спустя воздух стал чистым - совершенно пустым. Мыши как будто исчезли в никуда.

Потрясенный Аратан поднял голову, глядя туда, где был Драконус.

Отец его казался раненым. Широкие плечи опустились, голова поникла. При всей стати и силе он вдруг стал казаться хрупким. И тут Аратан услышал шепот Драконуса - одно слово, которое он уже слышал.

– Кариш.

Аратан мигом вспомнил сцену с отцом и Олар Этилью: вдруг спрятаны кинжалы слов, стали мелкими обиды. "Азатенай свершил убийство". Женщина из Джагутов. Ее звали Кариш и отец знал ее достаточно, чтобы быть потрясенным новостью, чтобы горевать, ища утешения у старой любовницы.

– Твой дар Матери Тьме, - сказал Аратан, - пропитан кровью.

Когда отец не пожелал ответить, он продолжил: - Он сказал, ему нужно. Чтобы достичь того, чего желал ты. Ныне он открыто носит одежды, смело открывая жажду новой... крови. Власти, что она дает.

– Она сделает дар чистым.
– Драконус не оборачивался.
– Когда Ночь снова разовьется, она очистит связь - изгонит яд.

– Тем сокрыв преступление с твоих глаз. Ты ведь ей не скажешь. Да, отец?

– Ничто навеки не останется разбитым.
– Сказанные шепотом слова казались обещанием. Отец повернулся к Аратану.
– Думаешь управлять мною этой тайной?

Аратан покачал головой. Он вдруг выдохся и желал лишь уйти от всего... этого.
– Куральд Галайн, - отвечал он, - не для меня. Не Мать Тьма и не ты, отец. Всё не для меня. Предлагай порченый дар, если хочешь. Хотелось бы мне выплюнуть нашу тайну. Будь Эрастрас еще здесь, чтобы прочитать мои мысли - ему было бы чего бояться.

Драконус фыркнул: - Почти все твари в мире почитают страх добродетелью. Эрастрас не таков. Если ты будешь его искать, он станет ждать, вызнав каждую мысль. Неподходящая тропа, Аратан. Ты не готов бросить вызов Эрастрасу.

– Кто гонится за ним, отец?

– Не знаю.

Не веря ответу, Аратан снова встал лицом к дому, над которым оседала пыль.
– Кто в нем прежде жил?

– Это важно?

– Эрастрас им пользовался. Хотелось бы понять ходы его ума.

Драконус зашагал к Каларасу.
– Уходим, Аратан.

– Ты сказал Олар, что отыщешь Владыку Ненависти. Так и будет, отец?

– Да.
– Драконус влез в седло.

– Ему ты тоже солжешь?

Драконус ничего не ответил. Ударил скакуна в бока.

Аратан выбрал не Бесру, а Хеллар. Пустился следом за отцом.

Драконус

так вырос в глазах сына. Теперь же снова стал мелким. Отец разбил сердце любимой женщины, но боится, что его отвергнет Мать Тьма. Он лишь консорт, презираемый знатью и ненавидимый в Цитадели. Выковав армию из дом-клинков, он возбудил подозрения Легиона. Стоит, как осажденный со всех сторон.

Однако он покидает ее, ища не дар любви, но дар власти. Думает, любовь - игрушка. Думает, она сияет как безделушка, требует, ожидая любви в ответ. Значит, всякое его дело имеет множество смыслов.

Одного не понимает он: что это лишь его личный язык, его игра, его выгода, и никто не признает скопленных им долгов.

"Начинаю понимать: у отца много жизней, и в каждом обличье он показывает особый порок. Как-то я поклялся повредить ему, если смогу. Глупый вздор. Драконус ничего иного не знает.

Ты любил когда-то Кариш? Скажи, отец, питает ли кровь прежней любви новую любовь? О таком ли говорил Эрастрас? Или он говорил как бог, напившийся жизненной силы смертного?"

Аратан устремил взгляд на скакавшего впереди отца. В прошлые дни он пришпорил бы кобылу и поравнялся, и они беседовали бы, как отец и сын в поисках взаимности, и все раны стали бы казаться малыми, и правдивые признания связали бы их сетью. Он начал считать те мгновения естественными и драгоценными, дорожа их непривычностью.

Теперь же он будет держаться один, неохотно скача позади по нежеланной более дороге. Мысли вернулись к Ферен - не к горечи расставания, но к мгновениям разделенного тепла. Хотелось бы ему снова ей сдаться. Ночь за ночью, только чтобы показать отцу любовь настоящую.

В грядущие месяцы она растолстеет от их ребенка, будет в родном селении отвергать расспросы, выслушивать злобные комментарии. Брат начнет рассыпать удары в защиту чести. Все это будет происходить в отсутствие Аратана, и его расценят как труса. Этот яд никогда не теряет силы.

Будь он старше, сражался бы за нее. Будь у него иной отец - не лорд Драконус, Консорт и Сюзерен Ночи - он нашел бы смелость его отвергнуть. Но отец снова сделал его сынишкой. "И я склонился. Снова и снова я склонялся".

Нет, доспехи не сделали его сильнее. Только показали слабость плоти.

"Ферен. Однажды я приеду за тобой". Он вынесет презрение соседей, они ускачут. Найдут новый мир для ребенка.

Мир, не вспоенный кровью.

Кория с Отом шли и шли вперед. Низкие каменные башни усеивали местность, их квадраты прильнули к склонам холмов, торчали на гребнях и теснились на вершинах. Они заполнили низину по обе стороны старой реки, грузные силуэты поднимались над деревьями там, где вырос лес, или горбились среди волнующейся под ударами бриза травы.