Кузница Тьмы
Шрифт:
Келларас покачал головой.
– Даже поэтам нужно кушать, сир.
– А безумие подобно лучшему вину, всегда готовому посулить наслаждение без мыслей о завтрашней головой боли. Увы, не одни поэты поджидают нашего угощения.
– Верно, сир. Но они жуют дольше.
Сильхас засмеялся. А потом Аномандер сделал шаг, чтобы взять под руку Хиш. Брат его хмыкнул и сказал: - Что думаешь о старом ворчуне, что поджидает среди свиты?
– Его присутствие тревожно, - признал Келларас.
– Грип Галас выполнял некое задание. Боюсь, его присутствие здесь говорит о неудаче.
– Будем надеяться,
Келларас поднял голову, изучая северное небо.
– Еще боюсь за имения вдоль стены леса, сир. Слишком много пожаров и ни капли дождя многие дни. Известно, что болота поглощают пламя, но не гасят. Если ветер переменится...
– Речной бог сражается с пожарами, капитан. Он проиграет, только если в лесах погибнет последний отрицатель.
Келларас искоса поглядел на Сильхаса.
– Домовые клинки только и ждут приказа, сир.
Сильхас посмотрел ему в глаза.
– Рискнете жизнью ради защиты неверующих, капитан?
– Если будет приказано, сир? Да.
– А если Мать Тьма увидит в отрицателях врагов?
– Не может быть, сир.
– Нет, не может. Но я все-таки спрашиваю.
Келларас поколебался.
– Сир, не могу сказать за кого-то другого... Но я не пойду за богиней, требующей убийств.
– Почему?
– Потому что мы знаем: убийства - зло.
– Вот так просто, капитан? Без исключений? Разве мы не чертим круги в песке, провозглашая всех, кто вовне, худшими, нежели мы сами? Разве не изыскиваем любые способы избежать обвинения в убийствах?
– Софистика, сир.
– Да, но в качестве воина вы вершите убийства ради народа, во имя лорда.
– Верно, но, забирая жизнь, я не следую приказу бога. Преступление мое, я не переложу его на чужие плечи. Если начну - если все начнут - ни один бог не выдержит веса злодейств. Более того: у нас нет права.
– Легион Урусандера с вами не согласен, капитан.
– Готов вести спор в мечом в руке, сир.
Лорд Аномандер и леди Тулла были уже в седлах. Келларас увидел, что к ним присоединился Грип Галас. Через миг процессия двинулась. Капитан гадал, что же делал Андарист в передней карете: терпеливо пережидал задержку или требовал объяснений от слуги? Затем глаза зацепились за меч у бедра господина, меч в лакированных ножнах черного дерева. Оружие, благословленное богиней, выкованное забирать жизни. Но она отказывается сказать, чьи жизни. Кто умрет во имя ее?
Однако клинок не наречен и останется безымянным до свадьбы Андариста. Никаких знамений, омрачающих сцену брака. Если существует совершенство, Аномандер будет искать его ради брата и Энесдии. Или погибнет в поисках.
Сильхас произнес рядом: - Андарист лучший среди нас.
Келларас понял смысл этого "нас". Сильхас говорил о братьях, словно мысли его текли в одном направлении с мыслями капитана.
– Ради него, - продолжал белокожи й воин, - мы принесем королевству мир. Наблюдайте, Келларас, и увидите полноту братской любви. Как и вы, Аномандер не станет убивать ради нее.
"Значит, хорошо, что у меча нет имени";.
Едва они выехали из Харкенаса, навстречу попался капитан Скара Бандарис с отрядом. Прозвучали приветствия, взлетели руки. Солнце низко
Особняк еще не появился в пределах видимости, а пес начал ежиться, боязливо оглядываясь на Гриззина Фарла, будто оспаривая правильность выбранного курса. Видя это, Азатенай замедлил шаг, двигаясь с глубоким волнением в душе.
Он не издал ни слова, чтобы успокоить растущую тревогу пса, ибо не находил нужных слов. Титул Защитника не был почетным, и не сам он его выбирал. Он противостоял тому, чему невозможно противиться; он первым должен был встать на пути этих сил, выдержать шторм, первым истечь кровью. Он знал: даже среди Азатенаев мало кто его понимает. А среди Джагутов лишь Владыка Ненависти отворачивается, пряча глаза.
Пес замер у нового ответвления дороги, где скосили траву и снесли в сторону, выложив грудами, камни. Гриззин Фарл подошел, протянул руку и коснулся покатого лба.
– Прости, - пробормотал он, - но это мой путь. Любое мое желание - самообман, и дорога кончается, чтобы начаться вновь. Провидение, прости меня.
И пошел по дороге. Утренний воздух смердел кровью и гниющим мясом, но вонь сохраняла некую свежесть, подсказывая, что прошел только день или два, не больше. Пес брел рядом. Они вышли на поляну, Гриззин осмотрел карету с распахнутой дверцей и трупы на траве. Над одним стояла лиса, замершая от ужаса при виде собаки. Еще миг, и она метнулась, пропав за деревьями. Пес не обнаружил желания охотиться, прижавшись вместо того к ноге Гриззина.
Тот проходил мимо трупов, останавливаясь и осматривая каждый. Изучая следы в помятой траве, места, где лилась кровь. Мухи жужжали, вороны вспархивали, каркая на приближающегося пса.
Ворота усадьбы были забрызганы густой кровью, на пороге лежало тело. Гриззин Фарл шагал, пока не оказался у открытой двери и мрачного "приношения" перед ней.
Высокородный Тисте, судя по роскошной одежде. Мужчина с седыми волосами. Вороны выклевали дыры в щеках, добираясь до языка. Он пал, получив не менее дюжины ран; нападавшие, убитые им, грудой валялись на ступенях. Их было пятеро; приятели оттащили трупы с пути, да так и бросили.
Гриззин взошел по лестнице, миновав по пути в главный зал еще пятерых. Там он нашел тело женщины, служанки, а на камне очага другую юную женщину. Она лежала на спине, и пятна крови не оставляли сомнений, что же с ней сотворили. Он приблизился, заметив, что она лежит на камне Азатенаев, и понял, отвлекшись от потеков крови, что одежда ее - традиционный наряд невесты, ожидающей жениха.
Услышав какой-то звук справа, Гриззин пошел туда. На полу, в дальнем углу зала, скорчилась фигура. Она подтянула ноги к подбородку, лицом прижалась к стене, вывернутая ладонью кверху рука была в крови. Тени спрятали остальные подробности.
Гриззин склонился. Молодой мужчина, одеянием не походящий ни на захватчиков, ни на тех, что обороняли дом. Высохшая кровь покрыла лицо густым слоем, зачернив щеку и залив темнотой глазницу. Он не носил шлема, длинные волосы неопрятными космами свесились на лоб. При каждом шаге Азатеная юноша содрогался и еще глубже вжимался в угол, пытаясь вдавить голову в камни. Кожа покрылась ссадинами.