Кузница Тьмы
Шрифт:
– Воскрешение речного бога не дает достойных ответов, историк. Его вера мертва, не так ли?
– Произошло отречение, верно. Хотя бы это мы знаем. Взгляните только на преднамеренную порчу стен храма, чтобы уловить силу гнева, сопровождавшего тот кризис. Могу предположить, что зрелище гибели бога породило ярость разрушения.
– А что, если это было чувство вины?
– спросил Эндест.
– Такое допущение, - сказал раскрасневшийся Кедорпул, - не нравится мне на любом уровне смысла, аколит.
– Не все мысли должны быть приятными, -
– От этого их ценность не уменьшается. Вина - могучая эмоция... да, я могу видеть, как она сбивает лики со стен, стирает слова с таблиц. Если бог умер, уместно спросить - почему? Ясно, что одной веры им оказалось недостаточно, хотя нам вряд ли нужно обсуждать ее истинность - ведь монастыри Ян и Йедан стоят до сих пор. К тому же, - добавил он, - этот самый бог воскрес.
Кедорпул отвернулся к Эндесту Силанну: - Служка, мы торчим здесь слишком долго. Остальные соберутся и будут меня искать. Перед нами вызов, и мы обязаны встретить его лицом к лицу. Историк, всего доброго. О, вы присмотрите за ребенком?
Райз Херат улыбнулся: - Я потрясу засов и потребую, чтобы впустила. Она крикнет, чтобы я убирался.
Кивок Кедорпула был напряженным.
– Сойдет.
Верховная жрица Эмрал Ланир стояла рядом с лордом Аномандером, ожидая появления Азатенаи и ее спутников. Синтара вошла во внутренние комнаты и сейчас, вероятно, общается с Матерью Тьмой; честно говоря, Эмрал заранее знала, что их общение окажется утомительно бесполезным. Вероятно, идеалистическая, романтическая женщина по праву оказалась в сердце такого эфемерного явления, как вера и поклонение. Вероятно, нет ценности в прагматизме, когда речь заходит о душе, и он может стать проклятием для самой идеи священного.
Но разве пророки не говорят загадками? Разве гадающие не скользят угрями по потокам грядущего? Писания, полные суровых указаний, могут казаться привлекательными, но ими же с полной готовностью пренебрегают, полагала она - хотя, честно сказать, она мало что знала о религиях иных народов. Но не нужно быть ученой, чтобы заметить: вера рождается из камня, воды, земли и воздуха, и если эти силы оказываются жестокими и враждебными, такой же станет и вера. Суровая жизнь рождает суровые законы, и не только законы выживания, но и законы веры. Она отлично понимает такую перекличку.
Река разливается в свой сезон, леса защищают от резких ветров, много рыбы, зерна и дичи: этот мир не суров, здесь не нужно жестоко напрягаться, чтобы выжить. Тисте традиционно отказывались от строгих законов, такие законы словно противны их натуре. Лишь война это изменила, и теперь стоит Эмрал на миг оторваться от зеркала, увидев тех, кто находится на многих командных должностях Цитадели - она заметит острые углы на месте плавных линий, и глаза, внутри которых не вода, а камень.
"Много есть природных сил, давящих на нас и придающих форму; теперь я готова назвать одной из них войну. Война - сила, не отличимая
– Идут, - произнес Аномандер.
– Кого вы будете приветствовать вначале?
– Я вижу себя лишь последней из сопровождающих ее на встречу с Матерью Тьмой.
– Очень хорошо, - сказал он.
Движение в дальнем конце коридора и внезапная вспышка света.
Покрывший стены слой льда треснул, пластинками заскользил вниз. Сияние окружало Азатенаю, золотое с более темными контурами, напомнившее Эмрал об осенних листьях. Высвобождаемая ею сила заставляла стонать и сдвигаться стены. Пыль клубилась и медленно оседала.
Эмрал поняла, что дрожит. Удивительно, что Азатенаям не поклоняются словно богам.
За спиной женщины шли ведун Реш и лейтенант Кепло Дрим. Оба они вовсе не излучали уверенность, скорее казались встревоженными, измученными неопределенностью.
Вместе со светом пришло тепло, разрезая стылый воздух, поглощая. Азатеная - изящная, изысканно-привлекательная, волосы развеваются в воздушных потоках - остановилась от них в трех шагах. Устремила взор на Аномандера и сказала: - Ночь предъявит права на твою кожу. Все увидят, как проявляет себя темнота. Но я сделаю видимой и твою дерзость. Это подарок.
Аномандер нахмурился.
– Азатеная, я не просил подарков. Я не дерзил вам.
Взгляд скользнул по нему и переместился на Эмрал.
– Твоя печаль, верховная жрица, одинока. Тебе хочется разделить свои истины. Но я не советую. Придай голос тайнам - и будешь отвергнута теми, о ком сильней всего печешься.
Жара окутала Эмрал, она пыталась сохранить власть над своим голосом.
– Азатеная, ваши приветствия весьма двусмысленны.
Тонкие брови взлетели: - Я могу быть лишь самою собой, верховная жрица. Я пришла взбаламутить воды, и на время все мы ослепнем. Ты хочешь отговорить меня?
Эмрал покачала головой.
– Она желает вас видеть, Азатеная.
– Разделяю ее желание. Меня назвали Т'рисс и это имя я охотно принимаю. Не знаю, кем я была до Т'рисс. Некоторое время я провела в Витре. Я Азатеная, но не знаю, что это означает.
– Если вы здесь, - начал Аномандер, - в поисках ответов, вас может ждать разочарование.
– Тисте видят в Витре врага. Но он не таков. Он существует для себя. Это море возможностей, потенциала. Он поддерживает жизнь так же, как кровь поддерживает жизнь.
– Он создал вас?
– спросил Аномандер.
– Нет.
– Однако он растет. Пожирает землю - а это настоящая угроза Куральд Галайну.
Женщина пожала плечами.
– Море вас даже во снах не видит.
Внимание Эмрал сосредоточилось не на невозмутимо-спокойной Азатенае, а на ведуне Реше. Его лицо было бледным, осунувшимся.
– Ведун Реш, вы привели нам гостью. Она пробудила вашего древнего бога. Что желает Мать Шекканто передать через вас сторонникам Матери Тьмы?
– Ничего, - отвечал он, словно давясь словами.
– На данный момент.