Квадробер в законе

Тыналин Алим

Хмырь просочился сквозь стену, бормоча что-то про «корпоративный шпионаж с элементами спиритического сеанса». Его полупрозрачная фигура на мгновение мелькнула в одном из окон, и сразу же послышался тихий щелчок отключаемой магической защиты.

Алина начала творить свою магию, и туман вокруг здания внезапно окрасился всеми цветами радуги. В воздухе соткались причудливые фигуры, похожие на танцующих шаманов, только вместо бубнов у них были огненные шары, а вместо традиционных напевов они исполняли что-то подозрительно похожее на

«Подмосковные вечера» в якутской обработке.

Я почувствовал, как внутренний зверь рвется в бой – частичная трансформация давалась все легче, тело наполнялось силой и грацией большой кошки, но разум оставался кристально ясным. Спасибо деду Пихто и его тувинскому другу за науку – теперь я мог балансировать между человеческой и звериной сущностью как канатоходец над пропастью.

«В конце концов», – подумал я, готовясь к прыжку, – «как говорится в умных книжках по менеджменту: если уж устраивать корпоративный налет, то с огоньком. В прямом и переносном смысле».

Туман продолжал клубиться вокруг здания, теперь уже подсвеченный магическим представлением Алины. Где-то за стеной слышалось озадаченное бормотание охраны и, кажется, первые ноты какой-то древней шаманской песни. Ночь обещала быть интересной.

А потом началось настоящее веселье…

Первые минуты боя прошли как по нотам – прямо как в тех корпоративных тренингах по командообразованию, только вместо веревочного курса у нас была полноценная бандитская разборка с элементами магического беспредела.

Хмырь эффективно вывел из строя двух охранников, материализуясь в стенах с криком «Внеплановая налоговая проверка»! – от такого даже матерые волки-оборотни впадали в ступор. Алина окружила периметр стеной огня, которая почему-то складывалась в фигуры канканирующих шаманов. Топтыгин, войдя в роль, раздавал налоговые уведомления направо и налево, попутно применяя борцовские приемы – его коронный захват «Двойная бухгалтерия» был особенно эффектен.

– Ну что, господа конкуренты, – я элегантно уклонился от серебряной пули, чувствуя, как частичная трансформация наполняет тело силой. – Может, обсудим слияние наших корпораций в более конструктивном ключе?

Ответом мне был волчий рык и очередной залп серебряных пуль, которые я изящно избежал в стиле «Матрицы» – спасибо деду Пихто за уроки «кошачьего балета», как он это называл.

Мы теснили противника, загоняя их в угол двора. Алина создала огненную клетку вокруг группы волков, Топтыгин методично «проводил аудит» с помощью своих медвежьих захватов, а я наслаждался новыми возможностями частичной трансформации – скорость человека с рефлексами леопарда творит чудеса в ближнем бою.

И тут все пошло наперекосяк.

Сначала в воздухе разлился запах полыни и древнего льда. Затем раздался звук бубна – такой, от которого даже у призраков мурашки по несуществующей спине бегут. А потом из тумана появился он – якутский шаман Хуолинен, и судя по его походке, он только что завершил

какой-то особенно сложный ритуал с применением местного алкоголя.

– А вот и котик пожаловал! – шаман икнул, но его глаза светились древней силой. – Сейчас мы тебе покажем настоящий северный фольклор!

Топтыгин, как всегда, отреагировал первым. В его медвежьей натуре никогда не было места долгим размышлениям – только прямое действие. Бросившись вперед с фирменным ревом «Налоговая служба предупреждает!», он на ходу менялся, его костюм-тройка трещал по швам, обнажая бурую шерсть.

– Вот ты и попался, шаманская твоя... – начал было Топтыгин, но осекся.

Хуолинен даже не шелохнулся. Только его глаза вспыхнули синим пламенем, а бубен издал низкий, утробный звук – словно где-то в глубинах вечной мерзлоты проснулось нечто древнее. Воздух вокруг шамана заискрился, и в морозном мареве начала проступать фигура.

Это был волк. Но не обычный, не тот, что воет на луну в городских парках. Этот был размером с грузовик, его шерсть переливалась всеми цветами северного сияния, а глаза... его глаза были двумя безднами, наполненными голубым пламенем и памятью тысячелетий.

– Позволь представить, – шаман отвесил шутовской поклон, – мой друг из нижнего мира. Очень любит медвежатину. Особенно, – он икнул, – когда медведь пытается изображать налогового инспектора.

Топтыгин замер на мгновение, его медвежья морда выражала крайнюю степень озадаченности. А потом, верный своей природе, он сделал то, что умел лучше всего – пошел напролом.

– Значит, дух предков? – прорычал медведь, принимая боевую стойку. – Ну-ну. Сейчас мы проведем внеплановую проверку твоей... – он не успел закончить фразу.

Дух двигался как ртуть – текучий, неуловимый, смертоносный. Его призрачные клыки прошли сквозь защитные амулеты как сквозь бумагу. Топтыгин успел только взреветь и попытаться провести свой коронный захват «Двойная бухгалтерия», но его лапы прошли сквозь светящуюся шерсть духа, не причинив тому вреда.

А потом началась бойня.

Дух рвал и метал медведя по двору, его призрачные клыки оставляли раны, которые светились изнутри мертвенно-синим светом. Брызги крови замерзали в воздухе, превращаясь в рубиновые кристаллы.

– А ты думал, – прохрипел Топтыгин, пытаясь подняться после очередного броска, – что только у тебя есть... – он закашлялся кровью, – связи в высших сферах?

Его новый костюм, гордость и краса гардероба, превратился в лохмотья. Но даже сейчас, изорванный в клочья, он продолжал тихонько напевать «Калинку-малинку» на старославянском.

Дух завис над поверженным медведем, его глаза-бездны пульсировали древней силой. А потом одним текучим движением, похожим на танец полярного сияния, он... просто оторвал Топтыгину голову. Не было ни хруста костей, ни предсмертного рева – только тихий свист рассекаемого воздуха и звон замерзших капель крови.