Кваздапил. История одной любви. Начало
Шрифт:
– Прости за то, что наговорила, не думая.
– Да ладно…
– Нет, правда.
– Любой бы…
– Не любой. – Серый взгляд прожигал насквозь, превращая мозги в шашлык, а сердце в отбивную, от которой невидимые зубы откусывали по кусочку. – Далеко не каждый согласится помочь беспробудной засранке, которую ненавидит всеми фибрами души – я же вижу, не отнекивайся. Тебе претит вид пьяной девушки, даже такой симпатичной. Ты ни разу не взглянул на Теплицу с желанием. Я наблюдала. Ты молодец.
– Это не девушка, – я указал взглядом в сторону кровати, – это труп. А я
– Не некрофил – это хорошо, не люблю извращенцев. Тогда кто? Закомплексованный зануда, затурканный маменькин сынок, компьютерный задрот, робкий провинциал, который никогда не видел женщину ближе чем на картинке?
– Пожалуй, мне пора.
Настя перекрыла выход.
– Снова обиделся? Вспомни наш разговор о кавказцах. Если у тебя есть желания – говори о них, тогда и только тогда тебя услышат. А ты молчишь и делаешь вид, что тебе все равно. Если ты не гонишься за популярностью у противоположного пола, то попадаешь в один из вариантов, которые я перечислила. На правду не обижаются. Если ты не один из списка, то кто? Гей? – Перекрещенные руки в одно движение скинули с плеч бретельки мокрого платья. – Дай руку. Руку, я сказала!
Мою пятерню припечатали к белому счастью. Настя задумчиво помяла ее прижатой сверху ладонью.
– Нет, ты не гей. Впрочем, это я еще в танце почувствовала. Может быть, ты игрок?
С пылающими ушами я оторвал руку от улыбавшейся собеседницы, игравшей со мной, как коррупционер с жаждущим начать маленький бизнес просителем.
– Именно, – с жаром заявил я, – игрок. Но не такой, как другие, для которых отношения – спорт. Пьедесталы, результаты, командная игра и передача по эстафете – не мое. Ненавижу чужие игры, где меня считают пешкой, и вообще любые грязные игры. В другие играю с удовольствием.
– С удовольствием, говоришь?
Настя достала колоду карт. Я даже не заметил, откуда. Видимо, глаза не туда смотрели.
– В какие игры умеешь?
– В «подкидного».
Полненькие щечки сморщились, отчего даже ямочки на них стали просто дырками.
– Нудно и долго. Давай просто по одной карте, у кого выше – тот победил. В американку.
Я судорожно сглотнул.
– То есть, на желание?
– Боишься?
– Я?! – Девушкам не надо бы говорить такое парню в глаза. Даже зло взяло. – А ты?
Настя фыркнула:
– Не боюсь.
– Я тем более.
– Значит, играем. Налей. – Мах золотой гривой указал в сторону кухни.
Желание дамы – закон.
Кухня была обычной. От той, что у меня дома, она отличалось только размерами и количеством встроенной техники. Вправо от входа буквой «г» вдоль стен стояли и висели шкафчики, а левую стену занимали холодильник и стол с мягким уголком. В холодильнике нашлась открытая бутылка вина, я принес ее и два бокала к ковру, на котором с удобством расположилась Настя. Пол – правильный выбор, когда игроки похожи на мокрых куриц. Я с удовольствием опустился на пушистый ворс.
С поднятым бокалом Настя повела плечами, это вызвало колыхание предоставленных гравитации красноносых колобков. Жуть. Чарующая, манящая, невыносимо зовущая к безумствам. Вот так они это делают с нами, красивые женщины, ррраз – и на крючке. Подсекай. Кто бы ни был, если он самец – значит, пойман. Отныне он просто карась на леске, что тянет теперь в банку с другими такими же карасями, выпучившими глаза и задыхающимися без воздуха. Однако… Гм. Обычно рыбак – мужчина.
– Небольшое уточнение по условиям. – Я прикрыл глаза в попытке сосредоточиться. – Желания не должны касаться учебы и материально затратных тем, в остальном располагай мной и моими умениями как заблагорассудится.
Настя едва не уронила бокал:
– То есть, ты не будешь делать за меня дипломную работу?
– Почему так уверена, что выиграешь?
– Совершенно не уверена. Если проиграю, я бы за тебя сделала без проблем, потому настаиваю.
– Когда понадобится помощь, просто скажешь, и я в твоем полном распоряжении. Считай это обязательством. А на учебу и деньги не играем.
Бокал в руке Насти задумчиво покачался в воздухе, затем потянулся ко мне, намекая, что хочет чокнуться:
– Черт с тобой. Кваздапилом был, кваздапилом и помрешь. За победу!
По квартире разнесся хрустальный звон.
– Чудесный тост. – Я отпил глоток, отставленный бокал занял место на полу как можно дальше. Не люблю разбитого и опрокинутого.
Настя с презрением отследила мою предусмотрительность.
– С желанием, думаю, определился?
Будто под дых ударили. Я сощурился, за ехидством скрывая волнение:
– А ты?
– Не только с одним, а целую стратегию выстроила, как сделать игру интересной. Твоя.
Из неуклюже перетасованной колоды вверх рубашкой легла на ковер первая карта, затем еще одна упала рядом с раздатчицей. Настя предупреждающе подняла руку:
– Договоримся: кто бы сейчас не выиграл, он велит обоим снять мокрое, чтобы не превратить его в грязное и замызганное. Нам в этом еще по домам идти. И только попробуй сказать, что возражаешь.
Я мечтать не мог о подобном желании, а его ставят условием! Внутри все взбурлило и заклокотало, поэтому с несусветным трудом удалось сделать голос сухим и серьезным:
– Принимается.
– Вскрываемся.
– Валет.
Настя перевернула свою карту:
– Восьмерка.
– Не возражаешь, если к оговоренному условию примажется маленькое дополнение: снимаем не сами, а один у другого?
Настя пожала плечами:
– Ты выиграл, решать тебе. И то, что фантазия, наконец, включилась, меня радует. Не все потеряно.
Она поднялась во весь рост и, облегчая мне работу, раскинула руки.
Кто бы сказал мне раньше, что снимать мокрое настолько приятно? Это самостоятельное удовольствие, отдельное от остальных. Как пить и есть. То и другое нужно желудку, но насколько разные ощущения! Одна за другой вещи отправлялись в угол, на линолеум, чтобы не пачкать ковер. После финального элемента, с которым я на миг замешкался, придерживаемая за руку Настя подобно Афродите вышла из пены будней в абсолютную свободу. По крайней мере, я воспринял так. Поэтически. Настроение резко поднялось, хотелось петь, танцевать, и даже пьяная соседка не смущала. Пусть себе спит. Покрепче. И подольше.