Кыш и Двапортфеля: Повести
Шрифт:
— Но почему дурные мысли всё-таки приходят? — допытывался я.
— Потому что нам, людям, дано право выбора. Понимаешь? Ты можешь выбирать между добром и злом. И если тебе почему-либо захотелось выбрать зло и поступить плохо, но ты поборол это желание и поступил хорошо, то, значит, в тебе победил человек! И вот это чувство победы так радостно, что его не променяешь на золотые горы… ни на что!
— Верно! Я сам до этого додумался! Я только проверить хотел! — обрадовался я. — А вот ответьте мне: выследили вы того человека, который поцарапал Геракла, или нет?
— Да. Я очень быстро догадался, кто этим занимался.
— А он знает про это?
— Пока нет.
— И что вы хотите с ним сделать?
— Как следует проучить.
— А может, простить его на первый раз? — предложил я, потому что мне хотелось попытаться выручить Федю.
— Нет. Парень он неплохой и не безнадежный, но ему очень уж хочется увековечить своё имя. Так вот мы и поможем ему в этом! Возьму тебя с собой. Кстати, найди ребят из патруля и скажи, что они нам понадобятся. У тебя есть фотоаппарат?
— Есть у Севы и Симы. Со вспышкой.
— Договорились. Перед рассветом по первому моему сигналу будь на ногах.
— А вдруг я не услышу? Я одну ночь спал на раскладушке на улице, но у нас украли с верёвки тёплые вещи, даже папин свитер, и мама теперь боится.
— Что же ты мне раньше не сказал?
— Мама хотела заявить в милицию. А наша хозяйка, наоборот, обрадовалась и сказала: «Не волнуйтесь, через три дня всё поймёте».
— Почему через три, а не через два? — удивился Василий Васильевич.
— Не знаю. Она что-то подсчитала и сказала, что через три дня.
— Ну, спасибо, Алёша! — сказал Василий Васильевич.
— За что? — спросил я.
— За то, что согласился быть моим помощником.
Тут я предложил назвать операцию «Лунная ночь», и Василий Васильевич одобрил это название.
ГЛАВА 47
Мы, проговорив всю дорогу, дошли до «Кипариса», и ко мне подбежали мама и папа.
— Где ты пропадал? — спросили они в один голос.
Я незаметно посмотрел на Василия Васильевича.
— Мы прекрасно погуляли в лесу. Поговорили о добре и зле. В общем, остались довольны друг другом, — выручил он меня.
А я, чтобы мама больше не задавала ему никаких вопросов, сказал:
— У меня внутри всё переворачивается. Пойдём обедать.
— Неужели вовремя нельзя накормить ребёнка и собаку? — строго спросил папа маму.
— Я, кажется, объяснила, что нас просили не приходить домой до четырёх часов. Или ты не понял?
— Можно было зайти в пельменную! — сказал папа.
— Зачем идти в пельменную, если дома нас ждёт борщ и вот такие котлеты! — сказал я.
— Борщ и котлеты? — почему-то удивился Василий Васильевич. — Я был уверен, что вы не возитесь дома с обедом. Проще где-нибудь перекусить.
— Нас вместе с Кышем не пускают, а по очереди обедать скучно, — объяснил я.
— Моему мужу хорошо советовать! — пожаловалась мама. — А мы живём как на вулкане. Утром не знаем, что день грядущий нам готовит.
— Вы спали, как сурки, когда у вас из-под носа стянули мой лучший единственный свитер! — упрекнул папа. — Вася, надо было тебе сразу взяться за это дело. По горячим следам пойти, так сказать. Я даже по-дружески тебя прошу: зайди, побеседуй с хозяйкой… Может быть, что-нибудь выяснишь, в конце концов. А?
— Непременно на днях зайду. Непременно.
Я потянул маму за руку обедать.
Когда мы открыли калитку, навстречу нам бросилась Анфиса Николаевна. Лицо у неё было весёлым и счастливым. А мама, наоборот, хмурилась. Обняв её, Анфиса Николаевна сказала:
— Марина! Голубушка! Это ОН… Понимаете? Действительно ОН!
— Очень рада, но вы бы хоть объяснили нам, кто ОН?
— Пожалуйста, не спрашивайте ни о чём… Это ОН!.. Он жив!.. Вы послезавтра всё поймёте… Идёмте обедать и не браните меня! Я за вами поухаживаю. Мойте руки.
Мы с мамой опять переглянулись, вымыли руки и сели за стол. Но перед тем как сесть, я достал из холодильника филе для Кыша. Анфиса Николаевна поставила перед нами по полтарелки борща. Я быстро съел и попросил добавки. Что такое полтарелки борща для голодного человека?
— Борща больше нет, — виновато сказала Анфиса Николаевна.
— Как? Была же целая кастрюля! — не удержавшись, воскликнул я, потому что так мечтал об этом борще!
— Алёша! Ты совсем распустился! — прикрикнула на меня мама. — Безобразие! Что за тон? Извините его, пожалуйста.
— Я тоже на его месте расстроилась бы. Не ссорьтесь.
Анфиса Николаевна принесла другие тарелки, но вместо моих любимых котлет с макаронами на них лежала яичница с колбасой и салат из огурцов.
— И котлеты и макароны тоже ОН съел, хотя я специально для НЕГО приготовила холодный щавель с простоквашей и кусочками чёрного хлеба… Ну, братец! Ты у меня ответишь за всё! — пригрозила наша хозяйка.
Ни я, ни мама, ничего больше не выясняя, съели второе. Правда, я со злостью думал про какого-то братца и его волчий аппетит. Съесть зараз тарелки три борща и штук шесть котлет с макаронами! Обжора несчастный!
Мама поблагодарила Анфису Николаевну за обед и попросила не расстраиваться из-за всего случившегося. Потом она села на лавочку и стала читать книгу. Из всех нас как следует наелся только Кыш. Он в изнеможении лежал на боку, вытянув лапы, старался отдышаться и сонно закрывал глаза. А Волна неподалёку от него, урча, доедала кусочки мороженого филе. Однако с Кыша взгляда не сводила.