Лабиринт мертвеца

Иллюстратор Ольга Неходова

Когда я родилась, люди в панике выбежали на улицу. Роды были тяжёлыми, но всех напугали, конечно, не мамины крики. Я появилась на свет минута в минуту с подземными толчками, и папа назвал такое совпадение хорошим знаком, сказал, что землетрясение обещает мне жизнь, полную приключений. Возможно, папа был прав, но первого приключения я ждала почти шестнадцать лет и уж никак не думала, что оно начнётся посреди Родопских гор в Болгарии.

Этим летом два друга, Тодор и Христо, отправились туда на поиски египетского стервятника. Он многие века очищал леса Балканского полуострова от умерших зверьков, не позволял им распространять заразу. Болгары и турки называли его малым карталом, ак-бабаем, калиной-малиной, малым грифом – давали ему десятки теперь позабытых имён. В позапрошлом году орнитологи едва насчитали семьдесят пар прежде распространённого в Болгарии падальщика.

Христо надеялся увидеть его и, если повезёт, понаблюдать за ним вблизи. Гнёзда прятались на крутых склонах Кован Кая, подниматься туда запрещалось, но Христо и не хотел тревожить птенцов – повёл Тодора на другой хребет неподалёку.

Ещё до рассвета Тодор и Христо вышли из бывшего шахтёрского городка Маджарово. Несмотря на крутой подъём, они бодро шагали по туристической тропе. В утренних сумерках просматривались белые зонтики отцветавшего тысячелистника, а когда над отрогами вспыхнула заря, стали заметны и фиолетовые метёлки мышиного горошка. Тодор и Христо подмечали деревянные указатели и сверялись с навигатором. Тропа разветвлялась, выводила на грунтовую дорогу, потом расширялась и вела прямиком наверх. За последние двадцать лет археологи раскопали здесь немало фракийских святилищ, даже наткнулись на захоронение с золотыми веточками и таинственными украшениями из лошадиных зубов. Тодор предложил плюнуть на стервятников и отправиться к раскопкам, но Христо упрямо свернул с главной тропы на едва приметную тропку и повёл друга через колючие заросли к вершинам охраняемой природной территории «Момина скала».

Тодор шёл в новеньком походном костюме и посмеивался над Христо, одетым в обычные джинсы, а потом налетели слепни и прочая кровососущая дрянь, тропка истончилась, и Тодору стало не до смеха. Плети шиповника царапались, цеплялись за штаны и ботинки. Тодор взмок в своём расчудесном костюме, обмахивал лицо кепкой и просил Христо помочь ему одолеть очередной овраг.

Тропка вывела на скальную площадку, затем пунктиром протянулась между базальтовыми глыбами и окончательно пропала. Тодор повременил бы с восхождением и отдохнул бы на площадке, где ветер разгонял слепней и нарождавшуюся жару, но Христо обнаружил выцветший – белый, как бельмо, – указатель и с такой прытью полез на валуны, словно где-то там скрывался холодильник с бесплатным лимонадом.

Чем выше поднимались Тодор и Христо, тем сложнее становился путь. Им навстречу опустился туман, а по лицам заморосил мелкий дождик. Колючие заросли вынуждали бродить в поисках каменной гряды – лезть по влажным уступам было проще, чем рваться напрямик через кустарник. Тодор вымотался. Когда же туман развеяло, он обернулся и замер. Перед ним простёрлась долина реки Арды с блестящими водами на крутом меандре и тёмными дубравами на пологих берегах. Когда-то здесь, внизу полыхала кальдера громадного вулкана. Карабкаясь по склонам «Моминой скалы», Тодор и Христо оказались на его западной кромке, а гнёзда египетского стервятника, разбросанные по Кован Кая, остались на противоположной восточной кромке. Между кромками, в центре давно потухшего вулкана ютились маджаровские домики и выпасы. Далеко на севере угадывались отвесные скалы с неразличимыми отсюда нишами – фракийцы называли их окнами, ведущими в потусторонние миры. На юге же, в каких-то сорока километрах, начиналась Греция, куда с Восточных Родоп стекали крупные и мелкие речки – они питали Эгейское море, как фракийские предания некогда питали греческие мифы и легенды.

Христо не дал Тодору насладиться видом, повёл его к ближайшей вершине. Тодор на ходу подмечал коровьи лепёшки, удивлялся проворности местной скотины, способной взобраться на вроде бы неприступные террасы, наконец выдохся. Пообещал вскоре нагнать друга, а сам притулился под валуном. Почему бы египетским стервятникам не навестить его тут?! Он подложил под голову рюкзачок с краюхой свежего хлеба, убедился, что Христо ушёл достаточно далеко, и задремал.

Проснувшись, Тодор наслаждался тенистым закутком, следил за беспокойной овсянкой, облачённой в жёлтый комбинезон, полосатый чёрно-белый плащ и чёрный шлём – просто-таки пернатый супергерой! Она готовилась вскоре перебраться из Болгарии на восток Африки или на север Индии, и Тодор по-своему завидовал птичке. Потянулся к смартфону, чтобы сфотографировать её, но сверху раздался крик, и овсянка улетела.

Тодор приподнялся на локтях. Вновь услышав крик, вскочил.

Кричал Христо.

Тодор без толку метался из стороны в сторону. Забыв усталость в расцарапанных руках, тщетно искал удобный подъём и стонал от собственной беспомощности. Вспомнил, как в Маджарове их с Христо предупредили о старых вентиляционных стволах. Рудник запечатали, а прикрыть наружные зевы стволов никто не догадался. Один неверный шаг – и ты летишь во тьму заброшенной шахты… Неужели… Тодор не сразу заметил, что друг спрыгнул к нему, целый и невредимый. Христо с ходу заговорил о какой-то невероятной находке. Отказался что-либо объяснять и показал Тодору, где проще вскарабкаться на высоченный валун.

– Ты должен сам увидеть! Это потрясающе!

Тодор, сдержав проклятия, нехотя забрался на валун и поторопился вслед за Христо. Окрепший ветер поднял из низины голоса людей и гудки машин. Тодор потерялся в круговерти столь неуместных здесь звуков, но продолжал идти. Порывался расспросить друга, но Христо всё время опережал его на несколько шагов, даже не оборачивался, и Тодору рисовались сокровища фракийцев, угасшие капища древних племён, затем он представил, что Христо устроил весь шум из-за какой-нибудь застрявшей в скалах коровы, или провала вентиляционного ствола, или тайника местных пастухов. Тодор разозлился, но рассудил, что Христо мог наткнуться на одинокое гнездо египетского стервятника. Вот уж действительно была бы ценная находка! Тодор из последних сил ускорился, не зная, ругать или восхвалять Христо, а потом увидел, что друг указывает на опрокинутую сушину. Её ветки прикрывали узкий вход в затемнённую пещеру.

Ни гнезда, ни капища. Ни завалящей коровы.

– Пещера? – выдохнул Тодор. – Серьёзно?!

Христо скользнул под сухие ветки, включил на смартфоне фонарик и поманил друга за собой. Тодор, ворча, зашагал следом и вскоре притих – понял, что Христо прав: его находка стоила того, чтобы карабкаться на вершину «Моминой скалы». Снаружи обычная, похожая на другие виденные Тодором балканские и родопские пещеры, внутри пещера Христо оказалась неправдоподобно странной, по-своему фантасмагоричной.