Лабиринт мертвеца
Шрифт:
Смотреть второй сезон мы с Настей отказались, и Гаммер обиделся, хотя Настя сказала ему, что сам он может приходить к ней и спокойно восхищаться своими рыцарями в одиночестве. Потом выяснилось, что Гаммер уже видел оба сезона с кем-то из друзей по театральному кружку, а с нами хотел лишь пересмотреть сериал. Да и обижаться по-настоящему Гаммер не умел, поэтому на следующий день ходил с нами как ни в чём не бывало и даже подарил мне «Охотников за сокровищами» Паттерсона – не оставлял попыток соблазнить меня светлой стороной силы. Тёмной
Паттерсон теперь валялся у меня под кроватью. Сейчас было не до него. Меня больше беспокоила старинная открытка. Папа отправил её в лабораторию, и я довольствовалась сделанными на смартфон фотографиями. Лежала на подоконнике в магазине, а когда в торговый зал набивались любители маминых пирожных, поднималась к себе в мансарду, увеличивала фотографии – изучала каждый сантиметр необычной карточки. Откладывала смартфон, бралась за опустевший конверт. Убедившись, что от меня не ускользнула ни одна деталь, позвонила Насте и с ходу перечислила ей все подмеченные странности. Во-первых, на открытке не было идентификационного номера, а значит, зарегистрировать её на сайте я не могла.
– Вообще, с новичками такое случается. Предположим, что мой отправитель – новичок, – сказала я, включив громкую связь, и легла на ковёр у своего письменного стола. – Не беда. Я кинула заявку на поиск номера. Обычно отвечают быстро.
– Угу, – отозвалась Настя.
Судя по звукам, она тоже была на громкой связи и стригла ногти.
– Во-вторых, – продолжила я, – на конверт налеплено три марки. Я тебе вчера говорила.
– Ага.
– И ладно, хоть три, хоть десять. Но! На каждой марке – своё гашение! И все штемпели отчётливые, видна каждая циферка, что само по себе почти чудо. И день у всех один, а индексы разные! Понимаешь?
– Нет.
– Вот и я! Так не бывает. Нельзя отправить открытку из трёх разных отделений. К тому же из трёх разных городов!
– Они из разных городов?
Кажется, Настю заинтересовала моя история, и она села поближе к телефону.
– Точнее, из двух городов и одного посёлка. Из Калининграда, Светлогорска и Заливина! – Я загибала пальцы, словно опасалась ошибиться в подсчётах. – Заливино – это недалеко от Полесска.
– Разве твой адрес мог выпасть кому-то из Калининграда?
– Нет! Но из Светлогорска – пожалуйста. Мне как-то из Черняховска пришла открытка.
– Ясно…
– Ничего не ясно! Сплошная путаница! И на обороте конверта ничего нет!
– А что там должно быть?
– Штемпель моего отделения…
Смартфон завибрировал. Перевернувшись на живот, я увидела, что звонит Гаммер, и подключила его к разговору. Не дала ему толком поздороваться – сразу заговорила об открытке. Гаммер выслушал меня молча, а когда я в общих чертах рассказала ему о таинственном отправителе, попросил зачитать послание с карточки.
– «Оля, – озвучила я по памяти, – надеюсь, у вас всё хорошо. Школьником я ходил в нашу областную детскую библиотеку, и книги защищали меня от тревог. Библиотека перебралась в другой район, но я и сейчас любуюсь её старым зданием, когда проезжаю рядом на своём дряхлом пыжике. Желаю и вам найти в книгах приют от любых невзгод. Удачи в поисках. Я таджик».
– Я таджик? – спросили Настя и Гаммер.
– Да…
– Это имя? – уточнил Гаммер.
– Это вместо подписи. Имя не указано. Как не указан город отправления и идентификационный номер.
– И больше ничего?
– Ещё издательский знак Красного Креста.
– А что на самой открытке?
– Чёрно-белая фотография пляжа. Какие-то холмы или горы, отвесные скалы, а под ними – река. На пляже стоят зонтики, лежат люди, а рядом пасутся коровы. Ничего особенного.
– А что за марки на конверте?
– Ну… Одна греческая. Чёрная, с лирой и Орфеем. Семьдесят пятого года, на четыре драхмы. Рыжебородый Орфей в тунике и с венком на голове смотрит в верхний угол – туда, где напечатан год выпуска марки. Думаешь, это важно?
– А пыжик — это «пежо»? – невпопад уточнила Настя.
– Наверное…
– А другие марки? – спросил Гаммер.
– Стервятник из Болгарии, «египетският лешояд». Две тысячи первого года, на двенадцать сотых болгарского лева и… Слушай, давай я скину, сам смотри.
Я скинула Гаммеру фотографии, и мы минут десять их обсуждали, а под конец Гаммер – он сам как-то немножко занимался посткроссингом – предположил, что «я таджик» нарочно купил штемпели разных почтовых отделений, чтобы для красоты гасить ими сувенирные марки.
– Вполне оригинально.
– Ну да, – согласилась я.
– Погасил сувенирные, а действующую марку оставил для почты. Ведь на винограде стоит штемпель Светлогорска? Всё сходится: «я таджик» оттуда. Если бы там стоял штемпель Калининграда, ещё были бы вопросы. А так…
– Между прочим, марка с виноградом – на сорок пять рублей! Это вдвое больше, чем нужно!
– Если «я таджик» рассылает дорогущие антикварные открытки, лишние двадцать рублей за марку для него точно не проблема.
– Думаешь, это просто какой-нибудь чудик? Ну, богатый чудик…
– Скорее всего.
После слов Гаммера открытка перестала казаться мне такой уж загадочной. Настя куда-то запропастилась. В смартфоне было слышно, как в её комнате шумит очиститель воздуха. Мы с Гаммером поговорили про школу и обезумевшего математика, который теперь каждую неделю давал нам задания из прошлогоднего ОГЭ, а потом Гаммер позвал меня на Поплавок выгуливать мопсов его мамы. Они уже исхрюкались и от нетерпения срывали двери с петель. На пруд мне идти не захотелось. Там было чистенько и плавали лебеди, но мы с Гаммером договорились встретиться в парке «Тыщадвести», то есть в парке Победы. Я подождала, когда к телефону вернётся Настя, и позвала её гулять с нами.