Лабиринт
Шрифт:
========== Глава 5. Первая жертва ==========
Люси проснулась оттого, что кто-то настойчиво тряс её за плечо. Отяжелевшие веки категорически не хотели подниматься, однако будивший, очевидно, главной целью себе поставил добиться её внимания любой ценой, снова и снова предпринимая попытки вернуть некую сонную леди в реальный мир.
— Эй, просыпайся! — раздражённо прикрикнули на неё. — Навязалась на мою голову…
Почти героическим усилием Люси разлепила-таки глаза, несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать зрение на рядом присевшей на корточки фигуре.
— Сколько я спала? — язык ворочался с трудом,
— Полчаса, — мужчина отпустил её плечо, но отходить почему-то не спешил, смотря с таким выражением, словно ожидая обещанный на Рождество подарок. Ещё и руку протянул ладонью вверх.
— Что? — решила уточнить Люси.
— Шоколад, — лаконично ответил бывший добрый самаритянин. Хартфилия, подавив вздох, отдала ему сладкую плитку: она надеялась, что этого всё же не случится.
Между тем мужчина вернулся к своему рюкзаку, по пути забросив в рот кусок шоколадки, отпил немного воды и подал Люси знак, что пора выдвигаться, даже не подумав предложить спутнице утолить голод и жажду. Хартфилия не стала делать ему замечания по этому поводу: не в её положении высказывать какие-то претензии, не прогоняет и то ладно, хотя с трудом представляла, как сможет без еды и воды долго плутать по этому проклятому Лабиринту.
А тут обозначилась ещё одна проблема, настоятельно требующая к себе внимания. Они шли уже довольно долго, но Люси не сразу решилась обратиться к Дракону (так она мысленно окрестила попутчика, вспомнив знак на его колбе). Только когда сил терпеть почти не осталось, Хартфилия несмело окликнула идущего впереди мужчину:
— Простите, мы не могли бы остановиться?
— До следующего привала ещё час, — откликнулся он, не оборачиваясь. — Я не собираюсь из-за тебя менять график.
— Но мне… очень надо… — почти прошептала Люси под испепеляющим взглядом Дракона — тот, услышав робкие попытки возражать ему, резко остановившись, повернулся к ней.
— Мы не на увеселительной прогулке, — зашипел он ей в лицо. — Здесь нужно беречь каждую минуту, иначе сдохнешь. Если тебе всё равно, то я на тот свет не тороплюсь, — не дождавшись ответа, Дракон махнул рукой: — Давай уж, но это в первый и последний раз — учись всё делать во время остановок, — а заметив, что девушка мнётся, рявкнул: — Шевелись!
— Я не могу так! — глотая слёзы стыда, воскликнула Люси. — У вас на виду…
Мужчина не дал ей договорить: натурально зарычав, схватил за плечо и потащил по коридору, довольно грубо втолкнув в ближайшее ответвление:
— Туалет к вашим услугам, мадемуазель!
Едва дождавшись, пока она сделает все свои дела, он развернулся и быстро пошёл вперёд, так, что Люси приходилось почти бежать за ним. Поэтому вполне ожидаемо врезалась в него, когда Дракон внезапно остановился. Мужчина, покосившись на неё через плечо, брезгливо поморщился и поспешно отстранился — он вообще старался держаться как можно дальше, будто она была прокажённой. Люси списывала это на то, что её попутчик был не очень рад навязанной ему компании, и пыталась, дабы не злить его ещё больше, тоже соблюдать определённую дистанцию. Извинившись, она отступила назад; Дракон, передёрнув плечами, милостиво разрешил сделать привал.
И снова в путь: коридоры, повороты, тупики. Поплутав (по ощущением Хартфилии) несколько часов по освещённой части Лабиринта, они вновь вышли в тёмное место
Люси осторожно подошла ближе. Фонарь давал мало света, но она всё же смогла заметить лежащего на полу человека. Получше его рассмотреть не дал Дракон: для начала он, поводив фонариком по окружающему пространству, выхватил из темноты лестницу — наверняка, почти такую же, как и та, по которой спускалась Люси, потом приказал ей:
— Пройди вперёд, — когда над её головой зажглась лампочка, бросил: — Стой там, — и перетащил тело на освещённое пространство.
Это оказалась молодая женщина. Худая, с болезненно-бледной кожей; длинные рыжие волосы были заплетены в небрежную, чуть растрепавшуюся косу. В широко открытых глазах застыло удивление пополам с какой-то детской, совершенно не шедшей её измождённому лицу обидой. Люси не помнила её, значит, в той комнате их колбы стояли так, что не попадали в поле зрения находящихся в них людей.
Дракон, присев на корточки, повертел голову женщины из стороны в сторону, ощупал шею.
— Что с ней? — решилась Хартфилия.
— Неудачно упала с лестницы. Шея сломана, — равнодушно ответил мужчина, зачем-то продолжая осмотр тела. Люси тяжело привалилась к стене: она ведь тоже могла закончить именно так, оступившись на тех треклятых ступеньках. Её спасло только чудо, а вот этой участнице повезло меньше. Как там говорил Голос? «Не загнитесь за первым же поворотом»? Значит, не зря в тех переходах не горел свет. Что ещё им уготовили? Проваливающиеся полы, двигающиеся стены, обрушивающиеся на их несчастные головы потолки? Где бы силы и везение взять, чтобы выбраться из этого ада живым?..
Непонятный шум и пыхтение заставили Люси вынырнуть из своих невесёлых дум и посмотреть, чем занят Дракон. Увиденное возмутило её до глубины души.
— Что вы делаете?! — она напрочь забыла о том, что злить своего спутника опасно — он может просто бросить её одну, устав от бесполезного балласта.
— Снимаю с неё одежду, — не отвлекаясь от дела, ответил мужчина.
— Зачем?!
— Ты наденешь, — Дракон принялся стаскивать с погибшей футболку — джинсы, куртка и кроссовки уже высились неаккуратной горкой в стороне.
— Нет! — как и у многих людей, у Люси были некоторые табу — то, что не одобрялось и старательно избегалось, что казалось в принципе неприемлемым, отвратительным — как с точки зрения воспитания, так и обычной человеческой брезгливости: пользоваться чужой зубной щёткой, пить с кем-то из одного стакана. Вещи, принадлежащие другим, она тоже не носила, а сейчас её заставляют надевать то, что снято с мёртвого. С трупа! — Это отвратительно! Как вы не понимаете?! Я не знаю эту женщину, вдруг она была чем-то больна? Чесотка, клещи, грибок… Вы знаете, сколько болезней передаётся вот так, через одежду, через обычные прикосновения? Я не могу, не хочу надевать эти вещи. И потом… обирать труп — это мародёрство, неуважение к умершему. Я не буду опускаться до такого.