Лабиринты Гипербореи
Шрифт:
Воспользовавшись случаем, Быстров-младший немедленно спросил:
– Скажи, а почему мэр, то есть, димарх, так трусил? Когда ты вино и зерно пробовал?
– Боялся, что зарублю, если гадость почую. Местные могут же и отравить вино. Были случаи.
– Командир атаманцев стащил зелёную чалму, почесал давно не бритую голову, ощупал длинную косичку.
– Надо же, кита расплелась! Эх, баньку бы...
– Семён, ну что ты всегда увиливаешь! За что отравить?
– Яр, ты хоть и сын бога, - неожиданно вспылил казак, - и парень справный, а отстань!
Славка удивился такой смене настроения, но придержал коня, дожидаясь друзей. По глади моря под треугольными парусами тащились редкие торговые судёнышки. Они выглядели неуклюжими скорлупками по сравнению с длинным, ярко разукрашенным судном, несущим три ряда весел. Его сопровождали четыре корабля поменьше, очень похожие на пиратский дромон, который давно удрал.
– Трирема, - пояснил Велес, поравнявшись со Славкой.
Недавний раб совершенно переменился. Теперь ему не надо было прикидываться тупым, и он стал совершенно таким же, как друзья - любопытным.
Неожиданно с палубы триремы взлетел человек. Высоко поднялся, а затем направился к отряду. Мальчишки не успели глазом моргнуть, как в руках атаманцев появились луки, сразу с наложенными стрелами. По команде Семена отряд перестроился, мальчишек поместили в центр. Молодой казак быстро набросил на Славку собственный доспех, оказавшийся довольно увесистым. Таким же снабдили Тимура, несмотря на его протест. А когда тот попытался передать бехтерец Велесу, Закир без долгих разговоров отвесил Ашкерову-младшему смачный подзатыльник:
– Цыц, сказал! Сиди смирно!
Летящий человек направлялся точняком к отряду. Семён велел мальчишкам спешиться, укрыться за лошадями. Убедившись, что приказание выполнено, повернулся навстречу опасности, нараспев скомандовал:
– Без команды не стрелять. Товсь, - и через несколько томительных мгновений рявкнул.
– Бей!
Стрелы ринулись в летящего врага сплошной струёй - так показалось мальчишкам. Даже Славка, который знал про умение русов-лучников, не ожидал такой частой стрельбы. Только теперь он понял значение слова 'стремительно'! Атаманец отпускал тетиву, та отправляла стрелу вперёд, а правая рука тотчас выдёргивала за оперённый конец следующую из заплечного тула, укладывала на ещё дрожащую тетиву. И левая рука рывком выпрямлялась, напрягая лук, пока правая удерживала тетиву со стрелой. Хищное острие устремлялось к цели, свистя цветным оперением - разным у каждого лучника.
В таком темпе атаманцы успели выпустить с десяток стрел каждый. Да только ни одна не попала в летящего человека. Стрелы сворачивали в стороны, некоторые просто останавливались, словно утыкались во что-то, и падали на землю. Но казаки не собирались останавливаться, стреляли и стреляли, пока летун приближался. Уже видны стали его выставленные вперед ладони, и раздался гневный крик:
– Семен, спятил, что ли? Своих не узнаёшь!
– Олен, - выглянул на знакомый голос Славка, - Олен! О-о-ле-е-н!
Семён тоже признал волхва, приказал 'отставить'. Ничуть не смущённый собственной оплошностью командир атаманцев первым делом отправил самого молодого казака собрать стрелы. Когда рассерженный волшебник приземлился, 'старшой' коротко доложил об успехе похода, предъявил мальчишек. Олен тут же принялся ругаться в их адрес:
– Ну, сорванцы, задали вы хлопот! Я вот думаю, а мне это надо? Кто вы такие, чтобы мне бросать всё и отправлять вас назад? В общем, надоело! Теперь делайте, что хотите, а у меня своих дел по горло!
Славка раскрыл было рот для объяснения, но волшебник демонстративно отвернулся, поблагодарил казаков:
– Спасибо. Можете быть свободны. Что касается этих, - он пренебрежительно показал большим пальцем через плечо, на Славку и Тима, - мне они не нужны. Прощайте, - и повернулся, взмывая в воздух.
Глава тридцать седьмая
Расставание
– Не понял, - крикнул вслед волхву Семён, - а что с ними делать?
– Без разницы. Хоть здесь оставьте, - Олен завис над землёй, обернулся, показывая на пустынный берег, - хоть с собой берите...
Семён и Закир опешили. Во всяком случае, так выглядели лица атаманцев. Славка растерялся. До него только теперь дошло, что и впрямь, никто не обязан заниматься возвращением его и Тимура в двадцать первый век: 'Ой, я дурак! Олен прав, кто мы ему... Да никто! Зато ведём себя, как полные отморозки...'
Тимур тоже потерял дар речи. Его мысли метались: 'Как? А домой? Кто нас вернёт? Что делать?' Картина реальности, которую он старательно гнал от себя, внезапно проступила во всей неприглядной и жуткой простоте. Беззаботный городской мальчишка как-то разом охватил внутренним взором - словно с небес - всю эту абсолютно незнакомую, чужую землю, где он выглядел ничтожной букашкой.
Если его и Славку не возвратят в то время, откуда они пришли, то чем ему, Тимуру Ашкерову, заниматься здесь? Где он будет жить?
Вот так вот, просто и примитивно - где ночевать?
Нет у Тимура ответа.
А кто будет кормить?
Нет ответа.
ТАМ - запросто подойдёшь к милиционеру, попросишь помочь.
ЗДЕСЬ - фига с два! Нет в этом времени милиции. Ни школы, ни папы и мамы. Ни-че-го!
'Ужас! Это же не игра... Это же по-настоящему! Мамочка моя, какой я дурак... Что я натворил...' - Тим хлюпнул носом и жалобно закричал, обращаясь к волхву:
– Дядя Олен, простите меня, пожалуйста. Я не подумал, честное слово, я не хотел так! Ну, не сердитесь, пожалуйста. Я больше не буду, никогда не буду...
Тимур нёс что-то невнятное, наверное, очень глупое или смешное для сторонних людей, но искреннее настолько, что волшебник затормозил. Он успел отлететь всего-то метров на пять, настолько быстро наступило прозрение у друзей. Славка побежал к волхву, присоединился к просьбе:
– Простите нас, Олен! Пожалуйста, помогите нам. Мы сделаем всё, что вы скажете! Никакого своеволия. Вы единственный можете нас спасти! Пожалуйста! Вы же обещали.