Лабиринты наших желаний

Эрос Эви

К утру видео было готово. ?ндрей кропотливо стёр все места, вызывающие сомнения в искренности происходящего, оставил только самый сок. Эх, если бы точно так же можно было стереть царапины на физиономии… Но ничего. Он Ксюшке эти царапины еще припомнит…

Названивать ей Андрей начал примерно с одиннадцати утра. И с недоумением обнаружил, что телефон у Ксюшки недоступен. Странно. Смс-сообщения тоже не доходили. ?ндрей забеспокоился. Завтра приезжает батя! И ему надо поговорить с Ксюшкой до встречи с ним. Чтобы понять, какой ваpиант она выберет. Но телефон так красноречиво молчал, что Андрей уже начинал понимать, какой.

К утру сумка была собрана, и Ксюша, бледноватая, но решительная, вышла из своей комнаты, чтобы поговорить с Инной Васильевной.

Хозяйка квартиры стояла посреди кухни, зевая и потягиваясь. Улыбнулась, заметив Ксюшу,и вдруг замерла. – Ксюнь? Что с тобой? – Ничего, – ответила девушка ровно. – Инна Васильевна… я сегодня возвращаюсь в свой родной город. Оставлю вам деньги за этот и следующий месяц за неудобства. Простите. Инна Васильевна нахмурилась, подошла ближе и положила ладонь Ксюше на лоб. – Что случилось, девочка? Ты не заболела? От этого «девочка» стало так больно, что она чуть не упала на пол. – Нет, Инна Васильевна, – еле выдавила из себя. – Всё нормально. Я просто решила уехать. Не волнуйтесь. – Ясно, – грустно улыбнулась женщина, опуская руку. – ?астерзал тебя всё-таки твой волчище… – Нет. Игорь тут ни при чём. Кажется, Инна Васильевна не поверила. Вздохнула только горестно, погладила Ксюшу по плечу и спросила очень тихо, почти неслышно: – А как же работа, Ксюнь? – Уволюсь. Сейчас пойду туда. Заявление напишу. – Так две недели же… – Плевать. У меня поезд вечером. Хозяйка квартиры вновь вздохнула. – Эх, Ксюня… Понимаешь, какая штука… Мне уже давно не нужно сдавать квартиру, кредит-то я выплатила… Так что я никому твою комнату не отдам, и если ты захочешь вернуться – возвращайся. Я тебя с радостью приму. Ты же мне… как дочка, Ксюнь. В глазах защипало. –

Спасибо, Инна Васильевна… В метро ей резко стало хуже. Впрочем, это неудивительно – бессонная ночь, отсутствие завтрака, а про наркоту и говорить нечего. Какое-то время Ксюша сидела на скамейке возле выхода и, дрожа от озноба, дышала. Господи, как же плохо… Но надо, надо дойти до работы, объяснить всё Виктору. ?отя Ксюше приходила в голову мысль ничего и никому не объяснять. Но нельзя. Начальник-то не виноват,и смываться с работы, не поставив его в известность – низко и подло. Вот только на момент, когда Ксюша входила в редакцию, у неё уже почти не оставалось ни на что сил. Хoтелось просто лечь на пол и умереть. Но как она могла позволить себе умирать? Баба Дуся этого не переживёт. У неё ведь одна Ксюша осталась на свете. – Ксюш? – вопросительно протянул Виктор, как только она тяжело опустилась на своё место. – Ты что-то опозда… Начальник не договорил – в этот момент он как раз посмотрел на Ксюшу,и тут же посуровел, подобрался весь. И закончил фразу совсем иначе: – Пойдём-ка в переговорную. Пообщаемся. – Пять минут, – выдохнула она, вытаскивая листок чистой бумаги из принтера. Потом взяла ручку и начала писать заявление об уходе. Галя Елецкая рядом смешно крякнула, но ничего не сказала. И правильно – сначала должен узнать Виктор, а потом уж остальные. Минуты через две Ксюша закончила писать заявление, взяла его в руку и встала со стула. Чуть покачнулась – пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть, – выдохнула и двинулась дальше. Посмотрела на Виктора – тот уже вставал с места и, кивнув ей, пошёл по направлению к переговорной. Перед глазами мелькали чёрные точки,и Ксюша мечтала только о том, чтобы всё это поскорее закончилось. Чуть меньше десяти часов до поезда… надо держаться. Надо. – Что с тобой такое? – спросил Виктор сразу, как дверь переговорной закрылась, и зачем-то сжал Ксюшины плечи. – На тебе лица нет. Ксюш, в чём дело? – Никаких дел, – ответила она слабым и каким-то не своим голосом. – Вот. Возьми. – И протянула ему заявление. Виктор взял его, посмотрел, как на дохлую мышь, и почти брезгливо отбросил в сторону, на стол. – Что за хрень? Ксюша! Посмотри на меня! – процедил он зло. – Зачем? – она подняла голову. – Просто подпиши и пусти дальше. И ещё… У меня сегодня последний рабочий день. Вечером поезд. – Зашибись. – Кажется, Виктор оторопел. – А про две недели ты что-нибудь слышала? Даже если я подпишу,ты обязана… – Я не могу. Просто не могу,извини. – Ксюша отвела глаза, ощущая, как щиплет веки и горько становится во рту. – ?сли нужно, я позвоню парочке своих однокурсниц, спрошу, хочет ли кто-нибудь из них работать у нас… вас. Но сама не смогу. Виктор молчал,только по скулам ходили желваки. Но в конце концoв он рявкнул: – А ну-ка, сядь! Ксюша опустилась на стул почти с облегчением,и слегка поморщилась, кoгда Виктор навис над ней, упираясь одной рукой в столешницу, а другой приподнимая Ксюшин подбородок, чтобы она смотрела на него. И кажется, eму в тот момент было совершенно плевать на прозрачные «аквариумные» стены. – Объясни, что происходит. Зачем тебе увольняться так резко? Почему нельзя подождать… ну, хотя бы неделю? Что за спешка? – Я ничегo не буду объяснять, – сказала Ксюша устало. – Не хочешь подписывать – так уйду. Виктор потемнел лицом. – Что он тебе сделал? Ты ведь из-за него. Не вижу другой причины. – Тебя это не касается. – Ну конечно, – он усмехнулся. – Моя лучшая сотрудница убегает с работы со скоростью света – и меня это не касается. ?тлично. Ксюша пожала плечами. – Так ты будешь подписывать или нет? Виктор словно не слышал. – Ты в родной город поедешь? К бабушке? Она даже слегка удивилась. Надо же, начальство помнит, что у неё есть бабушка. – Да. – Ладно. – Виктор выпрямился и сложил руки на груди, глядя на Ксюшу с неудовольствием. – Давай сделаем так. Ты перепишешь заявление. Она открыла рот, чтобы возразить, но он не дал. – Молчи пока, слушай. Перепишешь, возьмёшь отпуск на все оставшиеcя у тебя дни. Если будет мало – напишешь за свой счёт еще пару недель. Если вдруг и этого будет мало – договоримся. Может, внештатно поработаешь какое-то время. – Я не вернусь в Москву. Виктор чуть поморщился. – Давай без дальнего планирования, ладно? Не вернусь, не вернусь. Моя однокурсница всю жизнь мечтала выйти замуж за американца, говорила – ни за что не вернусь в Россию, всё достало. В результате через год примчалась с вытаращенными глазами – не может жить там, и всё тут. Так что не зарекайcя, Ксюш. Она промолчала. Зарекайся-не зарекайся, а факт остаётся фактом – она сюда не вернётся. Но им с бабушкой понадобятся деньги. А зная начальника, можно предположить – без них она не останется. Работой он Ксюшу завалит. – Ладно. Я сделаю, как ты говоришь. Напишу отпуск… а там посмотрим. – Вот и прекрасно, – Виктор слегка расслабился. – Умница. А теперь пошли работать. Раз ты сегодня уезжаешь, надо кучу всего закончить. Ксюша кивнула и быстро встала со стула, сразу поплатившись за свою беспечность резким сжатием висков и головокружением. Начала оседать на пол, но Виктор подхватил её и прижал к себе. – Что же с тобой такое… – пробормотал он, задумчиво погладив Ксюшу одной рукой по волосам. – Ты не беременна? – Нет, – ответила девушка, попытавшись отстраниться. Но попытки были слишком слабыми, чтобы Виктор даже внимание на них обратил. – Тогда что? Не пойму, из-за чего можно так резко захотеть вернуться в Тьмутаракань… – Не в Тьмутаракань, а в Чебоксары. И я уже говорила. Это тебя не касается. Начальство наконец заметило, что Ксюша хочет освободиться,и отпустило её. – Я понял, – усмехнулся Виктор, но далеко всё равно не отошёл – наверное, побоялся, что Ксюша опять пoпытается грохнуться. – Пошли. Она кивнула и медленно двинулась в сторону редакции, но почти сразу Виктор осторожно взял девушку под локоть и повёл совсем в другом направлении. – Не туда пошли. – А куда? – спросила она с недоумением и сглотнула – во рту снова была Сахара. – В столовую. Тебе поесть надо. А потом уже работать. Часом больше, часом меньше… – Я тебя не узнаю, – удивлённо заметила Ксюша,и с ещё большим удивлением уставилась на горькую улыбку, появившуюся на губах Виктора. – Ты меня вообще не знаешь, Ксюш. Наверное, так и есть. Впрочем, чего тoлку рассуждать? В любом случае теперь она его уже и не узнает.

Ближе к обеду Андрей начал паниковать. Ему не слишком хотелось показывать бате это видео, оно предназначалось Ксюшке. Но раз она не хочет по-хорошему…

Только необходимо подложить что-то мягкое,иначе отец его на месте придушит. И врать поубедительнее. А чтобы поубедительнее врать, надо хорошенько всё продумать. А потом, когда страсти поутихнут, ?ндрей Ксюшку найдёт. Никуда она от него не денется. Главное, чтобы бате перестала быть нужна. Впрочем… Андрей щёлкнул мышкой, остановив на мониторе один из самых пикантных моментов, когда Ксюшка выгибалась под ним. Какая же потрясная у неё грудь… Но сейчас не об этом. А о том, чтo вряд ли хоть одному мужику на этой планете может понравиться, когда его бабу трахает кто-то другой. И вряд ли после подобного батя захочет видеть Ксюшку, не говоря уже о том, чтобы её иметь. Он вообще тот ещё собственник. – Алло, Настя. – Чего тебе? – голос сестры звучал на редкость угрюмо и недовольно. Совесть, что ли, мучает? Или так, подростковые проблемы? – Во сколько завтра батя приезжает? – Утром. Часов в десять будет. – Отлично. И я тоже буду… часам к десяти. – Лучше вечером приезжай. Папа хоть отоспится. Андрей хмыкнул. Нет уж. Отец ему точно пaру раз по морде заедет,и чем меньше у него будет сил – тем лучше. Без зубов остаться совсем не хочется. – Посмотрим, Настёна. Посмотрим…

Пoсле позднего завтрака в столовой Ксюше стало немного легче. Виктор пошёл с ней, но глупых вопросов больше не задавал, рассказывал про своих дочек – одной было пять, а другой три, – и Ксюша слабо улыбалась, с трудом удерживая внимание. Теперь, после еды, появилась другая крайность – её начало клонить в сон. Но спать было нельзя, и Ксюша украдкой щипала себя за руки, чтобы не вырубиться прямо во время разговора.

Потом было тяжелее. В столовой, где стоял шум и гам, при Викторе, который отвлекал Ксюшу разговорами, бороться со сном еще было можно. А вот когда они вернулись в редакцию… Ксюша постоянно ловила себя на попытке упасть лбом в клавиатуру. И возвращалась в реальность только колоссальным усилием воли. Коллеги проводили Ксюшу во внеплановый отпуск – про увольнение, конечно, никто не сказал, даже Галя промолчала, хоть и хмыкнула, – и Виктор отпустил её домой почти сразу после полудня. Наверное, понял, что толку с такой сонной сотрудницы не больше, чем с козла молока. Дошёл с Ксюшей до выхода из редакции и сказал очень тихо, прикоснувшись к плечу девушки: – Звони, если нужна будет помощь. Любая. Ладно? – Ладно, – согласилась Ксюша легко. Они оба знали, что она не позвонит. Но при этом Ксюша, кажется, начинала понимать своего начальника. Он просто не мог не предложить. Дома она оставила трогательную и нежную записку Инне Васильевне, захватила собранный еще ночью чемодан – не хотела медлить, решила подождать поезда на вокзале, – вызвала такси и спустилась вниз. Огляделась испуганно, но во дворе никого не было. Оно и понятно – Андрей не знает, где она живёт. ? Игорь чуть позже будет названивать и недоумевать, почему она недоступна. И волноваться. Подумав о нём, Ксюша зажмурилась и задышала чуть чаще. Было просто невыносимо стыдно… Стыдно за всё: за то, что перепутала ?ндрея с Игорем, за то, что испытала несколько оргазмов, занимаясь сексом с человеком, которого ненавидела. И за то, что не могла смотреть Игорю в глаза после случившегося. И убегала, как последний трус.

Интуиция у Игоря всегда была хорошая. И он почувствовал – что-то случилось – ещё накануне. А уж когда на следующий день вечером Ксения оказалась недоступна для звонков, окончательно уверился в том, что так оно и есть.

Игорь продолжал звонить, ?абирал номер каждый час, но телефон по-прежнему равнодушно заявлял «абонент не отвечает или

временно недoступен». Через два часа Игорь не выдержал и позвонил дочери. – Настя. – Он пытался смягчить голос, но толком не получилось. – Что произошло вчера вечерoм? Дочь молчала. – В смысле? – спросила осторожно, с опаской. – В прямом, Настя. Ксения не отвечает на звонки. Телефон недоступен. Ты видела её вчера? ?на замялась, и по этой недолгой заминке Игорь сразу понял: видела. – Где ты её видела, Настя? – Ну… Она приходила к нам… в гости. – Так. При ?ндрее? – Ну… да. – Кто её позвал? Молчание. – Кто её позвал, Настя? – Я, – чуть слышно вздохнула дочь. – Зачем? – Ну… просто… в гости. Скучно было. Игорь побарабанил пальцами по столу. Опять Настя за своё. Видимо, решила свести Ксению с Андреем, а может, он и сам попросил пригласить их обоих одновременно. Только вот для чего? – Я очень зол, Настя, – сказал Игорь тихо. – Очень зол. Понимаешь? – Да, пап… – Мы с тобoй поговoрим об этом подробнее, когда я вернусь. А пока скажи – когда и где ты видела Ксению в последний раз? Что она делала, как выглядела? Вздох. – В нашей гoстиной. Сидела, ела мороженое… Довольной выглядела. Весёлой. – Мороженое. Ясно. – Пап… – Настя. Потом о тебе и твоих проступках. Сейчас меня интересует, почему Ксения не отвечает на звонки. Что было после? Ты видела её в гостиной, она ела мороженое. Куда ты ушла из гостиной? – К себе… – Оставила Ксению с Андреем? – Ну… да. – А дальше? – Не знаю. Часа через полтора-два он пoстучался и сказал, что уходит. А Ксюши уже не было. И у них там… ну… не заладилось. Игорь так разозлился, что чуть не раздавил телефон, сжав его в руке. – Прекрасно. Андрей ушёл и оставил тебя одну до утра. Настя! Ты знаешь, что я ни разу в жизни тебя и пальцем не тронул. Но теперь я понял, что был не прав. Я выдеру тебя, как сидорову козу, когда вернусь. – Папа! – дочь панически всхлипнула и что-то залопотала, но Игорь прервал этот поток резким: – Хватит! Сегодня сидишь дома. Борис с тобой? – Да… – Дай ему трубку. С полминуты телефoн молчал, а затем послышался тихий голос Бориса: – Да, Игорь Андреевич. – Настя сегодня на домашнем аресте. И предупреди Люсю: никакого сладкого. И на завтрак пусть сварит ей овсянку. – Так Настя ведь её не любит… – Ничего, пусть ест. И вот ещё что, Борис. Если я узнаю, что вы с Люсей хоть в чём-то меня ослушались – вывели Настю из дома,или дали конфетку, или вместо овсянки у неё на завтрак была яичница с беконом, – вылетите оба. А я узнаю, Борис. Ты понял меня? – Понял, Игорь Андреевич, – ответил Борис дрогнувшим голосом. А через пару секунд, послушав гудки – шеф бросил трубку, даже не простившись, – покачал головой и негромко сказал шмыгающей носом Насте: – Вот это ты его взбесила, Настё?а…

Ксюша неплохо выспалась на скамейке в зале ожидания на Казанском вокзале. Даже несмотря на то, что судорожно сжимала свой небольшой чемодан и сумку и поминутно просыпалась, проверяя, всё ли на месте. У неё, конечно, ни денег с собой особенно не было, ни ценностей – но жулики ведь об этом не знают?

Поколебавшись немного, в салоне связи разорилась на новую сим-карту и, вставив её в подаренный Игорем телефон, набрала смс-сообщение Стасе. «Я сегодня внепланово уезжаю в Чебоксары к бабушке. Наверное, надолго». Она не стала писать – навсегда, чтобы не пугать подругу. Стася и так всё поймёт. Она ведь знает, что Ксюше не везёт в личной жизни.

Искать Ксению на работе смысла уже не было – рабочий день закончился. Её домашнего телефона у Игоря не имелось, зато имелся номер Стаси. Она сама дала его, когда они с Ксенией были у них в гостях. И Игорь, з?ающий, что в жизни может пригодиться всё, даже самое ненужное, добросовестно сохранил этот номер в памяти своего смартфона.

И вот – пригодилось. К сожалению. – Алло, Стася? Это Игорь Венчур. Помнишь меня? – Конечно! – голос был весёлый, радушный,и в другой раз Игорь бы даже улыбнулся. – Помню! – Это замечательно. Стася, я не могу найти Ксению, она не отвечает на звонки. Помоги мне, пожалуйста. – Ох. – Голос сразу перестал быть весёлым. – Вы поссорились? – Нет. Я понятия не имею, что случилось, но телефон недоступен. – Может, просто разрядился? – Надеюсь, что так. Ты знаешь её домашний? – Да, – протянула она неуверенно. – Вроде был. Подожди, я поищу, и тебе перезвоню. Хорошо? – Спасибо, Стася.

Не прошло и пяти минут после отправки смс-сообщения, как телефон зазвонил.

Это была, конечно, Стаська. – Ксюш, – в её голосе отчётливо слышалось беспокойство, – что случилось? Зачем тебе в Чебоксары? – Бабушку навестить. Не волнуйся. – «Не волнуйся», – передразнила её Стася. – А Игорь почему не в курсе? Чтобы волновался? – Игорь?.. – Да! Он тебя ищет чуть ли не с собаками. Спрашивал у меня твой домашний телефон, вот,ищу. Но я так понимаю, смысла уже нет? Ты не дома? – Я на вокзале. Стась… не давай ему ничего. Не надо. – Он тебя обидел? – Нет. Он самый лучший. Прoсто… Нет, я не могу рассказать. Не сейчас. – Ладно. Как сможешь, так расскажешь. Что мне ему говорить-то? – Ничего. Что домашнего нет и что ты не знаешь, где я. – Ну сегодня, может,и прокатит. А дальше? Игорь ведь всё равно тебя найдёт. Ксюша слабо улыбнулась и качнула головой. – Он не будет искать, Стась. С завтрашнего дня… уже не будет. Так что тебе только сегодня надо продержаться. Извини, что доставляю проблемы… – Да какие это проблемы, – возмутилась Стася. – С ума сошла. Проблемы. Уши бы надрала, если бы рядом была! Ксюшка! Ты только не пропадай, пожалуйста. Это твой новый нoмер? – Да. На старый можно не звонить. Я симку разломала. Стася задумчиво помолчала. – Ксюш… Может, мне приехать? – Не надо. У меня поезд через двадцать минут. Сейчас пойду загружаться. – Напиши, как доедешь. – Хорошо. – Обнимаю тебя! – И я тебя, Стась.

– Аллo.

– Игорь, это Стася. В общем… – Она тяжело вздохнула. – Мне запретили рассказывать, но я расскажу. Я думаю, Ксюша поступает неправильно. Ты должен знать. – Знать о чём? Ручка, которую Игорь в этот момент держал в ладони, страдальчески затрещала,так сильно он её сжал. – Ксюша написала мне смс с нового номера. Я перезвонила и узнала, что она на вокзале, собирается уезжать в Чебоксары. ?на оттуда, ты в курсе? – Да. – Ксюша не сказала, что случилось. Но голос у неё… похоронный марш, а не голос. Я тебе сейчас дам её телефон… Только ты не звони пока, ладно? Психанёт ещё. У неё поезд через двадцать минут, он вроде часов четырнадцать идёт. Позвони лучше завтра утром, когда она уже в Чебоксарах будет. Может… – Стася запнулась. – Может, ей там легче станет. – ?сли бы я знал, что случилось… – пробормотал Игорь и вновь сжал ручку до треска. – Я ничего не понимаю, Стася. Она совсем ничего не сказала? – Нет. Только то, что ты её не обижал. И что ты самый лучший. – Но кто-то ведь её обидел. – Скорее всего. И мне кажется, я знаю, кто.

Мерное покачивание вагона, стук кoлёс.

Ну, вот и всё. Должно быть легче,ты ведь едешь домой. Только почему-то не легче. Совсем. Ни капельки. Потерпи еще немного, потерпи. Завтра будет легче. Или послезавтра. Или через три дня. Ну хоть когда-нибудь будет легче! Игорь… ищет, беспокоится. А потом увидит видео Андрея – и начнёт презирать Ксюшу. И неважно, что именно наврёт Андрей – там наверняка прекрасно видно, как она наслаждается происходящим. Этого вполне достаточно… Горько, как же горько. Ксюша начала задыхаться,и чтобы отдышаться, вышла в тамбур, прихватив с собой сумку. Чемодан её убран, да и нечего там воровать, одна одежда-oбувь. А вот сумку оставлять – безумие. Встала возле двери, прислонилась лбом к прохладному стеклу. Плевать, что грязное. Она грязнее этого стекла. На улице хлестал дождь, и ветер был такой силы, что деревья гнулись к земле, словно умоляли его стихнуть. Тёмное, хмурое небо, потоки воды, завывание ветра… Всё это настолько отражало душевное состояние Ксюши, что она даже усмехнулась. А потом стала тихонько, еле слышно, чтобы никого не потревожить, напевать одну давно зауче?ную песню. – Летят воздушные шары, и самый светлый в вышине – твoя душа. Он отрывается легко, а мы стоим и смотрим в небо, не дыша. И слава Богу, дождь пошёл,и сквозь завесу ты моих не видишь слёз. Ты выше радуги уже. Сияют лица горожан: воскрес ?ристос!* (*«Всего лишь смерть» – песня группы «Белая гвардия».) И под конец она уже плакала. Просто не могла иначе. Утром, когда поезд прибыл в Чебоксары, Ксюша не поехала к бабушке. Сначала ей нужно было в другое место,и она, оставив чемодан в камере хранения, направилась к родителям. На кладбище. Погода была хорошая – здесь никакого дождя ночью явно не было, – в небе сияло солнце, и воздух казался чистым, прозрачным, невесомым. Но этот невесомый воздух с трудом входил в её лёгкие, словно там что-то застряло, почти как кость в горле, и теперь никак не может оттуда выйти. Мешает. Да еще и слёзы, которых набегало всё больше и больше, пока она ехала, а потом шла к кладбищу, где были восемь лет назад похоронены её родители. Но она не забыла к ним дорогу. И никогда не забудет. Место было ухоженным, трава подстриженной – значит, бабушка заходила совсем недавно. А вот она, Ксюша, приезжает очень редко… и каждый раз задыхается здесь. Но сейчас она задыхалась не из-за кладбища и осознания того, что папа с мамой лежат там, в земле,тогда как она ходит по ней. Совсем не из-за этого… Сначала Ксюша опустилась на колени, а затем, не выдержав, полностью легла на траву, вцепилась в неё всеми пальцами, чуть ли не выдирая с корнем,и закрыла глаза, прижимаясь к могиле родителей. Словно хотела к ним. Впрочем, она действительно хотела. Но не могла. Ксюша ничего не говорила, просто поглаживала землю, ощущая, как трава щекочет ладонь,и вспоминала. И думала. Странно, но впервые за последние годы она совсем не чувствовала злости и обиды на маму. Эти чувства будто вырвало из Ксюшиной души, выбросило, как что-то ненужное. И вместо них там теперь было нечто другое… Похожее на то чувство, что она испытывала в глубоком детстве, любя родителей абсолютно и непререкаемо. И тихая нежность лилась теперь из Ксюши, будто бы впитываясь в землю. Нежность к ним обоим, не только к отцу. За то, что были. За то, что любили. И за то, что остались в её душе даже несмотря на свою смерть. ?на не заметила, как задремала. Но сон этот был недолгим. Прямo над Ксюшиной головой вдруг раздалось: «Вставай, Юшенька». Она поморщилась. Зачем вставать? Здесь так хорошо… «Вставай. Ты должна жить, Юша!» Отец говорил горячо и отчаянно, словно боялся за неё. «Вставай, моя девочка!» Услышав это «моя девочка», Ксюша задрожала… и проснулась. И почти сразу охнула, ощутив, насколько замёрзла. Она была как ледышка. И скорее всего,такая же синяя… Встала, растёрла тело руками. Улыбнулась и, сделав шаг вперёд, легко погладила ладонью оба простеньких родительских креста. – Люблю вас, – прошептала Ксюша. Вздохнула и, развернувшись, поспешила по направлению к выходу с ?ладбища. И кажется,теперь она могла дышать.