Лабиринты ревности
Шрифт:
— На что наступит?
— Я тоже не поняла, в чем юмор. Но старший сержант доходчиво объяснил — это такая террористическая ловушка для морпехов. Между двух гранат осколочного поражения натягивается тонкая проволока. Не заметил, запнулся и превратился в смертельно раненное тело, нашпигованное осколками, как индюшка чесноком.
— Да, после таких саперных излияний трудно не согласиться на брак.
— Нет, какое-то время мне удавалось держать оборону, но старший сержант применил обходной
— Познакомил с суровой матерью, серьезным отцом и тупыми братьями.
— Да, и чуть позже — с другом-индейцем, который дважды спасал ему жизнь при столкновениях с талибами.
— Не будем пока про индейца. Ясно, что без него старший сержант никогда бы не додумался запереть тебя в «Бездонной глотке».
— Да, он выбрал бы наказание попроще — запорол бы насмерть.
— Полный садист! Представляю, что он творил в постели.
— Да нет… Его сексуальный репертуар состоял всегда лишь из двух актов — сначала он заставлял меня исполнить стриптиз…
— Надеюсь, не под оперную музыку?
— Под запись пения лесных птиц.
— Ну точно извращенец.
— В общем, да… Сначала ему требовался очень медленный стриптиз, а потом очень быстрый минет.
— Похоже, у него было не все в порядке с…
— Ага. Влияние постоянного пребывания в обстановке, приближенной к боевой.
— Так что, он отправил тебя в пещеру за неудачный стриптиз?
— Нет.
— За плохой минет?
— Хуже.
— Ты потребовала нормального соития?
— А я в нем уже давно не нуждалась.
— Это как понять?
— Просто за долгие отлучки мужа привыкла к самостоятельности. Я брала фотографию, где он в парадной форме, укладывалась в постель и вспоминала, как он, пусть грубо, но вполне нормально и естественно лишил меня девственности. И еще… я использовала вибратор.
— Понятно. Вибраторы — лучшие друзья одиноких женщин. Главное — они не страдают сексуальными бзиками.
— Разумеется, старший сержант об этом и не догадывался…
— Но ты ненароком проболталась?
— Ни в коем случае. Просто он умудрился потерять где-то свою любимую безопасную бритву.
— И учинил несанкционированный обыск?
— Да. Я как раз ушла в супермаркет за пикулями для ужина.
— И супруг нашел твоего механического любовника?
— Само собой.
— Да, приревновать жену к изделию из секс-шопа — это надо суметь. А что дальше?
— Дальше я отключилась от короткого удара слева.
— Армейская привычка вправлять мозги.
— Когда очнулась, уже появился индеец с какой-то вонючей дрянью мерзкого вкуса. Пришлось выпить.
— Наркотик?
— Что-то вроде снотворного из поганок.
— Индейцу, наверное,
— Индеец никогда не любил женщин.
— Ты хочешь сказать, краснокожий брат был привязан к старшему сержанту?
— Думаю, что он делал минет гораздо лучше меня.
— Вот бы кого упечь сюда на пожизненное.
— Но пока здесь мы.
— Почти невинные создания.
— Ангелы во плоти.
— Беррета, и сколько же прошло времени между обнаружением вибратора и пещерой?
— Ну, старший сержант обнаружил это дело утром, а уже после полудня индейская тварь придумала всю операцию.
— Штабист, твою мать…
Диалог на время прекратился.
Малыш пытался уловить какой-то смысл в этом противоестественном союзе белой женщины, исповедующей бытовой феминизм, морпеха, настроенного против мирского греха, и цивилизованного дикаря, поклоняющегося обычаям предков… Этот странный треугольник опять же напоминал ему древнегреческие страсти обитателей Олимпа.
А Беретте просто не хотелось больше говорить о своих вынужденно-порочных наклонностях.
Беретте хотелось свиной тушенки с бобами. Неужели Малыш передумал открывать банку?
Неужели сейчас тихонечко уползет в какой-нибудь потаенный угол и съест все один?
Неужели зря она ему отдалась? Наверное, это надо было сделать после угощения.
— А не пора ли нам перекусить? — сказал Малыш, наконец-то правильно истолковавший затянувшееся молчание Беретты. — Свининой по-мексикански.
— Только поровну, — сказала любительница вольных упражнений с вибраторами. — Нам обоим не помешают калории.
Малыш нашарил в глубине спальника банку и отработанными движениями произвел вскрытие.
— Не торопись глотать — ешь медленно.
— Угу, — сказала Беретта.
И Малыш, ориентируясь на звук, поднес ложку к ее рту. Ложка ей. Ложка себе.
Малыш старался, насколько это возможно было в темноте, черпать одинаковые порции.
Ложка ей.
Ложка себе.
Всхлипывающая Беретта жевала медленно, не торопясь, и свинина с бобами смешивалась с солеными слезинками.
Малыш продолжал кормление.
Беретта с послушностью воспитанного младенца принимала еду.
Ложка ей.
Ложка себе.
Банка пустела чересчур стремительно. Ложка ей. Ложка себе.
Банка уже издавала гулкость опорожненной тары.
Ложка ей.
Ложка себе.
Обнажившееся дно заявило об окончании трапезы противным скрежетом.
Глава 7
Кулинарный мазохизм
После тушенки и воды узников пещеры вновь потянуло на разговоры.