Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века: Коллективная монография
Шрифт:
Ярким примером творческого обращения читателя с рукописным переводом может служить редактура перевода петровского времени «Breviarium Politicorum: seu Arcana Politica» (1684) Джулио Мазарини, выполненная уже в середине XVIII века и фактически конструирующая на старой основе совершенно новый текст 102 . Читатель-соавтор начал правку уже с названия, испещряя титульный лист тремя вариантами заголовка 103 , а затем он сократил целые фрагменты текста, которые показались ему неважными, иногда заменяя длинный фрагмент перевода кратким пересказом его сути. Видимо, автор правки рукописи БАН.16.9.24 предполагал использовать свой перевод в коммерческих целях (распространять в рукописных копиях или напечатать в академической типографии): он не случайно изменил старое название, тщательно подбирая привлекательный «коммерческий» заголовок. Правка коснулась как стиля, так и языка перевода; часто «редактор» пересматривал и заменял архаичную лексику. При этом неясно, насколько он оглядывался на оригинал: можно предположить, что он работал только с текстом имевшегося в его распоряжении перевода. Вот удивительный пример «открытого режима» переводческой работы, когда читатель-соавтор просто отказался и от перевода, и от оригинала и выдал свое резюме исходного переводного текста, которое по всем формальным признакам является новым сочинением и по отношению к старому переводу, и к самому оригиналу:
102
ОР БАН. Ф. 31. № 16.9.24. Правдивое зеркало или откровенная политика. Оригинальный перевод «Краткой книжицы» был выполнен «с латинского на славенороссийский язык» в апреле 1709 года в Москве (Л. 1 об.). Судя по бумаге, список БАН был создан около 1748 года (филиграни на протяжении всей рукописи схожи – герб города Ярославля 3-го типа и литеры ЯЗ, соответсвуют – Участкина (1962) № 21, 1747 год и Клепиков (1958) № 785, 1748 год), следовательно, редактор работал после 1748
103
Оригинальный титул книги, зачеркнут: «Краткая книжица политичных гражданских обходительных поступок по правилам Юлия Мазарина, кардинала, и великаго управителя Королевства Французскаго. Напечатана во Франко Фурте лета 1697»;
1-й вариант, зачеркнут: «Откровенная политика или благоразумные правила обхождения»;
2-й вариант, зачеркнут (перечеркнутый фрагмент зачеркнут дважды): «Наука к благоразумному житию человеческому сочиненная Юлием Мазарином кардиналом,
3-й вариант: «Правдивое зеркало или откровенная политика сочинение Юли
Которые люди зело много у себя особливых и знатных разных вещей имеют, такия суть роскошники и мало богобоязнены. Так же и те которыя вельми оружие красовитое имеют, мало почитай такия воины бывают, тако ж и которыя ремесленники инструменты или снасти при себе хорошие ж держат, мало исправны бывают же, разве то для младости будет. Тако ж и те которые тщатся сверх пристойности о украшении телесном, красноличны, и любителны, то суть мало мудры, ибо забавляются болше собеседованием жен и охота их ко угождению оным суетными способы, ибо оное учение весма есть противно, а нелепообразные природу добрую наукою украшают 104 .
104
Оригинал: «Qui nimis arma decora habent, fer`e parum milites; ninium instrumenta artis culta, parum artifices; nisi excuset aetas j'uvenilis. Item qui corpori nimis vacant, atque nimium formosi, & amabiles, sunt parum docti, Distrahuntur enim plerumque conversatione foeminarum, acstudium iis placendi artibus vanis eos `a studiis severioribus arcet. Deformes naturam ulcisci solent studio virtutum». См.: Breviarium Politicorum secundum rubricas Mazarinicas, multis locis Auctius. Editio septima. Francofurti, 1697. P. 16.
Знак малоумных больше стараться о внешнем, нежели о внутреннем, больше приобретать орудие, нежели самое художество, больше украшать тело, нежели душу 105 .
Текст здесь стал подлинно «интерактивным», читатель манускрипта создал альтернативную версию перевода на основе старого, нисколько не задумываясь о проблеме авторства, не соотнося свою редактуру с оригиналом, оставаясь столь же анонимным, как и первый переводчик, руководствуясь при исправлении текста исключительно своими представлениями о верности перевода и стилистической точности. Другими словами, он утратил роль обычного посредника, поскольку не стремился точно передать мысли и идеи оригинала. Становясь соавтором, он создал свой оригинальный текст.
105
ОР БАН. Ф. 31. № 16.9.24. Л. 14 об. – 15.
В целом европейская культура XVIII века во многом строилась вокруг перевода и интерпретации уже известных текстов. Как утверждает Джейкоб Солл, критический дух Просвещения выражался не в стремлении «создавать великие книги и идеи, а скорее в том, чтобы переводить, изучать, компилировать, переиздавать и критиковать существующие произведения» 106 . Новые явления, идеи и веяния эпохи часто возникали вокруг перевода («Энциклопедия» Дидро и Д’ Аламбера) и комментирования уже существующих текстов («Анти-Макиавелли» Фридриха II). Поэтому поиск «оригинального» не всегда может быть связан с анализом оригинальных сочинений русских авторов этой эпохи. Перевод уже выступает самостоятельным фактом культуры, достойным специального анализа как явление русской мысли XVIII века. То, что определенный текст был осознанно выбран для перевода, а переводчик и публикатор приложили немало труда, чтобы представить его читающей публике, наделяет перевод значением источника по истории русской политической мысли и культуры своего времени.
106
Soll J. Publishing The Prince: History, Reading, & the Birth of Political Criticism. University of Michigan Press, 2005. P. 4.
II. КОНТЕКСТ И СТАТИСТИКА
Трудно понять роль перевода в культуре изучаемой нами эпохи, не представляя, какое место переводная литература занимает во всем корпусе печатной продукции. Анализируя данные о книжном рынке, мы можем, в частности, получить представление об основных тематических направлениях переводческой деятельности, как и о том, какие жанры литературы считались приоритетными в среде переводчиков и издателей. В ходе создания базы данных русских переводов общественно-политических текстов 107 участники проекта провели подсчеты общего количества публикаций на русском языке, сделанных в XVIII веке. Мы опирались как на главные печатные каталоги, так и на электронные каталоги крупнейших российских библиотек – Российской национальной библиотеки и Российской государственной библиотеки.
107
Напомним, что речь идет о проекте Германского исторического института в Москве, сайт которого находится по адресу: https://krp.dhi-moskau.org.
Чтобы посмотреть на историю русской книги и историю перевода в России на общеевропейском фоне, необходимо сравнить русский книжный рынок с другими крупными книжными рынками Европы. Но возможно ли это?
Данные по количеству книжной продукции могут сильно различаться в зависимости от того, что мы считаем книгой. Так в «Сводном каталоге русской книги гражданской печати XVIII века» 108 мы можем найти брошюры объемом в 6–8 страниц. Во французских исследованиях истории книги во Франции XVIII века чаще всего книгой считается издание более 47 страниц. Эта граница была установлена французскими властями уже в XVIII веке, чтобы отличать книги (livres) от брошюр (livrets). Этот критерий использует, например, Анри-Жан Мартен, один из авторитетных исследователей истории книги во Франции XVII–XVIII веков, но существуют и другие подходы 109 , и учет книжной продукции объемом менее 48 страниц радикально меняет данные. Клодин Адам, которая исследовала историю книгопечатания в Тулузе, учитывала брошюры (которые она называет plaquette) и выяснила, что типографские издания от 1 до 47 страниц представляют 77% всей (сохранившейся) продукции типографий Тулузы за период с 1739 по 1788 год 110 . Сравнение между книжными рынками становится еще более сложным, если учитывать формат изданий 111 .
108
Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века. 1725–1800. В 5 т., 1 т. доп. М., 1962–1975. О наших критериях отбора см. ниже.
109
Жан Кеньяр придерживается границы в 50 страниц, Жан-Доминик Мелло – в 30 страниц. Adam Cl. Les imprimeurs-libraires toulousains et leur production au XVIIIe si`ecle (1739–1788). Nouvelle 'edition (электронное издание). Toulouse, 2015.(последнее обращение – 06.07.2021), § 11, 48.
110
Adam. Les imprimeurs-libraires toulousains. § 161–163.
111
Martin H.– J. Une croissance s'eculaire // Chartier R., Martin H.– J. (Dir.). Histoire de l’ 'edition francaise. T. 2. Le livre triomphant. Paris, 1984. P. 113–127, здесь p. 113.
Все это показывает, что сравнивать данные российских каталогов с данными зарубежных, в частности французских, исследователей книги очень сложно. Даже без учета брошюр и ограничиваясь периодом с 1723 по 1789 год, по которому во Франции мы располагаем достаточными источниками, количество известных французских изданий в разы превышает число книг, вышедших в России XVIII века. Основываясь на реестрах так называемых «привилегий», то есть публичных разрешений печатать книгу, и реестрах «негласных разрешений» 112 , которые известны исследователям, главным образом, за вторую половину века, Франсуа Фюре насчитывает около 44 000 французских изданий 113 . Доля публикаций менее 48 страниц была, конечно, намного больше в провинциальных французских типографиях (которые работали в значительной степени на провинциальную администрацию, издававшую множество объявлений с небольшим количеством страниц), чем в парижских, но в любом случае, при учете публикаций объемом менее 48 страниц число изданий, вышедших во Франции XVIII века, вероятно, увеличится многократно.
112
Об истории этих терминов и о критике этих источников см.: Furet F. La «librairie» du royaume de France au 18e si`ecle // Boll`eme G., Ehrard J., Furet F., Roche D., Roger J. Livre et soci'et'e dans la France du XVIIIe si`ecle. Post-face d’ A. Dupront. Paris; La Haye, 1965. P. 3–32, здесь p. 4–7.
113
Furet. La «librairie» du royaume de France au 18e si`ecle. P. 7, 8, 13.
Такой объем французской печатной продукции не удивляет. Французский был международным языком, на котором читали книги по всей Европе, поэтому французский книжный рынок обслуживал далеко не только французского читателя и конкурировал в этом смысле с другими книжными рынками, на которых число изданий на французском языке было значительным – издателями Женевы, Лондона, Амстердама и так далее 114 .
В этом отношении Россия находилась на периферии книжной Европы, хотя, даже находясь на периферии, она участвовала в этом общеевропейском процессе, публикуя книги на наиболее популярных европейских языках того времени. Всего за XVIII век в России было издано около 3500 изданий на иностранных языках, что очень много, учитывая, что книг на русском языке, напечатанных гражданским шрифтом, было издано менее 10 тысяч. По количеству изданных французских переводов беллетристики за последние 15 лет XVIII века Санкт-Петербург занимает восьмую позицию среди других крупных центров книги в Европе 115 .
114
Согласно сведениям базы данных «Корпус беллетристики XVIII века» , за последнюю четверть века почти 85% всех переводов литературных произведений на французский язык было издано в Париже, однако более полная информация, включающая все переводы, пока недоступна. О голландском книжном рынке, особенно на протяжении «золотого века», см., например: Pettegree A., Weduwen A. der. The Bookshop of the World. Making and Trading Book in the Dutch Golden Age. L.; New Haven, 2019.
115
Сводный каталог книг на иностранных языках, изданных в России в XVIII веке: В 3 т. М., 1984–1986; и данные с сайта(последнее обращение – 04.06.2021).
Кроме того, Франция в эту эпоху представляла собой во многом сложившийся книжный рынок, который активно развивался уже в XVII веке, в то время как в России массовое производство книги началось только в XVIII столетии и, скорее, во второй его половине.
Есть и еще некоторые отличия, которые чрезвычайно затрудняют сопоставление этих книжных рынков. Во Франции в XVIII веке существовало большое количество частных типографий, в то время как в России официально частные типографии были разрешены только в 1783 году 116 . Казалось бы, значительная централизация книжного рынка как в России, так и во Франции (благодаря тому что парижские издатели находились в европейском центре литературы и науки) позволяет сопоставить их, однако во французской провинции число частных типографий и количество выходившей там книжной продукции все-таки было весьма существенным в отличие от России 117 .
116
Полное собрание законов Российской империи: собрание первое: с 1649 по 1825 год (далее – ПСЗ). СПб., 1830. Т. 21 (1781–1783). № 15634. Отдельные частные типографии существовали с 1770-х годов. Так, в 1771 году Гартунг получил разрешение завести типографию для публикации книг на иностранных языках. ПСЗ. Т. 19 (1770–1774). № 13572. В 1776 году Вейтбрехт и Шнор получили аналогичное разрешение завести типографию для печатания книг на русском и иностранном языках. ПСЗ. Т. 20 (1775–1780). № 4495.
117
О том, насколько скромным был вклад провинциальных русских типографий в русскую книжную продукции того времени, см.: Marker. Publishing, printing, and the Origins of Intellectual Life in Russia. Ch. 5.
Исследований о переводе как явлении и об отдельных переводах в России XVIII века было опубликовано немало, но большинство ученых не занимается статистической обработкой данных. Как правило, рассматриваются главные тенденции в переводе прозы и поэзии в ту эпоху, описываются центры переводческой деятельности (Академия наук, Сухопутный шляхетный кадетский корпус, двор), показывается отношение общества к тем или иным переводным жанрам, уделяется внимание переводам отдельных писателей, но опять же с точки зрения оценки качества переводов, их восприятия в обществе, но очень редко с использованием статистических методов 118 . Некоторые исследователи, конечно, прибегали к статистическим методам, анализируя производство и бытование книги в России в XVIII веке, – среди них больше всего для внедрения этого подхода сделали Сергей Павлович Луппов и ученые его круга 119 . Но ко всему объему печатной продукции в России XVIII века статистический анализ применялся, насколько нам известно, только в старом исследовании Василия Васильевича Сиповского 120 . Однако Сиповский не имел в своем распоряжении таких точных инструментов для исследования, как «Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века», вышедший уже в советское время, и его данные сегодня невозможно проверить, да и критерии его подсчетов не всегда ясны. Среди исследователей недавнего времени к статистической обработке данных о печатной продукции той эпохи обращались Гэри Маркер в своей книге об издательском деле в России XVIII века 121 , К. Д. Бугров и М. А. Киселев 122 , которые во многом опирались на подсчеты Г. Маркера, а также А. Ю. Самарин 123 . Однако до проекта Германского исторического института в Москве анализ всего массива данных о русской гражданской печати с использованием большого количества параметров не делался 124 .
118
В качестве примера можно упомянуть такие важные для изучения русского художественного перевода работы, как: Левин Ю. Д. (Отв. ред.). История русской переводной художественной литературы. Древняя Русь. XVIII век. Т. 1. Проза. СПб., 1995; Т. 2. Драматургия. Поэзия. СПб., 1996; Баренбаум И. Е. Французская переводная книга в России в XVIII веке. М., 2006. Справедливости ради надо отметить, что авторы «Истории русской переводной художественной литературы» эпизодически обращаются к статистическим данным, но редкость таких обращений в целом подчеркивает, что фокус их исследований лежит совсем в другой плоскости. См., например: Левин Ю. Д. Глава 4. Начало 1760 – середина 1780-х годов: просветительство // История русской переводной художественной литературы. Т. 1. С. 143.
119
См., например (в хронологическом порядке): Луппов С. П. Книга в России в первой четверти XVIII века. Л., 1973; Он же. Книга в России в послепетровское время 1725–1740. Л., 1976; Библиотека Петра I: Указатель-справочник / Сост. Е. И. Боброва. Л., 1978; Он же. Типография Сухопутного шляхетного кадетского корпуса в 1757–1763 гг. и ее заказные издания // Луппов С. П. (Отв. ред.). Книги и библиотеки в России в XIV – первой половине XIX века. Сборник научных трудов. Л., 1982. С. 5–25; Копанев Н. А. Французские книги в Летнем доме императрицы Елизаветы Петровны // Там же. С. 26–41; Фундаминский М. И. Библиотека русского ученого XVIII века А. П. Протасова // Там же. С. 56–67; Зайцева А. А. Академия наук и частные книгопродавцы в конце XVIII века // Там же. С. 100–113; Хотеев П. И. Французская книга в библиотеке Петербургской Академии наук (1714–1742 гг.) // Луппов С. П. (Отв. ред.). Французская книга в России в XVIII в. Очерки истории. Л., 1986. С. 5–56; Копанев Н. А. Распространение французской книги в Москве в середине XVIII в. // Там же. С. 59–172.
120
Сиповский В. В. Из истории русской литературы XVIII века. Опыт статистических наблюдений. I–II. СПб., 1901.
121
Marker. Publishing, printing, and the Origins of Intellectual Life in Russia. P. 60, 73, 88, 132, 141, 165 и так далее.
122
Бугров, Киселев. Естественное право и добродетель. См. таблицы на с. 20–21, 23.
123
См., например: Самарин А. Ю. Читатель в России во второй половине XVIII века (по спискам подписчиков). М., 2000 (эта работа полностью основана на применении статистических методов); Он же. Типографщики и книгочеты. Очерки по истории книги в России второй половины XVIII века. 2-е изд., испр. и доп. М., 2015. С. 75–79, 146–148, 279–287, 302, 309 и так далее.
124
Наши базы данных, конечно, будут в дальнейшем уточняться, и эти уточнения будут отражаться в графиках и таблицах на уже указанном сайте проекта: https://krp.dhi-moskau.org/ru/page/intro.