Лабух
Шрифт:
— Николай Афанасьевич, — немного помявшись, начала она. — Нам с вами надобно переговорить.
— Всегда, пожалуйста. Но почему так официально? Я думал, что мы — друзья!
— Прости, но мне хотелось, чтобы наши отношения впредь были только деловыми.
— Ладно. Да ты садись.
— Благодарю.
На какое-то время в воздухе повисло неловкое молчание. Маша не знала с чего начать, а в мои планы не входило ей помогать
— Мне нужны деньги, — наконец решилась она.
— Сколько?
Как и ожидалось, названная
— У меня сейчас столько нет.
— Я отработаю…
— Ты не дослушала, — мягко прервал её. — Деньги будут, просто не сию минуту.
— А когда?
— В воскресенье вечером. Сможешь немного подождать?
— Думаю, да.
— Отлично. Что-нибудь ещё?
— Нет, — покачала головой барышня, после чего хотела встать, но в последний момент передумала. — И не спросишь, зачем мне столько?
— Это не моё дело.
— Что ж… в любом случае, спасибо.
— Не за что. Ты ведь мне помогла в своё время. Теперь моя очередь.
— Да, конечно.
— Подойди после вечернего выступления. Полагаю, сборов будет достаточно.
— Я думала, у нас хороший доход.
— И да, и нет. Содержание даже такого небольшого коллектива, как наш джаз-банд стоит немалых денег. Гостиница, питание, прочие расходы. К тому же, мы скоро уезжаем, так что пришлось заранее оплатить все счета.
— Прости, в последнее время совсем забыла обо всех этих заботах.
— Тебе и не нужно помнить. Для таких вещей существуют специально обученные люди. Твоё дело петь и приносить людям радость.
— Пожалуй, мне пора.
— Маша, — остановил собиравшуюся уходить девушку.
— Что?
— У тебя всё хорошо?
— Конечно, — не слишком уверено ответила она и поспешила выйти.
Время пролетело незаметно. В выходные дни выступлений было больше обычного и сами они длились дольше, так что, когда прозвучал последний аккорд и мы вышли на поклон, я чувствовал себя выжатым как лимон. Но мои заботы ещё не закончились. Нужно проследить за подчиненными, чтобы они, прежде чем напиться напоследок, хотя бы собрали инструменты и отправили их в гостиницу. Завтра у нас день отдыха, а потом отправимся дальше. Так что времени у Болховского в обрез…
— Держи, — протянул пачку денег Маше.
— Не знаю даже как тебя благодарить. Обещаю, что всё верну до последней копеечки!
— Перестань. Какие между нами счеты?
— Спасибо, — еще немного помялась певица и почти побежала к ждущему её с извозчиком Жоржу. Оставив меня наедине со своими мыслями.
— Всё нормально? — спросил заметивший мой взгляд Могилевский.
— Более-менее. А у тебя?
— Отлично.
— Что-то вы с Котовым в последнее время довольные, как будто в лотерею выиграли.
— Так и есть, — усмехнулся чекист. — Представляешь, он нашёл
— Серьёзно?
— Вполне. Всё больше нэпманы, но имеются и «бывшие». Два офицера, чиновник по особым поручениям при губернаторе и даже уездный предводитель дворянства! Сначала, конечно, сторожились, но когда узнали, что такая сеть по всей стране, оживились и решили организоваться. Представляешь?
— Союз меча и орала, блин.
— Что?
— Да я так, прости. Устал что-то.
— Ничего, скоро отдохнём.
Таким образом, нашего «куратора» можно было поздравить. Обнаружить реальных заговорщиков это не баран чихнул. Ну, а то, что их деятельность до появления эмиссара сводилась к недовольному бурчанию по углам, никого не интересует. Что ж, по крайней мере, понятно, где пропадали мои соседи по комнате.
Могилевского просто распирало от радости, так что он физически не смог не поделиться своей удачей. Теперь наверняка получит повышение. Наверное… Чёрт с ними со всеми! Уже собирался уходить, когда вспомнил об одном незаконченном деле.
— А что, любезный, — осведомился я у швейцара, — меня так никто и не спрашивал?
— Да, был один убогий, — смачно зевнул привратник. — Только таких не велено пускать?
— А мои слова для тебя, значит, пустой звук?
— Уж извините, но жалованье мне хозяин платит!
— Ах ты, скотина!
— Вы, гражданин артист, меня не сволочите! Чай не при старом режиме! Что до вашего посетителя, так вон он, сидит. Идите и потолкуйте, раз такую надобность имеете. Только не в ресторане. Нечего там оборванцам делать!
Старик и впрямь дожидался меня на скамеечке, прижимая к себе драгоценный инструмент.
— Простите, — повинился перед продавцом. — Никак не мог предполагать, что этот держиморда не позволит вам зайти.
— Ничего, я уже привык, — бесстрастно отозвался тот. — Вы не передумали?
— Ни в коем случае. Позвольте?
Взяв в руки гитару, прошелся по струнам и убедился, что в мои руки попало настоящее сокровище.
— Браво, — сдержано похвалил бывший хозяин. — Кажется, мой инструмент теперь в хороших руках
— Держите, — протянул ему деньги.
— Благодарю.
— Извините, за личный вопрос, — неожиданно для себя самого поинтересовался я. — а сколько вам лет?
— Зачем вам это знать? — удивился тот. — Впрочем, никакого секрета тут нет. Сорок семь.
— Не может быть! — вырвалось у меня, но мой собеседник уже уходил, шаркая подгибающимися ногами по неровной мостовой.
Несмотря на то, что я уже много дней не прикасался к спиртному, утро понедельника выдалось для меня тяжелым. Проснулся рано с предчувствием какой-то совершенно неминуемых неприятностей. Невзирая на загодя отправленную телеграмму, ни Целинская, ни её люди не объявились.